Chapter XV Fearless
Забывшие про страхChapter XV Fearless
Забывшие про страх
Рицка.
Тихо скрипит мел по школьной доске. Шелестят ручки. Серость и безликое однообразие классной комнаты наводят жуткую тоску. Негромкий монотонный голос Тамино-сенсей усыпляет, и, периодически, то одна, то другая ушастая голова сонно склоняется к парте, затем ее обладатель одергивает себя и выпрямляется под недовольным взглядом учительницы. Это могло бы показаться забавным и даже вызвать улыбку, если бы было настроение улыбаться. Но его нет.
Этим утром у меня все валится из рук. Не могу ни о чем думать, ничего делать. Даже разговаривать не могу. Прячусь в скорлупу молчания, стараясь быть как можно незаметнее для окружающих. Не сильно помогает. Наоборот. Видя, что я замкнут и необщителен, Юико всячески старается меня растормошить и занять чем-нибудь. Уже три раза предлагала сходить всем вместе в парк после уроков. Один раз – в кафе-мороженое и два – к себе домой. Не хочется ее обижать и отталкивать, хотя меньше всего на свете я желаю, чтобы меня сейчас донимали любыми разговорами. Но всякий раз ловлю на себе ее обеспокоенный взгляд, а затем она подходит и начитает что-то преувеличенно жизнерадостно рассказывать. Она говорит, а я молчу. И так продолжается весь этот бесконечный день, пока я жду завершения занятий. И непонятно чего больше в этом ожидании. Желания замедлить время? Или наоборот ускорить его, чтобы, промотав как запись, быстрее добраться до вечера.
Наверное, и то и другое вместе.
На середину дня у нас намечены первые Поединки, открывающие нашу личную кампанию против Семи Лун. Соби предложил приурочить ее начало к понедельнику, чтобы не пришлось разыскивать противников. Пять пар… Все эти люди живут и работают в Токио и его пригородах, так что найти их в будни в середине рабочего дня не составит большого труда. Мы встретимся с ними. Это как раз и тревожит меня все утро. И причина не в страхе: после поединка с Зеро страх улетучился, растворился, напоминая о себе лишь легким беспокойством. Дело в том, что эти Дуэли будут сильно отличаться от всех предыдущих. Раньше мы только «защищались», а теперь «нападаем».
– Рицка-кун. С тобой все хорошо?
Пригнувшись к столу и обхватив края руками, Юико с тревогой смотрит на меня. Бросив опасливый взгляд в сторону доски, вновь поворачивается ко мне. Виновато поясняет:
– У тебя весь день такой хмурый вид. Что-то случилось?
Не удержалась все-таки. Целых полчаса ерзала на стуле за соседней партой и вот, наконец, спросила.
– Ничего, – заметив, что за то время, пока я сидел погруженный в раздумья, класс успел перебраться на следующую страницу, сердито переворачиваю лист. Скучающе глядя в книгу, добавляю, понимая, что Юико не устроит такой односложный ответ.
– Не бери в голову. К тебе это касательства не имеет.
Эта, вроде бы успокаивающая, фраза, однако, вызывает обратный эффект. Юико потеряно поникает головой.
– Не имеет… касательства? Я ведь только хотела помочь…
Повожу Ухом, озадаченный такой реакцией, и понимаю вдруг, что сказанное мной при желании вполне можно перевести как: «Тебя не касается».
– Юико… – досадуя на себя, поворачиваюсь к ней, – я не то имел в виду…
– Аояги-кун!
Подскочив на месте, вскидываю голову. Не скрывая неудовольствия, Тамино-сенсей возвышается надо мной, как живое воплощение возмездия. Руки скрещены на груди, губы сурово поджаты.
– Аояги-кун. Прочтите еще раз абзац, который мы только что обсуждали с классом.
В замешательстве опускаю взгляд на учебник. Понятия не имею, что они там обсуждали. Я все прослушал.
Не то, чтобы пытался…
Сквозь повисшую театральную паузу, слышу струящиеся по кабинету шепотки, полные сдержанного оживления. Одноклассники отвлеклись от своих занятий и ждут продолжения спектакля.
Рука, лежащая на колене, невольно сжимается, сгребая в горсть ткань брюк.
Черт… И именно тогда, когда мне меньше всего хочется обращать на себя внимание.
Обогнув стол, сенсей останавливается передо мной. Опершись ладонями о край, слегка наклоняется, заглядывая в лицо, скрытое челкой.
– Итак, Аояги-кун. Читайте.
Еще ниже опускаю голову и упрямо молчу. Мне нечего сказать. Абсолютно. Да и какой смысл говорить что-либо? Ясно ведь, по какой причине сенсей все это делает. Не потому что тот треклятый абзац некому прочесть кроме меня.
Выпрямившись, учительница сурово сверкает глазами.
– Если вы рассчитываете на высокие отметки, советую вам слушать на уроках, Аояги-кун.
И отходит. Наконец-то… Исподволь провожаю ее глазами, игнорируя насмешливые взгляды одноклассников.
Разве это правильно – унижать? Чего бы она ни хотела добиться, сделала только хуже.
Скривившись, утыкаюсь носом в учебник. Наплевать… Неважно, как она ко мне относится. Мои оценки, так или иначе, будут лучшими.
Мысли прерывает виноватый шепот Юико.
– Прости меня, Рицка-кун.
– За что?
Спрашиваю скорее машинально, чем на самом деле обратив внимание на ее слова. Но Юико расстроено вздыхает и начинает говорить торопливо и сбивчиво.
– Мне… Мне надо было встать, сказать Тамино-сенсей, что это я тебя отвлекла… Но Юико так растерялась… очень растерялась.
Отрываюсь от книги, удивленный донельзя. Оборачиваюсь, глядя на Юико. Вид у нее совсем несчастный; пушистые ресницы подрагивают. А глаза блестят так, будто готовы наполниться слезами при любом моем неосторожном слове.
Только этого не хватало…
Помимо всего прочего мне как раз недоставало необходимости успокаивать Юико, уверяя, что она ни в чем не виновата!
Сделав над собой усилие, вымучиваю улыбку. Она выходит кривой и неестественной, но это лучшее, на что я способен сейчас.
– Ты ни при чем. Совершенно. Я сегодня просто… просто…
Просто что?.. Как назвать одним словом весь этот коктейль из ожидания, волнения и обреченности, что мутным варевом закипает во мне с самого утра?
– Я сегодня немного рассеян.
Сверившись с доской, пробегаю глазами сверху вниз строки учебника.
– Все в порядке.
Юико чуть выпрямляется, брови сходятся в очевидном расстройстве. Кажется, не поверила.
Отворачиваюсь, подперев ладонью подбородок. Безрадостно гляжу в окно.
Не верит, и пусть. Главное, чтобы больше ничего не спрашивала. Меньше всего на свете мне хочется объяснять что-либо. Даже самому себе. Не хочу думать, не хочу формулировать, хоть и осознаю глубоко внутри, что именно меня гложет. Это похоже на чувство вины. Совершенно нелогичное, но оттого не менее реальное. Еще вчера я был полон решимости. Предвкушая сегодняшний день, перебирал анкеты, сидя на кровати. Вглядывался в лица на фотографиях. Но, просмотрев и тщательно обдумав собранные сведения, вдруг ощутил неловкость и стыд. Ведь все эти люди не имеют к нашим проблемам никакого отношения. Они ни в чем не виноваты. А то, что собрался делать Соби…
Настойчивая вибрация в кармане брюк заставляет встрепенуться. Торопливо накрываю телефон ладонью. SMS, судя по тому, каким коротким был сигнал.
Соби?..
Незаметно выпрямляюсь за партой. Устремив взгляд на доску, осторожно достаю телефон. Раскрываю под столом и выношу на свет, чуть отводя руку в сторону. Повернув голову, скашиваю глаза вниз. Номер не определился. Это кто-то незнакомый. Так что же? Не открывать?
В сомнении медлю, большой палец постукивает по кнопке сброса. Что лучше: узнать, что внутри, и потом уже разбираться с последствиями? Или не узнать и… быть может, делать то же самое в итоге… И тот и другой вариант мне не нравится.
Со вздохом открываю сообщение. Меня уже начинает утомлять собственная паранойя. И пользы от нее никакой.
Значок письма привычно мигает. По экрану струятся ровные строчки текста: «Рит-тян, я жду тебя у ворот школы. Мне нужно с тобой поговорить».
И подпись: «Кио».
Кио?! Брови невольно ползут вверх от удивления. Перечитываю сообщение еще раз. Нет никакой ошибки. Оно адресовано мне. Но что Кио может быть нужно? И откуда у него этот номер? Спорю на что угодно, Соби не стал бы давать его Кио.
Закусив губу, бросаю задумчивый взгляд в окно.
Сколько вопросов…. И вот еще один: действительно ли это Кио писал? Соби вроде говорил, что не в принципах Семи лун втягивать в свои игры обычных людей. Но что им стоит использовать чужое имя, чтобы выманить меня из школы в отсутствие Соби? Или я опять перегибаю палку, выдумывая невесть что.
Продолжая терзать губы, машинально прокручиваю сообщение вверх-вниз, обдумывая возможные варианты действий.
Можно, конечно, позвонить Соби и спросить, где находится Кио. Ведь они оба сейчас должны быть на занятиях в Университете.
Краем глаза замечаю внизу дисплея начало следующей строчки. Оказывается, там есть еще и постскриптум: «Пожалуйста, не говори Соби».
Скривившись, гляжу на телефон. Вот умник! Подстраховался! Ну и как мне теперь быть?
Если действовать по уму, то стоит, конечно, проигнорировать последнее предложение. Но тут написано «пожалуйста». Впрочем, происходящее вполне укладывается в рамки моих представлений о Кио. Решил, наверное, прочесть мне какую-нибудь нравоучительную лекцию насчет того, что он видел у озера в Никко.
Поговорить, значит, хочет?
Раздраженно захлопываю сотовый. В любом случае Кио придется дождаться конца урока.
***
Звонок отзвучал. Едва оживленная волна одноклассников схлынула, выплеснувшись в коридор, я подошел к окну и, прижавшись виском к стеклу, выглянул во двор. Отсюда, хоть и под другим углом, хорошо видны школьные ворота. Нетрудно определить – ждет там меня кто-нибудь или нет. Посмотрел и сразу нашел взглядом знакомую фигуру. И сейчас гляжу на нее, быстро сокращая разделяющее нас расстояние, следуя по выложенной гранитными плитами дорожке. У ворот действительно Кио. Значит – никаких ловушек.
Увидев меня, он останавливается, прекращая беспокойно мерить шагами пространство между столбами. Окидываю его взглядом. Все те же джинсы с нарочитыми потертостями на коленях, зеленая майка и светлая туника навыпуск с широким воротом, сползшим на плечо.
Ничего необычного. Только взгляд тусклый и усталый. И еще… Мне чудятся тени под его глазами, или Кио и впрямь плохо спал?
Повернувшись в мою сторону, он пытается приветливо улыбнуться, но у него не шибко хорошо выходит.
– А, Рит-тян. Спасибо, что пришел.
– Чего хотел-то? – не сильно дружелюбно интересуюсь вместо приветствия, и улыбка Кио гаснет, увядая и съеживаясь как дырявый воздушный шарик.
– Я ведь написал. Поговорить… – он окидывает взглядом школьный двор. – Можем мы это сделать в более удобном месте?
– Как хочешь, – пожав плечами, отворачиваюсь, – пошли.
Свернув с дорожки, пересекаю двор, слыша шаги Кио за спиной. Принесло ж его... Вряд ли предстоящий разговор мне понравится. Правда Кио не выглядит настроенным вести поучительные беседы, но, может, он решил подать это под соусом «не хочется, но надо?».
Целенаправленно двигаясь к углу здания, огибаем волейбольную площадку. На ней идут шуточные соревнования. В ожидании начала урока уже успевшие переодеться в спортивную форму ученики развлекаются тем, что перебрасывают мяч через сетку, не слишком заботясь о ведении счета. Останавливаю откатившийся мяч ботинком. Подняв, подкидываю на ладони и, кротко размахнувшись, несильным ударом возвращаю назад, за очерченный белой краской периметр поля. Одна из девочек благодарно взмахивает рукой. Вяло отвечаю и запихиваю руки в карманы.
– Как ты узнал, где я учусь?
Заворачиваю за угол, направляясь к знакомым скамейкам, где когда-то помогал Юико готовиться к контрольной.
– Я давно знаю, – после короткой паузы доносится из-за моей спины, – не так-то сложно выяснить.
– Ты что, следил за мной? – в удивлении оборачиваюсь на ходу. Кио усердно переставляет ноги, устремив глаза в землю.
– Не за тобой – за Со-тяном. Он уже больше полугода сюда после занятий приходит. Ничего не стоило разок следом прогуляться.
– Зачем это тебе? – С некоторым недоумением взираю на Кио, пока мы устраиваемся на скамейке с тени деревьев.
– Дурная привычка, – туманно поясняет он, откидываясь на спинку. Подтягивает к себе колено и обхватывает руками.
– Хорошо, – невольно хмурясь, постукиваю по столу кончиками пальцев. – А номер моего телефона где взял? Тоже подглядел?
Вздохнув, Кио откидывает назад голову, скользя глазами по ветвистым кронам. В замешательстве бормочет:
– Рит-тян, когда ты так говоришь, это действительно смотрится не очень красиво.
Повернув голову, косится на меня.
– Я просто беспокоюсь за Со-тяна, знаешь ли…
– Напрасно, – сцепив пальцы в замок, подаюсь вперед, облокачиваясь на стол. – С ним все будет в порядке.
– Ну, это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить.
Кио смолкает. Возникшая пауза заполняется шелестом листвы, стуком мяча на площадке и отзвуками далеких разговоров. Сидя возле Кио я жду обещанного продолжения, но он словно бы никак не может решить с чего начать. Какой-то он слишком неуверенный. Слишком подавленный и беспокойный. Совсем на него не похоже.
– Дело в том, что Соби…
Вновь прервавшись, Кио роняет подбородок на грудь. Потянувшись вперед, отрывает спину от скамейки и ставит локти на стол. Задумчиво растирает шею ладонью…
– Понимаешь, Рит-тян, Соби очень привязчивый и так серьезно к тебе относится. Просто души не чает…
Рука Кио соскальзывает на стол, потом перемещается на колено, другой он касается лба. Недоуменно наблюдаю краем глаза за этими странными пассами, пытаясь понять, что все это значит. Почему Кио так странно себя ведет?
– Я много думал, после того как вы уехали и…
Взлохматив и без того взъерошенную шевелюру, он опускает голову вниз и выдыхает, будто делает шаг с обрыва:
– В общем, не бросай его, ладно?
Повернув голову, внимательно смотрит на меня.
– Я знаю, что иногда он может быть жутким занудой, и порой с ним совершенно невозможно иметь дело, но если ты его оставишь, Со-тян этого не вынесет. Он с ума сойдет.
Кио умолкает, а я… Сказать, что у меня отвалилась челюсть – это ничего не сказать. Я просто утратил дар речи! В немом изумлении гляжу на сникшего Кио, силюсь вымолвить хоть слово, и у меня не выходит…Мне это снится?
По-видимому, ощущая себя неуютно под моим ошеломленным взглядом, Кио начинает неловко ерзать на месте и уныло добавляет:
– Глупо звучит, да?
Вот чего не ожидал, так этого…
Встряхнув головой, словно это может помочь мне собрать воедино разбегающиеся мысли, закрываю, наконец, рот и тут же открываю его, чтобы задать вопрос.
– Так, погоди… Ты, что ли, не против, чтобы мы с Соби?..
Словечко «встречались» как-то не спешит срываться с языка. Но как еще обозначить наши взаимоотношения? «Виделись»? «Были вместе»?
Впрочем, Кио и без уточнений понимает, что я хотел сказать. Лицо кривится в раздраженной гримасе.
– Нет, я-то как раз против! – Он сердито трет лоб ладонью. – Вообще не понимаю, что у вас может быть общего! Ты же ребенок, черт возьми! Школьник!.. Мелкий совсем!..
Вспышка негодования гаснет, достигнув апогея. Кио роняет голову, сжимая пальцами виски. Обессилено бормочет, ни к кому уже не обращаясь:
– Все это совершенно ненормально. Со-тян – настоящий извращенец. Не могу смотреть…
Ловлю себя на том, что совершенно перестал что-либо понимать. Что сижу рядом и глупо хлопаю глазами. Я даже пропустил мимо ушей все пассажи про свой возраст и про «извращенца». Этого-то я как раз вполне ожидал. Я не ждал всего остального.
– Но тогда почему?!..
– Почему? – Кио запускает пятерню в вихрастую шевелюру. – Потому что мне не все равно, что с ним будет, – едва слышно говорит он, наконец. – Со-тян такой упрямый. Бесполезно пытаться его образумить.
Печально качает головой.
– Даже если тебе когда-нибудь захочется, чтобы он оставил тебя в покое, вспомни о том, что я говорил. Не бросай его.
– Хорошо.
Губы дрожат, помимо воли разъезжаясь в неуместной улыбке. Совершенно неуместной и совершенно неуправляемой. Изо всех сил борюсь с собой, чтобы сохранить подобающий ситуации серьезный вид. Безумие какое-то…
– Я обещаю тебе, Кио. Даю слово.
– Ага. Спасибо, – он рассеяно кивает, словно сам не уверен в правильности того, что только что сделал. Поднимается на ноги.
– Ну, я пойду тогда, – убитым голосом произносит он, то ли информируя, то ли спрашивая разрешения.
– Да. Я тебя провожу,- встаю, пряча руки в карманы. Поспешно отворачиваюсь, чтобы скрыть выражение своего лица. Плечи бесконтрольно подрагивают, меня разбирает смех. Это нервное. Я едва сдерживаюсь, чтобы не испортить своим нездоровым весельем торжественность момента. Уж больно этот разговор смахивает на одну большую галлюцинацию.
Ускоряя шаги, иду в сторону ворот. Кио плетется следом.
– Только ты, пожалуйста, будь осторожнее, Рит-тян. А то Соби может быть таким… таким… настырным!
– Осторожнее в чем? – Не удержавшись, оборачиваюсь, чувствуя, как улыбка все равно расползается от уха до уха. Не могу это слушать!..
– Ну-у-у, – смешавшись, тянет Кио, на лице отражается сложная гамма эмоций, пока он пытается подобрать какую-нибудь удобоваримую формулировку тому, что имеет в виду. Сдавшись, интересуется слегка подозрительно:
– Он ведь к тебе не пристает, нет?
О боги мои!
– Нет! – мотаю головой из стороны в сторону, изо всех сил глотая смех. Плечи все равно трясутся. Ничего не могу с собой сделать!
– В этом смысле… нет, Кио….
– А… Хорошо, – не слишком уверенно бучит он, явно не успокоенный моим ответом. – Только ты все равно будь аккуратнее, Рит-тян, а то мало ли что.
Скулы сводит, я едва нахожу в себе силы, чтобы слабо кивнуть. Сделав глубокий вдох, смаргиваю выступившие от едва сдерживаемого смеха слезы.
– Я постараюсь, Кио. Спасибо, – зажмуриваюсь, – за заботу.
Мы достигаем ворот, и это останавливает, наконец, потоки доносящихся из-за моей спины ворчливых словоизлияний в адрес Соби, извращенцев и иже с ними.
А, возможно, их пресекает тот факт, что у ворот стоит Соби собственной персоной. Так что, подняв глаза, Кио, поперхнувшись, останавливается на середине пространного и очень прочувствованного предложения и замолкает.
– Что ты здесь делаешь, Кио?
Светлый дымок скользит по щеке Соби, когда тот делает затяжку. Оторвав взгляд от моего раскрасневшегося от переизбытка бурных эмоций лица, Соби поворачивает голову, в упор взирая на Кио.
– А-а… Эээ… Со-тян?! – Кио неловко смеется, изо всех сил стараясь скрыть растерянность. Но рука, выдавая его, помимо воли зарывается в волосы на затылке и нервно ерошит их. – Я думал, ты останешься на дополнительные занятия.
– Их отменили, – окурок падает на асфальт, Соби отрывается от стены и поворачивается к нам. Бросает на меня еще один быстрый взгляд, оценивая насколько все в порядке.
Со мной все совсем не в порядке! Просто очень совсем не!..
– Кио, ты не ответил на вопрос.
– На какой? – Огибая Соби по периметру, Кио аккуратными приставными шажками, как краб крадется к воротам. Не поворачивая головы, Соби следит глазами за этими партизанскими маневрами.
– О том, что ты делаешь тут? Ты ведь ушел последней пары, сославшись на дела.
– Да-а. Точно. У меня дела, – Кио уже откровенно пятится к воротам. – Пришел вот проведать Рит-тяна, а сейчас мне пора бежать. До встречи Рит-тян!
Взмахнув рукой, он исчезает за углом.
Беззастенчиво ухмыляясь, выглядываю следом, с удовольствием провожая его глазами. Небрежно заложив большие пальцы за ремень брюк, Кио легким, беспечно-пружинистым шагом идет по улице. Это смотрится столь преувеличенно беззаботно и, оттого, настолько комично… Ему осталось только начать непринужденно посвистывать, безбожно фальшивя при этом, и тогда мне уже ничто не поможет. Скончаюсь на месте от смеха!
– Рицка, что здесь происходит? – Наблюдая за мной, Соби понимает уже, что все в порядке, так что вопрос звучит скорее заинтересованно, чем обеспокоено.
– Хм…Ты не поверишь, Соби!
Улыбаясь шире некуда, все еще не могу оторвать глаз от такой нарочито-безмятежной спины Кио.
– Ну а все-таки?
Довольно хмыкаю.
– Он приходил, чтобы попросить меня никогда не оставлять тебя.
– Вот как? – Брови Соби удивленно ползут наверх. Вскинув голову, он находит глазами фигуру Кио.
– Это…. неожиданно…
Не поворачиваясь, искоса бросает на меня осторожный взгляд.
– И… что ты ответил?
Недоуменно пожимаю плечами
– Дал ему слово.
Что было совершенно лишним. Он мог бы и не просить об этом. Но раз Кио так проще…
Подняв глаза, открываю рот, чтобы поделиться с Соби этой мыслью, и останавливаюсь, так и не издав не звука. Почему он так на меня смотрит? Так прямо, растерянно и совершенно беззащитно. Словно, сам того не заметив, я сказал сейчас нечто очень важное для него.
Не выдержав, отвожу глаза, ощущая, как невольно вспыхивают щеки. Не представляя, куда деваться от его взгляда, рассматриваю асфальт.
Можно подумать, Соби не знает… Это же очевидно, разве нет?
– Ты слишком рано пришел. У меня еще два урока.
– Ничего… Подожду.
– Полтора часа с лишним?
– Не имеет значения, Рицка. Я подожду.
Почему-то, когда Соби целует меня, я и то смущаюсь меньше, чем, когда он смотрит… так, как сейчас.
***
Дневной зной волнами накрывает город. Изнывая в осаде грозных кучевых облаков, что угрожают неистовым ливнем пролиться с небес ближе к вечеру, сейчас Токио ослепительно сияет солнечными красками. Темная лента реки, покрытая мелкой рябью, переливается как чешуя невиданных размеров дракона. Это очень красиво. Сидя на берегу, на каменном парапете, я наслаждаюсь свежестью, которой веет от воды. Все-таки в весенних капризах природы есть и свои положительные стороны. Летом в центре уже будет невозможно находиться. Токио стает душным и пыльным. Он начнет напоминать каменный лабиринт из стекла и бетона, нагревающийся за день как доменная печь. Многократно преломляющийся в зеркальных окнах солнечный свет сделает пребывание здесь совершенно невыносимым. А так, как сейчас, вполне терпимо и, даже, почти комфортно. Ветер теребит ткань моей светлой льняной рубашки и обдает желанной прохладой оголенные руки. Хорошо, что у меня такая удобная форма. Соби, впрочем, тоже неплохо себя чувствует в темных джинсах и легком черном джемпере с коротким рукавом. Высокий ворот, подчеркивая линию подбородка, скрывает полоску бинтов.
– Тебе нравится?
Он кивает на мороженое в моей руке.
– Угу, – с удовольствием вгрызаюсь в оставшийся от рожка вафельный черенок. – Соби, ты уверен, что не хочешь? Мы можем купить еще…
– Нет, не нужно, – поблагодарив меня беглой улыбкой, он, отвернувшись, рассматривает монументальный небоскреб, что высится через дорогу напротив в окружении зданий поменьше.
– Ну как знаешь, – жмурюсь, наслаждаясь тем, как хрупкая корочка хрустит на зубах, а ее сладкое содержимое приятным холодком растекается во рту.
Как ни странно, беспокойство, снедавшее меня все утро, улетучилось после встречи с Кио. Теперь уже ничто не могло испортить моего великолепного настроения, приправленного непонятно откуда взявшимся азартом.
Сидя на парапете, на берегу реки, я чувствовал себя корсаром, отплывшим с пиратского острова в поисках сокровищ. Или первооткрывателем, отправившимся к неведомым берегам. Восхитительное ощущение. Словно все нити, удерживавшие меня прежде, лопнули с тихим треском, и воздушный шар, которым я себе казался, взмыл в небеса, влекомый ветром – легкий и свободный. От этой свободы хотелось парить наяву. Я чувствовал, что способен справиться с чем угодно. Все будет сделано наилучшим образом, потому что я этого хочу.
– Все? – С легкой улыбкой Соби наблюдает за тем, как остатки мороженного исчезают у меня во рту.
Киваю, отряхивая руки, и, спрыгнув на землю, сжимаю протянутую ладонь. Соби выглядит очень довольным. Бросая на меня короткие взгляды, улыбается своим мыслям, пока мы, влившись в бурный людской поток, пересекаем улицу на зеленый сигнал светофора. Кажется, Соби просто радуется тому, как прекрасно я себя чувствую перед Поединком. Я готов! И еще как!
Легко лавируя в толпе, мы словно тонкие лезвия скользим среди людей. Мимо пестрых витрин и зон для парковок. Вся эта суета и торопливая жизнь вокруг: гул двигателей, гудки, обрывки разговоров, – они уже не касаются нас. Мыслями, я уже внутри того огромного небоскреба, на десятом этаже, где находятся наши противники. Я почти в Системе, и весь этот суматошный мир не имеет никакого значения. Он вокруг, а мы вне его.
Остановившись у входа в нужное нам здание, запрокидываю голову, оценив монументальность конструкции. Какое огромное! Просто местная Фудзи. Отсюда, с земли, оно напоминает узкий вытянутый конус со срезанной верхушкой, настолько сильна перспектива. Я даже не возьмусь сосчитать, сколько тут этажей. И, похоже, что внутрь просто так не попасть. Сквозь высокие двери из полупрозрачного стекла виден пост охраны с вращающимся турникетом.
– Не волнуйся, Рицка, нас пропустят.
Соби вскидывает голову, взбегая взглядом по гладкой зеркальной поверхности здания, и многозвучие оживленной набережной перекрывает тихий звон, странный, вибрирующий на одной ноте в моей голове. А затем наступает тишина, но Соби вздрагивает, вытягиваясь в струнку, и замирает, стиснув веки. Затем, расслабившись, открывает глаза.
– Это было… весьма впечатляюще.
Взгляд Соби все еще кажется отсутствующем, но я замечаю в нем что-то похожее на предвкушение.
– Меня услышали. Идем, Рицка.
***
Нас действительно пропустили. Едва сурового вида охранник, вежливо, но твердо заступил нам дорогу, раздался телефонный звонок, разрешивший все вопросы. Металлическая вертушка, мигнув зеленым сигналом, услужливо повернулась. Мы прошли внутрь, в широкий просторный вестибюль с удобными креслами, висящим на стене огромным планом здания, дополненным перечнем всех находящихся здесь компаний. Миновав стойку информации, направились к лифтам, провожаемые взглядом секретаря.
Пока поднимались, я в последний раз прокручивал в голове сведения о нашем противнике.
Aimless. «Живущие без смысла». Закончили обучение, когда Соби только начинал его, поэтому они никогда не встречались прежде. До образования Beloved, Aimless считались одной из сильнейших пар. Им даже предлагали остаться в Школе, но статусу учителей они предпочли обычную жизнь, участвуя, впрочем, в тренировочных боях и семинарах в качестве консультантов. И судя по тем оценкам, что давались в анкете, эта Пара вполне заслуживала оказываемого им доверия.
Они казались мне безупречными, но перечитав их досье несколько раз, я предположил, что возможно есть один недостаток, которого никто не учел. Быть может, именно уверенность в собственной непогрешимости и окажется их настоящей слабостью? Я поделился этой мыслью с Соби, и он согласился с ней. Правда, чем их предполагаемая самоуверенность способна помочь делу, я пока не представляю.
Лифт плавно замедляет ход, двери раскрываются, и мы выходим в широкий холл на пересечении нескольких коридоров. Он почти в точности повторяет вестибюль первого этажа. Тот же отражающий свет ламп плиточный пол. Столики и кресла для посетителей. Все строго, стерильно и утилитарно. И даже воздух слишком сух и холоден, пропущенный через кондиционер.
Не успеваю толком осмотреться, поскольку нас уже ждут. Невысокая женщина в брючном костюме стоит в нескольких метрах от нас, являя собой воплощение скромности и аккуратности. Ничего лишнего в одежде; длинные темные волосы убраны под заколку. Лицо довольно приятное, с правильными, гармоничными чертами. Вот только взгляд слишком суровый и настороженный.
– Кто вы? Что вам нужно?
Вот так вот. Без всяких приветствий. Однако это даже упрощает дело. По крайней мере, Соби, окинув ее равнодушным взглядом, невозмутимо представляется.
– Агатсума Соби, Beloved.
– Аояги Рицка, – помедлив, добавляю, – Loveless.
– Ясно. Вы те, из-за кого так много шума поднялось.
Глаза женщины слегка сужаются.
– Зачем вы здесь? Желаете сражаться?
– Именно так, – Соби сопровождает эти слова легкой усмешкой, – и нам не хотелось бы затягивать процесс знакомства.
– Я не могу решать такие вещи, – почти безразлично произносит Боец, а затем в ее голосе появляются саркастичные нотки. – Или быть может, вы желаете начать прямо сейчас? Не дожидаясь моего партнера?
– Мы подождем, – проигнорировав скрытое в ее словах оскорбление, отвечает Соби. Понятно, что для нее мы изгои, преступники, от которых не ждут честных поступков.
Из коридора напротив доносятся звуки шагов. К нам приближается среднего роста темноволосый мужчина в таком же строгом деловом костюме. Впрочем, во всем облике куда больше лоска и властной уверенности, окружающей его незримым ореолом. Это проявляется во всем: в движениях, во взгляде, в осанке и в том, как он держит голову. Он двигается быстро и, вместе с тем, почти лениво, словно никуда не торопится.
Останавливается возле своего Бойца, даже не удостоив нас взглядом. Напыщенный и высокомерный. Похоже, я не ошибся в своих предположениях.
– Кто это?
Женщина отвечает коротко и четко, будто рапортуя.
– Beloved и Loveless. Они желают сразиться с нами.
– Вот как, – он все же бросает в нашу сторону кроткий взгляд. – Наслышан. Что ж, если хотят, то пусть сражаются.
Словно ожидая этих слов, Боец поднимает глаза на Соби.
– Следуйте за нами. Продолжим в более удобном месте.
А затем оба шествуют к лифту, не обращая на нас внимания. Переглянувшись, мы следуем за ними.
Иду рядом с Соби, ощущая некоторое недоумение. «В более удобном месте?» А чем то, где мы сейчас, хуже? Помнится, кабинет химии, в котором мы сражались во второй раз с Ай и Мидори, был и вовсе меньше этого помещения. Так зачем куда-то идти?
– Соби, а разве Стражам не все равно, где сражаться? – интересуюсь, нимало не заботясь тем, что меня слышат.
– Это почти так, – Соби проходит внутрь открывшейся кабины лифта за нашими противниками. Мы с ними, не сговариваясь, расходимся, занимая положение по разные стороны двери, разделяя маленькую кабину на две части. Сложив руки на груди, Соби продолжает с невозмутимой улыбкой.
– Место, где будет происходить Дуэль, во многом может повлиять на образы, которые в своих заклинаниях станет использовать Боец. От этого также может зависеть скорость ведения боя. Атаковать, парировать и ставить защиту проще чем-то знакомым. Тем, что, выражаясь фигурально, не пришлось бы «долго искать».
Вот значит как? Скашиваю глаза на наших противников, стоящих меньше чем в метре от нас. Лица у обоих бесстрастные, они молча прислушиваются к разговору.
– Так это что ли попытка получить преимущество? И как? Работает?
Соби отвечает благожелательно, почти беспечно. Словно мы общаемся, сидя за столом у него дома.
– Для многих – да. К тому же увереннее, а значит – сильнее, Боец ощущает себя в привычной обстановке. Полагаю, из соображений обычного душевного комфорта. Кому-то приятнее находиться в небольших уютных помещениях, для кого-то замкнутые пространства невыносимы.
Потрясающий диалог. Никакого беспокойства по поводу предстоящей Дуэли. Таким же тоном Соби мог бы говорить со мной, помешивая чай в чашке.
И оригинальность этой ситуации почему-то очень здорово меня веселит.
Хмыкнув, иронично приподнимаю брови.
– «Привычнее»… «Комфортнее»… Соби, ты так говоришь, будто Боец впечатлительная девчонка, готовая хлопнуться в обморок при любом постороннем звуке.
После этих слов что-то неуловимо меняется. Женщина Боец немного нервно переступает с ноги на ногу, быстро скользнув взглядом в нашу сторону. Она что ли приняла это на свой счет? Заметив ее реакцию, Соби едва заметно усмехается уголками губ.
– Как правило, нет. Но ты бы знал, Рицка, как тщательно некоторые Пары выбирают позицию для Дуэли.
Соби внезапно смолкает, в глазах появляется лукавый огонек.
– Никакой спонтанности и стихийности, – почти беззвучно бормочет он, отворачиваясь и пряча смеющийся взгляд.
Моргаю от неожиданности. Спонтанность? О чем он?!
Зажмурившись, Соби подносит ладонь к лицу, словно бы для того, чтобы потереть зачесавшийся нос. А сам!..
Кажется, какая-то мысль его здорово развеселила. Только я вообще не понимаю, в чем смысл шутки.
Вернув себе спокойный вид, он вновь поворачивается ко мне, тщательно скрывая улыбку.
– Все эти уловки, Рицка, для дураков, не уверенных в своих способностях, – невозмутимо поясняет он, но в глазах появляется опасное, льдисто-острое выражение. – Когда Боец достигает уровня, при котором ему уже безразлично, где сражаться, подобные трюки его противников становятся бесполезными.
Скупо усмехнувшись, он завершает фразу.
– А уверенность в том, что это хоть чем-то поможет, лишь ослабляет их.
– Делаешь всю грязную работу, Агатсума? – внезапно произносит Агнец. – Браво. Узнаю руку старика Минами. Он, помнится, тоже был охоч до подобных фокусов.
Соби резко вскидывает голову. Их взгляды сталкиваются, как лезвия кинжалов, чуть ли не высекая искры. До меня вдруг с изрядным опозданием доходит, что Поединок уже начался. Прямо здесь, в кабине лифта. Поединок воли и разумов.
Белозубо усмехнувшись, Жертва продолжает, сохраняя этот псевдо-уважительный тон, полный откровенной издевки.
– А этого малыша ты с собой взял вместо батарейки? Неплохой выбор. У тебя есть вкус. Хороший потенциал, высокая отзывчивость… В качестве энергетического донора сгодится.
Вздрагиваю, словно мне дали пощечину. Глаза Соби вспыхивают и гаснут, наливаясь свинцовой темнотой, как грозовое небо. Выражение лица не меняется, лишь сжимаются и белеют губы, и я чувствую, что слова Жертвы не просто задели его, а вонзились по самую рукоятку. Он оскорблен!.. Тем, что унизили меня.
– Соби! – Рука в змеином броске успевает вцепиться в его локоть, останавливая наметившийся порыв. Так и не сказав того, что намеривался, Соби медленно опускает взгляд на меня.
Если это Поединок, то все слова в нем – атаки, направленные на то, чтобы вывести противника из равновесия. Так написано в учебнике Ритцу….
Вздрагивая от обиды и возмущения, прожигаю Жертву глазами.
– Соби, такие примитивные провокации – ниже твоего достоинства, – тяжело дыша, поднимаю на него горящий взгляд, – не стоит… реагировать.
Для того чтобы сказать это мне приходится сделать над собой гигантское усилие. Я бы скорее предпочел, чтобы Соби размазал этого надменного гада по стенкам лифта! Причем, не обязательно словесно. Ненавижу, когда оскорбляют! Всякий раз это заставляет меня выходить из себя! Но сейчас мы оба не имеем на это права.
Глядя в мои пылающие гневом глаза, Соби, как ни странно, сразу успокаивается.
– Слушаюсь, Повелитель, – с невозмутимой почтительностью произносит он, выпрямляясь. Равнодушный, незыблемый лед сковывает взгляд, и, видя это, я яростно ухмыляюсь, едва ли не оскалившись в сторону Жертвы противника. Съел, да?!! Черта с два, ты выведешь нас из строя так просто!! Можешь говорить, что хочешь, тебе это ничего не даст!
Брови Жертвы слегка приподнимаются. Он бросает на меня пристальный оценивающий взгляд. И в этот момент лифт останавливается, двери расходятся, открывая вид на обширную площадку, призванную стать нашей ареной. Ею оказывается ресторан, расположенный на крыше здания – огромный зал, уставленный столиками, подобно ежам, ощетинившимися ножками перевернутых стульев. Шахту лифта и служебные помещения от него отделяет облицованная мрамором стена, уходящая вверх на несколько этажей. Из нее полукругом выступает небольшой помост, по-видимому, служащий сценой для оркестра. Похожий на пирамиду покатый стеклянный купол накрывает площадку, замыкая ее с оставшихся трех сторон. А над ним синеет небо. Токио расстилается за его пределами до самого горизонта, превращаясь в сплошной клетчатый ковер. Точки зданий, нити дорог – все такое маленькое. Вид, как с телебашни или вершины горы. Вот только ветер не треплет одежду и не обдает холодом щеки, а то впечатление было бы полным. Хорошо, что я не боюсь высоты.
Не оборачиваясь, наши противники молча идут в центр зала по широкой ковровой дорожке. В тишине наши шаги разливаются вокруг тихим шорохом.
Одна из неприметных дверей, по-видимому, ведущих в кухню, приоткрывается. Оттуда высовывается плотный человек в элегантном костюме. Завидев «гостей», встрепенувшись, он спешит к нам.
– Простите, господа…
Жертва Aimless оборачивается. Человечек, семенящим шагом догнав нас, начинает кланяться, как одержимый.
– Мне очень жаль, но ресторан еще не открылся. Прошу вас прийти позже, через два часа.
– Не открылся? – не глядя на собеседника, переспрашивает Агнец, равнодушно скользя взглядом по помещению. – Значит в это время, здесь никого не должно быть?
– Верно, мой господин. Никого быть не должно, – с заискивающим поклоном подтверждает метрдотель.
– Получается и нас здесь не должно быть, – Жертва переводит на человечка ставший насмешливым взгляд. – Вам кажется, что здесь кто-то есть. Вам это почудилось.
– Почудилось… – точно кукла повторяет за ним служитель. На лице появляется глуповато-растерянное выражение, взгляд становится совершенно бессмысленным.
– Верно, вам почудилось, – безэмоционально, словно выполняя скучную рутинную работу, завершает Агнец. – Нет поводов для беспокойства. Идите.
Метрдотель разворачивается и уходит. Идет мимо нас с Соби по проходу, даже не поворачивая головы. Будто не видит! Совершенно онемев, провожаю его глазами. Вот это номер! У меня ни за что не вышло бы сотворить такое.
Поймав краем глаза мимолетный насмешливый взгляд Жертвы, поспешно отворачиваюсь, хмуря брови. Нечего доставлять ему довольствие видом того, как у меня открылся от удивления рот. Хотя я и впрямь... впечатлился. Мне такие возможности и не снились. Соби, впрочем, эта сцена оставила совершенно равнодушным, словно он видел подобное не раз.
– Загрузить систему.
Женщина-Боец властно поднимает руку. Нас накрывает привычной темнотой. Пол исчезает под ногами. Предметы, утратив трехмерность, повисают в воздухе, напоминая схематические изображения.
– Не передумали? Еще есть возможность отказаться от намерений.
– Приступаем.
Аккуратным жестом сняв очки, Соби поднимает на них невозмутимый взгляд.
– Вызываю вас на битву заклинаний!
– Как скажете, – Боец скупо усмехается. – Вызов принят!
Aimless поворачиваются друг к другу. Соединяют ладони, соприкасаясь кончиками пальцев, будто между ними есть незримое стекло. Этот жест им совсем не подходит. Он – словно отголосок тех времен, когда эти двое были детьми. Теперь они – Взрослые, но соединяющий жест остался прежним, как и фраза:
– Мы Aimless, не ищущие смысла. Наш дух несокрушим, в нем нет смятенья алчущих ответов. В отсутствии вопросов – безмятежность, дарующая истинную силу.
Воздух вокруг их ладоней вспыхивает, наливаясь сиянием. Имя проступает на подушечках пальцев, перетекая с одной руки на другую.
Оторвав взгляд от противника, Соби делает шаг ко мне. У нас нет соединяющих фраз, нет особых ритуалов, но есть нечто иное. Настолько настоящее и живое, что каждый раз заставляет меня испытывать трепет. Как и сейчас. Соби наклоняется ко мне, забрав руки в свои ладони. Мягко заглядывает в лицо…
– Приказывай, Рицка. Любой твой приказ будет исполнен.
Невольно облизываю вдруг ставшие сухими губы.
Я давно решил, что скажу ему перед поединком. То, что считаю правильным, в чем убедился после боя с Зеро. Теперь, наконец, я знаю, что должен говорить.
– Не сомневайся ни в чем, Соби. И ни на что не отвлекайся. Даже на меня. В особенности на меня! Что бы ни происходило, ничего не имеет значения кроме победы! Я хочу, чтобы ты выиграл этот Поединок.
– Будет выполнено… Повелитель, – последнее слово Соби произносит так, словно сам наслаждается его звучанием. И у меня мурашки бегут по коже от глубоких, бархатных интонаций его голоса. Почему они кажутся мне музыкой? Прекрасной до последней ноты...
Подаюсь к нему, тянусь выше… Соби подхватывает меня, помогая удержаться на цыпочках. Наклонив голову, находит мои губы, и у меня вновь начинает кружиться голова. То ли все дело в нашем поцелуе, то ли так действует Связь, но тело внезапно слабеет, я оседаю вниз, обмякнув на его руках. Бережно придерживая, Соби осторожно ставит меня на землю.
– Так вот как вы поддерживаете Связь, – Жертва Aimless едва заметно морщится и отворачивается, словно окончательно утратив к нам интерес. – Заклинание «Любовь». Каменный век, пещерный уровень…
– Какой ужас, – прижав ладонь ко рту, женщина-Боец глядит на нас круглыми глазами. – Склонять к такому ребенка. Брать силу подобным способом!.. – Не найдя слов, чтобы выразить свои эмоции, она повторяет, – Ужасно…
– Если вам что-то не нравится, это ваши проблемы! – огрызаюсь, невольно уязвленный их словами.
– Ты не понимаешь, мальчик. Beloved использует тебя! – с искренним сожалением произносит Боец, качая головой. – Он низко поступает. Такие заклинания нельзя применять к детям. Это может нанести серьезный вред.
Как ни странно, ее сочувствие задевает меня даже больше, чем откровенное презрение ее спутника. Она явно не пытается обмануть меня, но… но!..
Отступив на шаг, в замешательстве кошусь на Соби. Он стоит, глядя перед собой, прямой и равнодушный ко всему вокруг. Терпеливо дожидается сигнала к началу Поединка. Не может быть, чтобы Соби не слышал и не понимал того, что о нем сейчас говорят. Но он не намерен вмешиваться и как-либо защищать себя. Ему и правда все равно? Или он согласен с этим? Ах да… Мой приказ…
– Оставь его, Кейко. Ты же видишь, парню полностью задурили голову. Но он слишком мал и наивен, чтобы это понять.
Сжимаю зубы, невольно дернувшись от обиды. Слишком маленький и наивный значит… Да много ли понимают эти двое! Много ли они знают обо мне! О нас… Быть может, я и впрямь еще подросток, который не особо в чем разбирается. Но я давно понял, что мне не важно, что и как делает Соби. Даже, если лжет. Сейчас он стоит рядом, доверившись мне полностью. И его доверие значит больше, чем все прочее вместе взятое.
– Не имеет значения, правы вы или нет, – глухо произношу я, отступая назад. – Это ничего не меняет. Соби, начинай Поединок.
– Слушаюсь, – он вскидывает руку. – Сиянье молнии, рази!
Его словам вторит жуткий грохот. Ослепительная ветвистая стрела падает с небес, врезаясь в раскрывшийся, как зонт, щит. Нет, не щит – зеркало! Разряд хищной змеей скользнул по его поверхности и хлынул в нашу сторону. Я даже толком испугаться не успел, как он разбился о наш защитный купол. Момент, когда Соби успел создать его, я тоже пропустил. Кажется, его губы продолжали шевелиться, сразу вслед за атакующим заклинанием произнося защитное. Что это значит? Он знал, что Боец противника сумеет парировать удар?
Шипящие змейки разрядов, успокаиваясь, затихают, и по лицу Соби скользит едва заметная усмешка.
Боец Aimless опускает руку.
– Неплохо. Может быть, мне даже не будет скучно. Моя очередь! Обвал!!
И снова свист и грохот, я даже не успеваю следить за ними. Наша защита реагирует на удары слепящими вспышками, вынуждающими меня беспорядочно моргать и щурить глаза.
Боец противника играет пространством, как игрушкой. Изменяет, выворачивает наизнанку. Словно весь окружающий мир – конструктор или гигантский калейдоскоп, послушный ее воле. Для своих атак она использует все, что видит вокруг. Стекла ресторанного купола, взорвавшись изнутри, впиваются в созданную Соби сферу смертоносными осколками. Перекрытия проваливаются вниз, широкими, как корабельные канаты, хлыстами бичуя хрупкий купол нашей защиты. Это выглядит страшно. Как Соби намеревался справляться без меня? Но именно сейчас, стоя в эпицентре этого безумия, я понимаю, насколько Соби сильный Боец. Ведь мы практически ни в чем им не уступаем. И, если бы не разные имена, и вовсе были бы вдвое сильнее.
– Кинжальный дождь! Врага пронзите, лезвия! Как осы жальте!
Изощренное заклинание из нескольких иероглифов вспыхивает в воздухе, рожденное дыханием Бойца. И тут же узкие стилеты, острые как спицы, усеивают пространство. Срываются с места и устремляются к нам, с гудением рассекая воздух. Как они похожи на те иглы, что недавно, но будто бы вечность назад, едва не лишили меня зрения.
Испуг яркой вспышкой обжигает легкие. Я только и успеваю, что прянуть назад. Соби же наоборот, делает стремительный шаг навстречу, и круг защиты раздается в разные стороны, вспухает как облако взрыва. И наливается матовым сиянием, по цвету напоминающим сталь.
– Ух… ты! – потрясенно выдыхает Боец.
Гортанный возглас, больше похожий на бессвязный вскрик, чем на что-то осмысленное, срывается с губ Соби, и сфера вспыхивает, раскаляясь добела. Металл барабанящих об нее кинжалов плавится и сердитыми, огненными ручьями стекает вниз.
– Магма! Плоть планеты! Восстань и мощь свою яви!
Небольшая, окруженная оранжевым маревом лужица, собравшаяся у подножия нашего купола, вдруг разливается вокруг кипящим океаном. Стремительно поглощая расстояние до нашего противника, огненная волна прибоем атакует их защитную сферу. Окружает, подтачивает, прорываясь внутрь.
Вскрик!
Зажимаю рот рукой… За облаками сизой дымки сложно различить хоть что-то. Видно лишь сияние оков, окольцевавших лодыжки противника. И цепей, что протянулись меж ними.
Обездвижены. Оба.
Но Соби не намерен останавливаться. Новое заклинание устремляется вслед за предыдущим, подхватывает его, не давая рассеяться, нанизывая слова, словно бусы на нить. Остатки лавы, застывая, поднимаются в воздух каменными глыбами и рвутся в образовавшуюся брешь.
– Стена! Сомкнись!
Преграда схлопывается перед каменными снарядами, словно крепостные ворота. Содрогается от ударов, но стоит.
Рука Соби сжимается в кулак.
– Разбить. Ничто не выдержит напора.
– Пусть крепостью с алмазами сравнится! Стопроцентная защита!
Стена из матово-серой становится прозрачной, с льдисто-голубым отливом, будто и впрямь сделана из единого кристалла.
Соби усмехается.
– Хороший фокус. Надо взять на вооружение. Предельная прочность! Когда оружие и щит равны, то побеждает то, что атакует.
И первый же камень оставляет в призрачной кладке изрядную вмятину, осыпающуюся осколками и окруженную паутинками трещин.
Боец вспыхивает, щеки краснеют, будто ей нанесли оскорбление.
– Ты, оборотень! Не смей копировать мою технику!
– Противник – лучший учитель, – философски изрекает Соби, небрежным жестом откидывая назад прядь волос.
– Сейчас увидим, кто учится быстрее. Вобрать! Подобное вернется пусть к истоку своему!
Заклинание взрезает воздух пламенеющей печатью, и наша атака полностью теряет смысл. Камни врезаются в стену, но вместо того чтобы повредить, растворяются в ней, делая защиту Aimless еще крепче.
– Какой изящный ход. Хм… – Губы Соби изгибаются в таинственной улыбке. Глаза загораются интересом, словно он видит перед собой некий увлекательный ребус.
Вскинув руку, Соби произносит насмешливо, словно играя.
– Нет ничего опаснее и зыбче, чем строить мир оружием врага. Раскол!
И это самое простое, и оттого – мощное заклинание действует совершено неожиданным образом. Стена вдруг трескается и с оглушительным грохотом рассыпается на части. Обрушивается вниз, прямо на головы наших противников. Сбивает с ног и заваливает, едва не похоронив под собой.
– Что, черт возьми, происходит?! – С трудом выбравшись из-под обломков, пошатываясь, Жертва ошеломленно трясет головой, пытаясь прийти в себя. Ладонь стискивает цепь, тянущуюся к горлу.
– Я не понимаю, – расстроено выдыхает Боец. – Он ухитряется вывернуть наизнанку любое мое заклинание!
– Кстати, алмазы вполне можно сжечь, – тихо и словно ни к кому не обращаясь произносит Соби, – потому что их кристаллический элемент – углерод. Разъять до атомов! Огонь!!!
***
Мягкий ворс покрытия дорожки скрадывает звуки шагов. После безумия Арены обрушившаяся на нас тишина кажется невозможной, нестерпимой. Она звенит на одной ноте, как назойливое насекомое; протяжным гудением отдается в моей голове.
Наши поверженные противники лежат в нескольких метрах от нас. Мы приближаемся к ним осторожными шагами. Aimless похожи на тряпичные куклы после пожара. Неподвижные, нелепые. От обгоревшей местами одежды поднимается сизый дымок. Кожа лица и рук покраснела и налилась болезненным жаром, словно оба слишком долго пробыли на солнце. Разглядывая их, выдыхаю набранный было для храбрости воздух. Я опасался, что все будет куда хуже. Видя, как ревущее пламя объяло и спеленало этих двоих, слыша крики полные нестерпимой боли… Да. Я боялся, что увижу нечто страшное, когда подойду. Но они… почти в порядке. Почти…
Распахнув глаза, Жертва Aimless бессмысленно глядит вверх. Рука дергается в бесполезной попытке дотянуться до ладони Бойца, без сознания лежащей рядом. Силится и не может.
– Не шевелись, – бесстрастно произносит Соби, – лучше тебе в ближайшие сутки не пытаться двигаться.
Агнец с трудом фокусирует взгляд на лице Соби и с усилием сглатывает.
– Ты… – ему тяжело говорить, из горла вырывается лишь свистящий шепот, но и в него Жертва ухитряется вложить изрядную долю презрения. – Монстр… Чего ждешь?.. Добей…
По губам Соби скользит равнодушная усмешка.
– Я не собирался убивать вас.
Опустившись на корточки, он склоняется над Жертвой, словно разглядывая дело рук своих.
– Но я хочу, чтобы ты хорошо запомнил, что я мог это сделать.
Опаленные ресницы Жертвы, хаотично затрепетав, опускаются, скрывая белки закатившихся глаз. Голова падает набок.
Потерял сознание.
– Будто сбившиеся с пути птицы, не сознающие смысла своего полета.
Склонив голову, Соби тихо вздыхает. Поднимается на ноги.
– Летите туда, где о вас смогут правильно позаботиться.
Отвернувшись, он идет ко мне. Останавливается рядом, повернув голову в мою сторону, ожидая. Я все еще смотрю на наших бывших противников. Лица касается краткий сухой порыв ветра. Повинуясь словам Соби, вокруг Aimless занимается вихрь, похожий на маленький торнадо. Он треплет их волосы и заставляет метаться одежду. Силуэты тел искажаются, смазываются, теряясь из виду. Затем раздается негромкий хлопок. Вихрь рассеивается, уничтожив все следы. Пол пуст, и нам нечего больше здесь делать.
– Идем, Рицка.
Соби осторожно трогает меня за плечо, побуждая двигаться к выходу.
– Да.
Повернувшись, бреду за ним, но перед глазами все еще стоит отчетливая картинка: два неподвижных тела, распростертых на полу.
– Соби… – чувствую себя ужасно, оттого что задаю ему такой вопрос, но не могу не задать его. – С ними все будет в порядке? Они поправятся?
– Да, – не оборачиваясь, произносит он, – я точно рассчитал силу последнего удара. Действительно серьезных повреждений нет.
Точно рассчитал? Вскидываю взгляд. Для меня все выглядело совсем иначе. В какой-то момент, когда доносящиеся сквозь ревущее пламя крики стали стихать, я дико испугался, что Соби все же убьет наших противников. Но он тут же опустил руку, позволив им рухнуть вниз. Он остановился. Значит ли это, что Соби мог и не сделать этого?
Столь чудовищная мысль заставляет догнать его и схватить за руку.
– Ты ведь мог нанести им гораздо больший вред, так?
Обернувшись, Соби опускает взгляд на меня, и я не вижу отрицания в его глазах. Верно. Он мог.
– Ты пощадил их.
Губы начинают странно подрагивать, а в душе разливается непонятное облегчение. Так и есть. Пощадил. Может ли подобный акт милосердия искупить вину за наш поступок? Вряд ли. Но мне отчего-то легче.
Соби отворачивается и все-таки отвечает.
– Не их.
И уходит. А я остаюсь смотреть ему вслед, недоуменно хлопая глазами.
Не их? Но тогда кого?!
Ответ настиг меня уже внутри лифта, когда двери закрылись за нами и кабина, плавно тронувшись, скользнула вниз.
Я ведь открыто заявил недавно, что намерен считать себя ответственным за все, что делает Соби. Не Aimless он пощадил. Меня.
– Спасибо.
Рицка благодарно утыкается носом в мой пропахший гарью свитер. Догадался. Что ж, он становится взрослее и проницательнее день ото дня. По губам скользит невольная улыбка. Опустив ладонь на его макушку, легонько ерошу мягкие темные волосы. Рицке легче оттого, что я поступил именно так. Не трудно было предположить его реакцию. Я не испытываю ни малейшего сочувствия к нашим противникам, того же не ощущал бы и Сеймей. Но Рицка совсем другой. Совершенно. Он не способен оставаться равнодушным, видя чужую боль. И я не мог позволить, чтобы он ощущал вину за мои поступки.
Едва не шмыгнув носом, Рицка обнимает меня и прижимается крепко-крепко.
Все верно. Если бы Поединок оставил на нашем противнике какие-нибудь серьезные раны, Рицка не смог бы продолжать. Не смог простить себе. Возможно, это уничтожило бы нечто очень важное, что-то составляющее основу его характера. Нечто, излучающее этот чудесный внутренний свет. Нельзя допустить подобного, хоть это и делает настоящие Поединки довольно сложными для меня. Сражаясь, я словно нахожусь меж двух огней. С одной стороны наши противники, с другой – Рицка.
– Соби, – прижавшись к груди щекой, он вздыхает тихо и немного виновато.
– А это не делает нас слабыми? Могут Семь Лун подумать, что мы недостаточно сильны, раз действуем не слишком жестко? Должно быть, это неубедительно выглядит.
На самом деле он хочет спросить, не мешает ли его человечность исполнению наших планов. Не делает ли она слабым и меня.
– Вряд ли, – нежно и успокаивающе глажу его по волосам. – На самом деле, нанесенный вред и так был весьма внушительным. Восстановительный период займет почти неделю. К тому же, частичная демонстрация силы иногда бывает эффективнее, чем полная.
– Думаешь, так лучше? – Он удивленно вскидывает голову, и моя ладонь невольно соскальзывает ему на лоб.
– Без сомнения.
Проведя рукой к виску, ласковыми движениями черчу узоры вокруг маленьких ушных раковин.
– Сенсей хорошо знает, на что я способен. Полагаю, все это заставит его задуматься о том, почему мы действуем так, а не иначе. И приведет к определенным выводам.
– Каким? – Рицка морщит лоб, гадая, что я имею в виду.
Усмехаюсь слегка.
– Во всем можно найти свои положительные стороны. Наверняка он поймет, что раз я не действую в полную силу, то значит, меня что-то сдерживает. Ты сдерживаешь, Рицка. Затрудняюсь предсказать реакцию сенсея, но выводы остальных вполне прогнозируемы. Жертва, унимающая своего излишне рьяного Бойца. Как тебе такой сценарий?
У меня и впрямь было время, чтобы подумать на эту тему и сообразить, как обратить лучшие качества Рицки на пользу ему самому. Маленький святой, сдерживающий своего цепного монстра. Меня вполне устроит такой расклад.
Открыв рот, Рицка смотрит на меня так, словно не верит ушам своим. Кажется, он слегка шокирован. Руки сжимаются в кулачки, а в глазах вспыхивает гневный огонь.
– Соби, это дерьмо, а не сценарий!
– Вот как? – смешно поднимаю брови. – Но это показывает тебя с наилучшей стороны и заставит их изменить отношение…
– Да к черту их отношение! – Оттолкнув меня, Рицка вырывается из кольца рук. Выпрямившись, возмущенно вскидывает голову.
– Соби, ты что, не понимаешь?! Это… – в замешательстве он пытается подобрать слова. – Это же унижает тебя!
Все так. Однако я готов пойти на подобное ради Рицки. Но ему неприятна одна мысль об этом. Его забота… настолько трогательна. Никто и никогда ко мне так не относился.
– Рицка… – тихонько вздохнув в невольном умилении, склоняюсь к нему. В глазах затаилась теплая улыбка. – Такое положение дел значительно уменьшит риск для тебя. Ты будешь в большей безопасности.
– Я не хочу быть в безопасности! – Он иступлено встряхивает головой, глядя на меня почти с отчаянием. – Соби!… Мы ведь хотели дать им понять, что мы заодно, что мы вместе!
Это смятение в глазах… Они такие яркие, полные неподдельного волнения. Рицка беспокоится обо мне куда больше, чем я сам. И он просто ласкает меня своими словами.
Улыбаясь, тихонько провожу кончиками пальцев по его щеке.
– Но мы ведь и так вместе.
Рицка резко выдыхает, прикрыв глаза. Сжимает зубы, видимо, чтобы не высказать все, что думает на мой счет. Я здорово разозлил его своим предложением. А еще больше – нежностью и тем, что мне настолько хорошо сейчас. А Рицка даже не понимает почему.
– Соби, не придуривайся, – прикрыв глаза ладонью, он в раздражении откидывается на стенку лифтовой кабины. – Ты же прекрасно понял, что я хотел сказать.
– Да, Рицка, я понял.
Но еще не сдался. Быть может, мне все же удастся уговорить его.
Выпрямившись, пристраиваюсь рядом, опираясь на сложенные за спиной руки. Голова запрокинута, и веки чуть прикрыты. Я улыбаюсь. Моей тающей безмятежности хватило бы, чтобы заполнить весь мир.
– Но это мой долг – заботиться о твоей безопасности. Ты разрешишь мне выполнять его?
Мрачно засопев, он косится на меня. Почувствовал, что я играю не по правилам.
– Да, но… – он упрямо склоняет голову, стискивая зубы, – но тебе придется придумать, что-нибудь другое. То, что ты предлагаешь – совершенно неприемлемо!
Неприемлемо... Насколько же сладко слышать такое из уст Рицки – того, кому я отдал себя полностью. Для него недопустимо, чтобы что-то пятнало мою честь. Хотя в руках Рицки она всегда будет чиста как снег.
Осторожно выдохнув, шепчу в смятении.
– Рицка…
– Ничего не буду слушать! – Негодуя, он поднимает на меня горящий взгляд. – Хочешь заботиться о моей безопасности? Пожалуйста! Но Долг не должен унижать!..
Сжимаю веки и отворачиваюсь, чтобы он не видел выражения моего лица. Ресницы заметно вздрагивают. Закусываю губу, опасаясь выдать себя неосторожным звуком.
Боги мои, что он творит… С ума меня сводит такими словами. Я же просто расцветаю рядом с ним. Одно это стоит того, чтобы, не раздумывая, отдать за него жизнь.
– Соби?
Ощутив, что что-то не так, Рицка сразу остывает. Взяв за руку, с тревогой заглядывает мне в лицо.
– Соби, я тебя обидел что ли? Я не хотел!..
– Нет.
Не открывая глаз, слабо встряхиваю головой в отрицании. Перехватив его запястье, наклоняюсь и горячо целую в макушку.
– Все просто замечательно, Рицка. Просто прекрасно.
Не сдержавшись, обнимаю его, прижав к себе спиной. Обиваю руками, желая полностью окружить своим телом. Склонившись, утопая в нежности, трусь щекой о волосы, мягко целую подрагивающее Ушко. Скользнув губами по виску, прижимаюсь к нему носом.
– Ты такое чудо.
Замерев в моих объятиях, Рицка глядит перед собой, широко раскрыв глаза. Осторожно повернув голову, встречается с моим теплым улыбающимся взглядом. На лице проступает облегчение, сменяющееся другим – смущенным, почти беззащитным выражением. Он отворачивается, пряча глаза.
– А ты просто кретин, – глухо бурчит Рицка, и я беззвучно смеюсь, согрев дыханием его щеку.
– Пусть так.
Сконфуженно потерев переносицу, Рицка встряхивает головой.
– Никогда не предлагай мне больше таких вещей. Даже не думай о них.
– Это приказ? – Зарываюсь носом в его волосы, урча как довольный зверь.
– Да.
– Слушаюсь, – в моем голосе проскальзывают нежные, почти мурлыкающие интонации. Обхватив ладонью подбородок Рицки, приподнимаю и поворачиваю к себе его голову, лаская взглядом лицо. И Рицка не противится этому. Ресницы, затрепетав, смыкаются, на щеках вспыхивает румянец, а губы приоткрываются в ожидании. Склоняюсь, желая поцеловать их. И тут сила тяжести внезапно возрастает, и раздается тихое тренькание, возвещающее о том, что двери лифта вот-вот разойдутся.
Вздрогнув, Рицка вырывается из моих рук. Двери разъезжаются, и внутрь кабины заходят несколько человек в костюмах и с дипломатами. Один из вошедших касается пальцами кнопок, выбирая этаж, и лифт трогается, мы едем дальше.
Опираясь о стенку, невинно разглядываю потолок, спрятав ладони за спиной. Повернув голову, кошусь на Рицку. Он стоит возле меня, челка скрывает лицо, но все равно видно, что оно просто пунцовое. И дыхание неровное и сбивчивое, как после бега.
Смутился. И еще как. Закусив губу, прячу виноватую улыбку. Котенок мой…
Чтобы дать ему возможность опомниться и немного прийти в себя, спрашиваю тихо и ровно.
– У нас еще четыре Поединка. Продолжаем?
Сглотнув, он слабо кивает.
– Да.
продолжение в комментариях...
Забывшие про страхChapter XV Fearless
Забывшие про страх
Рицка.
Тихо скрипит мел по школьной доске. Шелестят ручки. Серость и безликое однообразие классной комнаты наводят жуткую тоску. Негромкий монотонный голос Тамино-сенсей усыпляет, и, периодически, то одна, то другая ушастая голова сонно склоняется к парте, затем ее обладатель одергивает себя и выпрямляется под недовольным взглядом учительницы. Это могло бы показаться забавным и даже вызвать улыбку, если бы было настроение улыбаться. Но его нет.
Этим утром у меня все валится из рук. Не могу ни о чем думать, ничего делать. Даже разговаривать не могу. Прячусь в скорлупу молчания, стараясь быть как можно незаметнее для окружающих. Не сильно помогает. Наоборот. Видя, что я замкнут и необщителен, Юико всячески старается меня растормошить и занять чем-нибудь. Уже три раза предлагала сходить всем вместе в парк после уроков. Один раз – в кафе-мороженое и два – к себе домой. Не хочется ее обижать и отталкивать, хотя меньше всего на свете я желаю, чтобы меня сейчас донимали любыми разговорами. Но всякий раз ловлю на себе ее обеспокоенный взгляд, а затем она подходит и начитает что-то преувеличенно жизнерадостно рассказывать. Она говорит, а я молчу. И так продолжается весь этот бесконечный день, пока я жду завершения занятий. И непонятно чего больше в этом ожидании. Желания замедлить время? Или наоборот ускорить его, чтобы, промотав как запись, быстрее добраться до вечера.
Наверное, и то и другое вместе.
На середину дня у нас намечены первые Поединки, открывающие нашу личную кампанию против Семи Лун. Соби предложил приурочить ее начало к понедельнику, чтобы не пришлось разыскивать противников. Пять пар… Все эти люди живут и работают в Токио и его пригородах, так что найти их в будни в середине рабочего дня не составит большого труда. Мы встретимся с ними. Это как раз и тревожит меня все утро. И причина не в страхе: после поединка с Зеро страх улетучился, растворился, напоминая о себе лишь легким беспокойством. Дело в том, что эти Дуэли будут сильно отличаться от всех предыдущих. Раньше мы только «защищались», а теперь «нападаем».
– Рицка-кун. С тобой все хорошо?
Пригнувшись к столу и обхватив края руками, Юико с тревогой смотрит на меня. Бросив опасливый взгляд в сторону доски, вновь поворачивается ко мне. Виновато поясняет:
– У тебя весь день такой хмурый вид. Что-то случилось?
Не удержалась все-таки. Целых полчаса ерзала на стуле за соседней партой и вот, наконец, спросила.
– Ничего, – заметив, что за то время, пока я сидел погруженный в раздумья, класс успел перебраться на следующую страницу, сердито переворачиваю лист. Скучающе глядя в книгу, добавляю, понимая, что Юико не устроит такой односложный ответ.
– Не бери в голову. К тебе это касательства не имеет.
Эта, вроде бы успокаивающая, фраза, однако, вызывает обратный эффект. Юико потеряно поникает головой.
– Не имеет… касательства? Я ведь только хотела помочь…
Повожу Ухом, озадаченный такой реакцией, и понимаю вдруг, что сказанное мной при желании вполне можно перевести как: «Тебя не касается».
– Юико… – досадуя на себя, поворачиваюсь к ней, – я не то имел в виду…
– Аояги-кун!
Подскочив на месте, вскидываю голову. Не скрывая неудовольствия, Тамино-сенсей возвышается надо мной, как живое воплощение возмездия. Руки скрещены на груди, губы сурово поджаты.
– Аояги-кун. Прочтите еще раз абзац, который мы только что обсуждали с классом.
В замешательстве опускаю взгляд на учебник. Понятия не имею, что они там обсуждали. Я все прослушал.
Не то, чтобы пытался…
Сквозь повисшую театральную паузу, слышу струящиеся по кабинету шепотки, полные сдержанного оживления. Одноклассники отвлеклись от своих занятий и ждут продолжения спектакля.
Рука, лежащая на колене, невольно сжимается, сгребая в горсть ткань брюк.
Черт… И именно тогда, когда мне меньше всего хочется обращать на себя внимание.
Обогнув стол, сенсей останавливается передо мной. Опершись ладонями о край, слегка наклоняется, заглядывая в лицо, скрытое челкой.
– Итак, Аояги-кун. Читайте.
Еще ниже опускаю голову и упрямо молчу. Мне нечего сказать. Абсолютно. Да и какой смысл говорить что-либо? Ясно ведь, по какой причине сенсей все это делает. Не потому что тот треклятый абзац некому прочесть кроме меня.
Выпрямившись, учительница сурово сверкает глазами.
– Если вы рассчитываете на высокие отметки, советую вам слушать на уроках, Аояги-кун.
И отходит. Наконец-то… Исподволь провожаю ее глазами, игнорируя насмешливые взгляды одноклассников.
Разве это правильно – унижать? Чего бы она ни хотела добиться, сделала только хуже.
Скривившись, утыкаюсь носом в учебник. Наплевать… Неважно, как она ко мне относится. Мои оценки, так или иначе, будут лучшими.
Мысли прерывает виноватый шепот Юико.
– Прости меня, Рицка-кун.
– За что?
Спрашиваю скорее машинально, чем на самом деле обратив внимание на ее слова. Но Юико расстроено вздыхает и начинает говорить торопливо и сбивчиво.
– Мне… Мне надо было встать, сказать Тамино-сенсей, что это я тебя отвлекла… Но Юико так растерялась… очень растерялась.
Отрываюсь от книги, удивленный донельзя. Оборачиваюсь, глядя на Юико. Вид у нее совсем несчастный; пушистые ресницы подрагивают. А глаза блестят так, будто готовы наполниться слезами при любом моем неосторожном слове.
Только этого не хватало…
Помимо всего прочего мне как раз недоставало необходимости успокаивать Юико, уверяя, что она ни в чем не виновата!
Сделав над собой усилие, вымучиваю улыбку. Она выходит кривой и неестественной, но это лучшее, на что я способен сейчас.
– Ты ни при чем. Совершенно. Я сегодня просто… просто…
Просто что?.. Как назвать одним словом весь этот коктейль из ожидания, волнения и обреченности, что мутным варевом закипает во мне с самого утра?
– Я сегодня немного рассеян.
Сверившись с доской, пробегаю глазами сверху вниз строки учебника.
– Все в порядке.
Юико чуть выпрямляется, брови сходятся в очевидном расстройстве. Кажется, не поверила.
Отворачиваюсь, подперев ладонью подбородок. Безрадостно гляжу в окно.
Не верит, и пусть. Главное, чтобы больше ничего не спрашивала. Меньше всего на свете мне хочется объяснять что-либо. Даже самому себе. Не хочу думать, не хочу формулировать, хоть и осознаю глубоко внутри, что именно меня гложет. Это похоже на чувство вины. Совершенно нелогичное, но оттого не менее реальное. Еще вчера я был полон решимости. Предвкушая сегодняшний день, перебирал анкеты, сидя на кровати. Вглядывался в лица на фотографиях. Но, просмотрев и тщательно обдумав собранные сведения, вдруг ощутил неловкость и стыд. Ведь все эти люди не имеют к нашим проблемам никакого отношения. Они ни в чем не виноваты. А то, что собрался делать Соби…
Настойчивая вибрация в кармане брюк заставляет встрепенуться. Торопливо накрываю телефон ладонью. SMS, судя по тому, каким коротким был сигнал.
Соби?..
Незаметно выпрямляюсь за партой. Устремив взгляд на доску, осторожно достаю телефон. Раскрываю под столом и выношу на свет, чуть отводя руку в сторону. Повернув голову, скашиваю глаза вниз. Номер не определился. Это кто-то незнакомый. Так что же? Не открывать?
В сомнении медлю, большой палец постукивает по кнопке сброса. Что лучше: узнать, что внутри, и потом уже разбираться с последствиями? Или не узнать и… быть может, делать то же самое в итоге… И тот и другой вариант мне не нравится.
Со вздохом открываю сообщение. Меня уже начинает утомлять собственная паранойя. И пользы от нее никакой.
Значок письма привычно мигает. По экрану струятся ровные строчки текста: «Рит-тян, я жду тебя у ворот школы. Мне нужно с тобой поговорить».
И подпись: «Кио».
Кио?! Брови невольно ползут вверх от удивления. Перечитываю сообщение еще раз. Нет никакой ошибки. Оно адресовано мне. Но что Кио может быть нужно? И откуда у него этот номер? Спорю на что угодно, Соби не стал бы давать его Кио.
Закусив губу, бросаю задумчивый взгляд в окно.
Сколько вопросов…. И вот еще один: действительно ли это Кио писал? Соби вроде говорил, что не в принципах Семи лун втягивать в свои игры обычных людей. Но что им стоит использовать чужое имя, чтобы выманить меня из школы в отсутствие Соби? Или я опять перегибаю палку, выдумывая невесть что.
Продолжая терзать губы, машинально прокручиваю сообщение вверх-вниз, обдумывая возможные варианты действий.
Можно, конечно, позвонить Соби и спросить, где находится Кио. Ведь они оба сейчас должны быть на занятиях в Университете.
Краем глаза замечаю внизу дисплея начало следующей строчки. Оказывается, там есть еще и постскриптум: «Пожалуйста, не говори Соби».
Скривившись, гляжу на телефон. Вот умник! Подстраховался! Ну и как мне теперь быть?
Если действовать по уму, то стоит, конечно, проигнорировать последнее предложение. Но тут написано «пожалуйста». Впрочем, происходящее вполне укладывается в рамки моих представлений о Кио. Решил, наверное, прочесть мне какую-нибудь нравоучительную лекцию насчет того, что он видел у озера в Никко.
Поговорить, значит, хочет?
Раздраженно захлопываю сотовый. В любом случае Кио придется дождаться конца урока.
***
Звонок отзвучал. Едва оживленная волна одноклассников схлынула, выплеснувшись в коридор, я подошел к окну и, прижавшись виском к стеклу, выглянул во двор. Отсюда, хоть и под другим углом, хорошо видны школьные ворота. Нетрудно определить – ждет там меня кто-нибудь или нет. Посмотрел и сразу нашел взглядом знакомую фигуру. И сейчас гляжу на нее, быстро сокращая разделяющее нас расстояние, следуя по выложенной гранитными плитами дорожке. У ворот действительно Кио. Значит – никаких ловушек.
Увидев меня, он останавливается, прекращая беспокойно мерить шагами пространство между столбами. Окидываю его взглядом. Все те же джинсы с нарочитыми потертостями на коленях, зеленая майка и светлая туника навыпуск с широким воротом, сползшим на плечо.
Ничего необычного. Только взгляд тусклый и усталый. И еще… Мне чудятся тени под его глазами, или Кио и впрямь плохо спал?
Повернувшись в мою сторону, он пытается приветливо улыбнуться, но у него не шибко хорошо выходит.
– А, Рит-тян. Спасибо, что пришел.
– Чего хотел-то? – не сильно дружелюбно интересуюсь вместо приветствия, и улыбка Кио гаснет, увядая и съеживаясь как дырявый воздушный шарик.
– Я ведь написал. Поговорить… – он окидывает взглядом школьный двор. – Можем мы это сделать в более удобном месте?
– Как хочешь, – пожав плечами, отворачиваюсь, – пошли.
Свернув с дорожки, пересекаю двор, слыша шаги Кио за спиной. Принесло ж его... Вряд ли предстоящий разговор мне понравится. Правда Кио не выглядит настроенным вести поучительные беседы, но, может, он решил подать это под соусом «не хочется, но надо?».
Целенаправленно двигаясь к углу здания, огибаем волейбольную площадку. На ней идут шуточные соревнования. В ожидании начала урока уже успевшие переодеться в спортивную форму ученики развлекаются тем, что перебрасывают мяч через сетку, не слишком заботясь о ведении счета. Останавливаю откатившийся мяч ботинком. Подняв, подкидываю на ладони и, кротко размахнувшись, несильным ударом возвращаю назад, за очерченный белой краской периметр поля. Одна из девочек благодарно взмахивает рукой. Вяло отвечаю и запихиваю руки в карманы.
– Как ты узнал, где я учусь?
Заворачиваю за угол, направляясь к знакомым скамейкам, где когда-то помогал Юико готовиться к контрольной.
– Я давно знаю, – после короткой паузы доносится из-за моей спины, – не так-то сложно выяснить.
– Ты что, следил за мной? – в удивлении оборачиваюсь на ходу. Кио усердно переставляет ноги, устремив глаза в землю.
– Не за тобой – за Со-тяном. Он уже больше полугода сюда после занятий приходит. Ничего не стоило разок следом прогуляться.
– Зачем это тебе? – С некоторым недоумением взираю на Кио, пока мы устраиваемся на скамейке с тени деревьев.
– Дурная привычка, – туманно поясняет он, откидываясь на спинку. Подтягивает к себе колено и обхватывает руками.
– Хорошо, – невольно хмурясь, постукиваю по столу кончиками пальцев. – А номер моего телефона где взял? Тоже подглядел?
Вздохнув, Кио откидывает назад голову, скользя глазами по ветвистым кронам. В замешательстве бормочет:
– Рит-тян, когда ты так говоришь, это действительно смотрится не очень красиво.
Повернув голову, косится на меня.
– Я просто беспокоюсь за Со-тяна, знаешь ли…
– Напрасно, – сцепив пальцы в замок, подаюсь вперед, облокачиваясь на стол. – С ним все будет в порядке.
– Ну, это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить.
Кио смолкает. Возникшая пауза заполняется шелестом листвы, стуком мяча на площадке и отзвуками далеких разговоров. Сидя возле Кио я жду обещанного продолжения, но он словно бы никак не может решить с чего начать. Какой-то он слишком неуверенный. Слишком подавленный и беспокойный. Совсем на него не похоже.
– Дело в том, что Соби…
Вновь прервавшись, Кио роняет подбородок на грудь. Потянувшись вперед, отрывает спину от скамейки и ставит локти на стол. Задумчиво растирает шею ладонью…
– Понимаешь, Рит-тян, Соби очень привязчивый и так серьезно к тебе относится. Просто души не чает…
Рука Кио соскальзывает на стол, потом перемещается на колено, другой он касается лба. Недоуменно наблюдаю краем глаза за этими странными пассами, пытаясь понять, что все это значит. Почему Кио так странно себя ведет?
– Я много думал, после того как вы уехали и…
Взлохматив и без того взъерошенную шевелюру, он опускает голову вниз и выдыхает, будто делает шаг с обрыва:
– В общем, не бросай его, ладно?
Повернув голову, внимательно смотрит на меня.
– Я знаю, что иногда он может быть жутким занудой, и порой с ним совершенно невозможно иметь дело, но если ты его оставишь, Со-тян этого не вынесет. Он с ума сойдет.
Кио умолкает, а я… Сказать, что у меня отвалилась челюсть – это ничего не сказать. Я просто утратил дар речи! В немом изумлении гляжу на сникшего Кио, силюсь вымолвить хоть слово, и у меня не выходит…Мне это снится?
По-видимому, ощущая себя неуютно под моим ошеломленным взглядом, Кио начинает неловко ерзать на месте и уныло добавляет:
– Глупо звучит, да?
Вот чего не ожидал, так этого…
Встряхнув головой, словно это может помочь мне собрать воедино разбегающиеся мысли, закрываю, наконец, рот и тут же открываю его, чтобы задать вопрос.
– Так, погоди… Ты, что ли, не против, чтобы мы с Соби?..
Словечко «встречались» как-то не спешит срываться с языка. Но как еще обозначить наши взаимоотношения? «Виделись»? «Были вместе»?
Впрочем, Кио и без уточнений понимает, что я хотел сказать. Лицо кривится в раздраженной гримасе.
– Нет, я-то как раз против! – Он сердито трет лоб ладонью. – Вообще не понимаю, что у вас может быть общего! Ты же ребенок, черт возьми! Школьник!.. Мелкий совсем!..
Вспышка негодования гаснет, достигнув апогея. Кио роняет голову, сжимая пальцами виски. Обессилено бормочет, ни к кому уже не обращаясь:
– Все это совершенно ненормально. Со-тян – настоящий извращенец. Не могу смотреть…
Ловлю себя на том, что совершенно перестал что-либо понимать. Что сижу рядом и глупо хлопаю глазами. Я даже пропустил мимо ушей все пассажи про свой возраст и про «извращенца». Этого-то я как раз вполне ожидал. Я не ждал всего остального.
– Но тогда почему?!..
– Почему? – Кио запускает пятерню в вихрастую шевелюру. – Потому что мне не все равно, что с ним будет, – едва слышно говорит он, наконец. – Со-тян такой упрямый. Бесполезно пытаться его образумить.
Печально качает головой.
– Даже если тебе когда-нибудь захочется, чтобы он оставил тебя в покое, вспомни о том, что я говорил. Не бросай его.
– Хорошо.
Губы дрожат, помимо воли разъезжаясь в неуместной улыбке. Совершенно неуместной и совершенно неуправляемой. Изо всех сил борюсь с собой, чтобы сохранить подобающий ситуации серьезный вид. Безумие какое-то…
– Я обещаю тебе, Кио. Даю слово.
– Ага. Спасибо, – он рассеяно кивает, словно сам не уверен в правильности того, что только что сделал. Поднимается на ноги.
– Ну, я пойду тогда, – убитым голосом произносит он, то ли информируя, то ли спрашивая разрешения.
– Да. Я тебя провожу,- встаю, пряча руки в карманы. Поспешно отворачиваюсь, чтобы скрыть выражение своего лица. Плечи бесконтрольно подрагивают, меня разбирает смех. Это нервное. Я едва сдерживаюсь, чтобы не испортить своим нездоровым весельем торжественность момента. Уж больно этот разговор смахивает на одну большую галлюцинацию.
Ускоряя шаги, иду в сторону ворот. Кио плетется следом.
– Только ты, пожалуйста, будь осторожнее, Рит-тян. А то Соби может быть таким… таким… настырным!
– Осторожнее в чем? – Не удержавшись, оборачиваюсь, чувствуя, как улыбка все равно расползается от уха до уха. Не могу это слушать!..
– Ну-у-у, – смешавшись, тянет Кио, на лице отражается сложная гамма эмоций, пока он пытается подобрать какую-нибудь удобоваримую формулировку тому, что имеет в виду. Сдавшись, интересуется слегка подозрительно:
– Он ведь к тебе не пристает, нет?
О боги мои!
– Нет! – мотаю головой из стороны в сторону, изо всех сил глотая смех. Плечи все равно трясутся. Ничего не могу с собой сделать!
– В этом смысле… нет, Кио….
– А… Хорошо, – не слишком уверенно бучит он, явно не успокоенный моим ответом. – Только ты все равно будь аккуратнее, Рит-тян, а то мало ли что.
Скулы сводит, я едва нахожу в себе силы, чтобы слабо кивнуть. Сделав глубокий вдох, смаргиваю выступившие от едва сдерживаемого смеха слезы.
– Я постараюсь, Кио. Спасибо, – зажмуриваюсь, – за заботу.
Мы достигаем ворот, и это останавливает, наконец, потоки доносящихся из-за моей спины ворчливых словоизлияний в адрес Соби, извращенцев и иже с ними.
А, возможно, их пресекает тот факт, что у ворот стоит Соби собственной персоной. Так что, подняв глаза, Кио, поперхнувшись, останавливается на середине пространного и очень прочувствованного предложения и замолкает.
– Что ты здесь делаешь, Кио?
Светлый дымок скользит по щеке Соби, когда тот делает затяжку. Оторвав взгляд от моего раскрасневшегося от переизбытка бурных эмоций лица, Соби поворачивает голову, в упор взирая на Кио.
– А-а… Эээ… Со-тян?! – Кио неловко смеется, изо всех сил стараясь скрыть растерянность. Но рука, выдавая его, помимо воли зарывается в волосы на затылке и нервно ерошит их. – Я думал, ты останешься на дополнительные занятия.
– Их отменили, – окурок падает на асфальт, Соби отрывается от стены и поворачивается к нам. Бросает на меня еще один быстрый взгляд, оценивая насколько все в порядке.
Со мной все совсем не в порядке! Просто очень совсем не!..
– Кио, ты не ответил на вопрос.
– На какой? – Огибая Соби по периметру, Кио аккуратными приставными шажками, как краб крадется к воротам. Не поворачивая головы, Соби следит глазами за этими партизанскими маневрами.
– О том, что ты делаешь тут? Ты ведь ушел последней пары, сославшись на дела.
– Да-а. Точно. У меня дела, – Кио уже откровенно пятится к воротам. – Пришел вот проведать Рит-тяна, а сейчас мне пора бежать. До встречи Рит-тян!
Взмахнув рукой, он исчезает за углом.
Беззастенчиво ухмыляясь, выглядываю следом, с удовольствием провожая его глазами. Небрежно заложив большие пальцы за ремень брюк, Кио легким, беспечно-пружинистым шагом идет по улице. Это смотрится столь преувеличенно беззаботно и, оттого, настолько комично… Ему осталось только начать непринужденно посвистывать, безбожно фальшивя при этом, и тогда мне уже ничто не поможет. Скончаюсь на месте от смеха!
– Рицка, что здесь происходит? – Наблюдая за мной, Соби понимает уже, что все в порядке, так что вопрос звучит скорее заинтересованно, чем обеспокоено.
– Хм…Ты не поверишь, Соби!
Улыбаясь шире некуда, все еще не могу оторвать глаз от такой нарочито-безмятежной спины Кио.
– Ну а все-таки?
Довольно хмыкаю.
– Он приходил, чтобы попросить меня никогда не оставлять тебя.
– Вот как? – Брови Соби удивленно ползут наверх. Вскинув голову, он находит глазами фигуру Кио.
– Это…. неожиданно…
Не поворачиваясь, искоса бросает на меня осторожный взгляд.
– И… что ты ответил?
Недоуменно пожимаю плечами
– Дал ему слово.
Что было совершенно лишним. Он мог бы и не просить об этом. Но раз Кио так проще…
Подняв глаза, открываю рот, чтобы поделиться с Соби этой мыслью, и останавливаюсь, так и не издав не звука. Почему он так на меня смотрит? Так прямо, растерянно и совершенно беззащитно. Словно, сам того не заметив, я сказал сейчас нечто очень важное для него.
Не выдержав, отвожу глаза, ощущая, как невольно вспыхивают щеки. Не представляя, куда деваться от его взгляда, рассматриваю асфальт.
Можно подумать, Соби не знает… Это же очевидно, разве нет?
– Ты слишком рано пришел. У меня еще два урока.
– Ничего… Подожду.
– Полтора часа с лишним?
– Не имеет значения, Рицка. Я подожду.
Почему-то, когда Соби целует меня, я и то смущаюсь меньше, чем, когда он смотрит… так, как сейчас.
***
Дневной зной волнами накрывает город. Изнывая в осаде грозных кучевых облаков, что угрожают неистовым ливнем пролиться с небес ближе к вечеру, сейчас Токио ослепительно сияет солнечными красками. Темная лента реки, покрытая мелкой рябью, переливается как чешуя невиданных размеров дракона. Это очень красиво. Сидя на берегу, на каменном парапете, я наслаждаюсь свежестью, которой веет от воды. Все-таки в весенних капризах природы есть и свои положительные стороны. Летом в центре уже будет невозможно находиться. Токио стает душным и пыльным. Он начнет напоминать каменный лабиринт из стекла и бетона, нагревающийся за день как доменная печь. Многократно преломляющийся в зеркальных окнах солнечный свет сделает пребывание здесь совершенно невыносимым. А так, как сейчас, вполне терпимо и, даже, почти комфортно. Ветер теребит ткань моей светлой льняной рубашки и обдает желанной прохладой оголенные руки. Хорошо, что у меня такая удобная форма. Соби, впрочем, тоже неплохо себя чувствует в темных джинсах и легком черном джемпере с коротким рукавом. Высокий ворот, подчеркивая линию подбородка, скрывает полоску бинтов.
– Тебе нравится?
Он кивает на мороженое в моей руке.
– Угу, – с удовольствием вгрызаюсь в оставшийся от рожка вафельный черенок. – Соби, ты уверен, что не хочешь? Мы можем купить еще…
– Нет, не нужно, – поблагодарив меня беглой улыбкой, он, отвернувшись, рассматривает монументальный небоскреб, что высится через дорогу напротив в окружении зданий поменьше.
– Ну как знаешь, – жмурюсь, наслаждаясь тем, как хрупкая корочка хрустит на зубах, а ее сладкое содержимое приятным холодком растекается во рту.
Как ни странно, беспокойство, снедавшее меня все утро, улетучилось после встречи с Кио. Теперь уже ничто не могло испортить моего великолепного настроения, приправленного непонятно откуда взявшимся азартом.
Сидя на парапете, на берегу реки, я чувствовал себя корсаром, отплывшим с пиратского острова в поисках сокровищ. Или первооткрывателем, отправившимся к неведомым берегам. Восхитительное ощущение. Словно все нити, удерживавшие меня прежде, лопнули с тихим треском, и воздушный шар, которым я себе казался, взмыл в небеса, влекомый ветром – легкий и свободный. От этой свободы хотелось парить наяву. Я чувствовал, что способен справиться с чем угодно. Все будет сделано наилучшим образом, потому что я этого хочу.
– Все? – С легкой улыбкой Соби наблюдает за тем, как остатки мороженного исчезают у меня во рту.
Киваю, отряхивая руки, и, спрыгнув на землю, сжимаю протянутую ладонь. Соби выглядит очень довольным. Бросая на меня короткие взгляды, улыбается своим мыслям, пока мы, влившись в бурный людской поток, пересекаем улицу на зеленый сигнал светофора. Кажется, Соби просто радуется тому, как прекрасно я себя чувствую перед Поединком. Я готов! И еще как!
Легко лавируя в толпе, мы словно тонкие лезвия скользим среди людей. Мимо пестрых витрин и зон для парковок. Вся эта суета и торопливая жизнь вокруг: гул двигателей, гудки, обрывки разговоров, – они уже не касаются нас. Мыслями, я уже внутри того огромного небоскреба, на десятом этаже, где находятся наши противники. Я почти в Системе, и весь этот суматошный мир не имеет никакого значения. Он вокруг, а мы вне его.
Остановившись у входа в нужное нам здание, запрокидываю голову, оценив монументальность конструкции. Какое огромное! Просто местная Фудзи. Отсюда, с земли, оно напоминает узкий вытянутый конус со срезанной верхушкой, настолько сильна перспектива. Я даже не возьмусь сосчитать, сколько тут этажей. И, похоже, что внутрь просто так не попасть. Сквозь высокие двери из полупрозрачного стекла виден пост охраны с вращающимся турникетом.
– Не волнуйся, Рицка, нас пропустят.
Соби вскидывает голову, взбегая взглядом по гладкой зеркальной поверхности здания, и многозвучие оживленной набережной перекрывает тихий звон, странный, вибрирующий на одной ноте в моей голове. А затем наступает тишина, но Соби вздрагивает, вытягиваясь в струнку, и замирает, стиснув веки. Затем, расслабившись, открывает глаза.
– Это было… весьма впечатляюще.
Взгляд Соби все еще кажется отсутствующем, но я замечаю в нем что-то похожее на предвкушение.
– Меня услышали. Идем, Рицка.
***
Нас действительно пропустили. Едва сурового вида охранник, вежливо, но твердо заступил нам дорогу, раздался телефонный звонок, разрешивший все вопросы. Металлическая вертушка, мигнув зеленым сигналом, услужливо повернулась. Мы прошли внутрь, в широкий просторный вестибюль с удобными креслами, висящим на стене огромным планом здания, дополненным перечнем всех находящихся здесь компаний. Миновав стойку информации, направились к лифтам, провожаемые взглядом секретаря.
Пока поднимались, я в последний раз прокручивал в голове сведения о нашем противнике.
Aimless. «Живущие без смысла». Закончили обучение, когда Соби только начинал его, поэтому они никогда не встречались прежде. До образования Beloved, Aimless считались одной из сильнейших пар. Им даже предлагали остаться в Школе, но статусу учителей они предпочли обычную жизнь, участвуя, впрочем, в тренировочных боях и семинарах в качестве консультантов. И судя по тем оценкам, что давались в анкете, эта Пара вполне заслуживала оказываемого им доверия.
Они казались мне безупречными, но перечитав их досье несколько раз, я предположил, что возможно есть один недостаток, которого никто не учел. Быть может, именно уверенность в собственной непогрешимости и окажется их настоящей слабостью? Я поделился этой мыслью с Соби, и он согласился с ней. Правда, чем их предполагаемая самоуверенность способна помочь делу, я пока не представляю.
Лифт плавно замедляет ход, двери раскрываются, и мы выходим в широкий холл на пересечении нескольких коридоров. Он почти в точности повторяет вестибюль первого этажа. Тот же отражающий свет ламп плиточный пол. Столики и кресла для посетителей. Все строго, стерильно и утилитарно. И даже воздух слишком сух и холоден, пропущенный через кондиционер.
Не успеваю толком осмотреться, поскольку нас уже ждут. Невысокая женщина в брючном костюме стоит в нескольких метрах от нас, являя собой воплощение скромности и аккуратности. Ничего лишнего в одежде; длинные темные волосы убраны под заколку. Лицо довольно приятное, с правильными, гармоничными чертами. Вот только взгляд слишком суровый и настороженный.
– Кто вы? Что вам нужно?
Вот так вот. Без всяких приветствий. Однако это даже упрощает дело. По крайней мере, Соби, окинув ее равнодушным взглядом, невозмутимо представляется.
– Агатсума Соби, Beloved.
– Аояги Рицка, – помедлив, добавляю, – Loveless.
– Ясно. Вы те, из-за кого так много шума поднялось.
Глаза женщины слегка сужаются.
– Зачем вы здесь? Желаете сражаться?
– Именно так, – Соби сопровождает эти слова легкой усмешкой, – и нам не хотелось бы затягивать процесс знакомства.
– Я не могу решать такие вещи, – почти безразлично произносит Боец, а затем в ее голосе появляются саркастичные нотки. – Или быть может, вы желаете начать прямо сейчас? Не дожидаясь моего партнера?
– Мы подождем, – проигнорировав скрытое в ее словах оскорбление, отвечает Соби. Понятно, что для нее мы изгои, преступники, от которых не ждут честных поступков.
Из коридора напротив доносятся звуки шагов. К нам приближается среднего роста темноволосый мужчина в таком же строгом деловом костюме. Впрочем, во всем облике куда больше лоска и властной уверенности, окружающей его незримым ореолом. Это проявляется во всем: в движениях, во взгляде, в осанке и в том, как он держит голову. Он двигается быстро и, вместе с тем, почти лениво, словно никуда не торопится.
Останавливается возле своего Бойца, даже не удостоив нас взглядом. Напыщенный и высокомерный. Похоже, я не ошибся в своих предположениях.
– Кто это?
Женщина отвечает коротко и четко, будто рапортуя.
– Beloved и Loveless. Они желают сразиться с нами.
– Вот как, – он все же бросает в нашу сторону кроткий взгляд. – Наслышан. Что ж, если хотят, то пусть сражаются.
Словно ожидая этих слов, Боец поднимает глаза на Соби.
– Следуйте за нами. Продолжим в более удобном месте.
А затем оба шествуют к лифту, не обращая на нас внимания. Переглянувшись, мы следуем за ними.
Иду рядом с Соби, ощущая некоторое недоумение. «В более удобном месте?» А чем то, где мы сейчас, хуже? Помнится, кабинет химии, в котором мы сражались во второй раз с Ай и Мидори, был и вовсе меньше этого помещения. Так зачем куда-то идти?
– Соби, а разве Стражам не все равно, где сражаться? – интересуюсь, нимало не заботясь тем, что меня слышат.
– Это почти так, – Соби проходит внутрь открывшейся кабины лифта за нашими противниками. Мы с ними, не сговариваясь, расходимся, занимая положение по разные стороны двери, разделяя маленькую кабину на две части. Сложив руки на груди, Соби продолжает с невозмутимой улыбкой.
– Место, где будет происходить Дуэль, во многом может повлиять на образы, которые в своих заклинаниях станет использовать Боец. От этого также может зависеть скорость ведения боя. Атаковать, парировать и ставить защиту проще чем-то знакомым. Тем, что, выражаясь фигурально, не пришлось бы «долго искать».
Вот значит как? Скашиваю глаза на наших противников, стоящих меньше чем в метре от нас. Лица у обоих бесстрастные, они молча прислушиваются к разговору.
– Так это что ли попытка получить преимущество? И как? Работает?
Соби отвечает благожелательно, почти беспечно. Словно мы общаемся, сидя за столом у него дома.
– Для многих – да. К тому же увереннее, а значит – сильнее, Боец ощущает себя в привычной обстановке. Полагаю, из соображений обычного душевного комфорта. Кому-то приятнее находиться в небольших уютных помещениях, для кого-то замкнутые пространства невыносимы.
Потрясающий диалог. Никакого беспокойства по поводу предстоящей Дуэли. Таким же тоном Соби мог бы говорить со мной, помешивая чай в чашке.
И оригинальность этой ситуации почему-то очень здорово меня веселит.
Хмыкнув, иронично приподнимаю брови.
– «Привычнее»… «Комфортнее»… Соби, ты так говоришь, будто Боец впечатлительная девчонка, готовая хлопнуться в обморок при любом постороннем звуке.
После этих слов что-то неуловимо меняется. Женщина Боец немного нервно переступает с ноги на ногу, быстро скользнув взглядом в нашу сторону. Она что ли приняла это на свой счет? Заметив ее реакцию, Соби едва заметно усмехается уголками губ.
– Как правило, нет. Но ты бы знал, Рицка, как тщательно некоторые Пары выбирают позицию для Дуэли.
Соби внезапно смолкает, в глазах появляется лукавый огонек.
– Никакой спонтанности и стихийности, – почти беззвучно бормочет он, отворачиваясь и пряча смеющийся взгляд.
Моргаю от неожиданности. Спонтанность? О чем он?!
Зажмурившись, Соби подносит ладонь к лицу, словно бы для того, чтобы потереть зачесавшийся нос. А сам!..
Кажется, какая-то мысль его здорово развеселила. Только я вообще не понимаю, в чем смысл шутки.
Вернув себе спокойный вид, он вновь поворачивается ко мне, тщательно скрывая улыбку.
– Все эти уловки, Рицка, для дураков, не уверенных в своих способностях, – невозмутимо поясняет он, но в глазах появляется опасное, льдисто-острое выражение. – Когда Боец достигает уровня, при котором ему уже безразлично, где сражаться, подобные трюки его противников становятся бесполезными.
Скупо усмехнувшись, он завершает фразу.
– А уверенность в том, что это хоть чем-то поможет, лишь ослабляет их.
– Делаешь всю грязную работу, Агатсума? – внезапно произносит Агнец. – Браво. Узнаю руку старика Минами. Он, помнится, тоже был охоч до подобных фокусов.
Соби резко вскидывает голову. Их взгляды сталкиваются, как лезвия кинжалов, чуть ли не высекая искры. До меня вдруг с изрядным опозданием доходит, что Поединок уже начался. Прямо здесь, в кабине лифта. Поединок воли и разумов.
Белозубо усмехнувшись, Жертва продолжает, сохраняя этот псевдо-уважительный тон, полный откровенной издевки.
– А этого малыша ты с собой взял вместо батарейки? Неплохой выбор. У тебя есть вкус. Хороший потенциал, высокая отзывчивость… В качестве энергетического донора сгодится.
Вздрагиваю, словно мне дали пощечину. Глаза Соби вспыхивают и гаснут, наливаясь свинцовой темнотой, как грозовое небо. Выражение лица не меняется, лишь сжимаются и белеют губы, и я чувствую, что слова Жертвы не просто задели его, а вонзились по самую рукоятку. Он оскорблен!.. Тем, что унизили меня.
– Соби! – Рука в змеином броске успевает вцепиться в его локоть, останавливая наметившийся порыв. Так и не сказав того, что намеривался, Соби медленно опускает взгляд на меня.
Если это Поединок, то все слова в нем – атаки, направленные на то, чтобы вывести противника из равновесия. Так написано в учебнике Ритцу….
Вздрагивая от обиды и возмущения, прожигаю Жертву глазами.
– Соби, такие примитивные провокации – ниже твоего достоинства, – тяжело дыша, поднимаю на него горящий взгляд, – не стоит… реагировать.
Для того чтобы сказать это мне приходится сделать над собой гигантское усилие. Я бы скорее предпочел, чтобы Соби размазал этого надменного гада по стенкам лифта! Причем, не обязательно словесно. Ненавижу, когда оскорбляют! Всякий раз это заставляет меня выходить из себя! Но сейчас мы оба не имеем на это права.
Глядя в мои пылающие гневом глаза, Соби, как ни странно, сразу успокаивается.
– Слушаюсь, Повелитель, – с невозмутимой почтительностью произносит он, выпрямляясь. Равнодушный, незыблемый лед сковывает взгляд, и, видя это, я яростно ухмыляюсь, едва ли не оскалившись в сторону Жертвы противника. Съел, да?!! Черта с два, ты выведешь нас из строя так просто!! Можешь говорить, что хочешь, тебе это ничего не даст!
Брови Жертвы слегка приподнимаются. Он бросает на меня пристальный оценивающий взгляд. И в этот момент лифт останавливается, двери расходятся, открывая вид на обширную площадку, призванную стать нашей ареной. Ею оказывается ресторан, расположенный на крыше здания – огромный зал, уставленный столиками, подобно ежам, ощетинившимися ножками перевернутых стульев. Шахту лифта и служебные помещения от него отделяет облицованная мрамором стена, уходящая вверх на несколько этажей. Из нее полукругом выступает небольшой помост, по-видимому, служащий сценой для оркестра. Похожий на пирамиду покатый стеклянный купол накрывает площадку, замыкая ее с оставшихся трех сторон. А над ним синеет небо. Токио расстилается за его пределами до самого горизонта, превращаясь в сплошной клетчатый ковер. Точки зданий, нити дорог – все такое маленькое. Вид, как с телебашни или вершины горы. Вот только ветер не треплет одежду и не обдает холодом щеки, а то впечатление было бы полным. Хорошо, что я не боюсь высоты.
Не оборачиваясь, наши противники молча идут в центр зала по широкой ковровой дорожке. В тишине наши шаги разливаются вокруг тихим шорохом.
Одна из неприметных дверей, по-видимому, ведущих в кухню, приоткрывается. Оттуда высовывается плотный человек в элегантном костюме. Завидев «гостей», встрепенувшись, он спешит к нам.
– Простите, господа…
Жертва Aimless оборачивается. Человечек, семенящим шагом догнав нас, начинает кланяться, как одержимый.
– Мне очень жаль, но ресторан еще не открылся. Прошу вас прийти позже, через два часа.
– Не открылся? – не глядя на собеседника, переспрашивает Агнец, равнодушно скользя взглядом по помещению. – Значит в это время, здесь никого не должно быть?
– Верно, мой господин. Никого быть не должно, – с заискивающим поклоном подтверждает метрдотель.
– Получается и нас здесь не должно быть, – Жертва переводит на человечка ставший насмешливым взгляд. – Вам кажется, что здесь кто-то есть. Вам это почудилось.
– Почудилось… – точно кукла повторяет за ним служитель. На лице появляется глуповато-растерянное выражение, взгляд становится совершенно бессмысленным.
– Верно, вам почудилось, – безэмоционально, словно выполняя скучную рутинную работу, завершает Агнец. – Нет поводов для беспокойства. Идите.
Метрдотель разворачивается и уходит. Идет мимо нас с Соби по проходу, даже не поворачивая головы. Будто не видит! Совершенно онемев, провожаю его глазами. Вот это номер! У меня ни за что не вышло бы сотворить такое.
Поймав краем глаза мимолетный насмешливый взгляд Жертвы, поспешно отворачиваюсь, хмуря брови. Нечего доставлять ему довольствие видом того, как у меня открылся от удивления рот. Хотя я и впрямь... впечатлился. Мне такие возможности и не снились. Соби, впрочем, эта сцена оставила совершенно равнодушным, словно он видел подобное не раз.
– Загрузить систему.
Женщина-Боец властно поднимает руку. Нас накрывает привычной темнотой. Пол исчезает под ногами. Предметы, утратив трехмерность, повисают в воздухе, напоминая схематические изображения.
– Не передумали? Еще есть возможность отказаться от намерений.
– Приступаем.
Аккуратным жестом сняв очки, Соби поднимает на них невозмутимый взгляд.
– Вызываю вас на битву заклинаний!
– Как скажете, – Боец скупо усмехается. – Вызов принят!
Aimless поворачиваются друг к другу. Соединяют ладони, соприкасаясь кончиками пальцев, будто между ними есть незримое стекло. Этот жест им совсем не подходит. Он – словно отголосок тех времен, когда эти двое были детьми. Теперь они – Взрослые, но соединяющий жест остался прежним, как и фраза:
– Мы Aimless, не ищущие смысла. Наш дух несокрушим, в нем нет смятенья алчущих ответов. В отсутствии вопросов – безмятежность, дарующая истинную силу.
Воздух вокруг их ладоней вспыхивает, наливаясь сиянием. Имя проступает на подушечках пальцев, перетекая с одной руки на другую.
Оторвав взгляд от противника, Соби делает шаг ко мне. У нас нет соединяющих фраз, нет особых ритуалов, но есть нечто иное. Настолько настоящее и живое, что каждый раз заставляет меня испытывать трепет. Как и сейчас. Соби наклоняется ко мне, забрав руки в свои ладони. Мягко заглядывает в лицо…
– Приказывай, Рицка. Любой твой приказ будет исполнен.
Невольно облизываю вдруг ставшие сухими губы.
Я давно решил, что скажу ему перед поединком. То, что считаю правильным, в чем убедился после боя с Зеро. Теперь, наконец, я знаю, что должен говорить.
– Не сомневайся ни в чем, Соби. И ни на что не отвлекайся. Даже на меня. В особенности на меня! Что бы ни происходило, ничего не имеет значения кроме победы! Я хочу, чтобы ты выиграл этот Поединок.
– Будет выполнено… Повелитель, – последнее слово Соби произносит так, словно сам наслаждается его звучанием. И у меня мурашки бегут по коже от глубоких, бархатных интонаций его голоса. Почему они кажутся мне музыкой? Прекрасной до последней ноты...
Подаюсь к нему, тянусь выше… Соби подхватывает меня, помогая удержаться на цыпочках. Наклонив голову, находит мои губы, и у меня вновь начинает кружиться голова. То ли все дело в нашем поцелуе, то ли так действует Связь, но тело внезапно слабеет, я оседаю вниз, обмякнув на его руках. Бережно придерживая, Соби осторожно ставит меня на землю.
– Так вот как вы поддерживаете Связь, – Жертва Aimless едва заметно морщится и отворачивается, словно окончательно утратив к нам интерес. – Заклинание «Любовь». Каменный век, пещерный уровень…
– Какой ужас, – прижав ладонь ко рту, женщина-Боец глядит на нас круглыми глазами. – Склонять к такому ребенка. Брать силу подобным способом!.. – Не найдя слов, чтобы выразить свои эмоции, она повторяет, – Ужасно…
– Если вам что-то не нравится, это ваши проблемы! – огрызаюсь, невольно уязвленный их словами.
– Ты не понимаешь, мальчик. Beloved использует тебя! – с искренним сожалением произносит Боец, качая головой. – Он низко поступает. Такие заклинания нельзя применять к детям. Это может нанести серьезный вред.
Как ни странно, ее сочувствие задевает меня даже больше, чем откровенное презрение ее спутника. Она явно не пытается обмануть меня, но… но!..
Отступив на шаг, в замешательстве кошусь на Соби. Он стоит, глядя перед собой, прямой и равнодушный ко всему вокруг. Терпеливо дожидается сигнала к началу Поединка. Не может быть, чтобы Соби не слышал и не понимал того, что о нем сейчас говорят. Но он не намерен вмешиваться и как-либо защищать себя. Ему и правда все равно? Или он согласен с этим? Ах да… Мой приказ…
– Оставь его, Кейко. Ты же видишь, парню полностью задурили голову. Но он слишком мал и наивен, чтобы это понять.
Сжимаю зубы, невольно дернувшись от обиды. Слишком маленький и наивный значит… Да много ли понимают эти двое! Много ли они знают обо мне! О нас… Быть может, я и впрямь еще подросток, который не особо в чем разбирается. Но я давно понял, что мне не важно, что и как делает Соби. Даже, если лжет. Сейчас он стоит рядом, доверившись мне полностью. И его доверие значит больше, чем все прочее вместе взятое.
– Не имеет значения, правы вы или нет, – глухо произношу я, отступая назад. – Это ничего не меняет. Соби, начинай Поединок.
– Слушаюсь, – он вскидывает руку. – Сиянье молнии, рази!
Его словам вторит жуткий грохот. Ослепительная ветвистая стрела падает с небес, врезаясь в раскрывшийся, как зонт, щит. Нет, не щит – зеркало! Разряд хищной змеей скользнул по его поверхности и хлынул в нашу сторону. Я даже толком испугаться не успел, как он разбился о наш защитный купол. Момент, когда Соби успел создать его, я тоже пропустил. Кажется, его губы продолжали шевелиться, сразу вслед за атакующим заклинанием произнося защитное. Что это значит? Он знал, что Боец противника сумеет парировать удар?
Шипящие змейки разрядов, успокаиваясь, затихают, и по лицу Соби скользит едва заметная усмешка.
Боец Aimless опускает руку.
– Неплохо. Может быть, мне даже не будет скучно. Моя очередь! Обвал!!
И снова свист и грохот, я даже не успеваю следить за ними. Наша защита реагирует на удары слепящими вспышками, вынуждающими меня беспорядочно моргать и щурить глаза.
Боец противника играет пространством, как игрушкой. Изменяет, выворачивает наизнанку. Словно весь окружающий мир – конструктор или гигантский калейдоскоп, послушный ее воле. Для своих атак она использует все, что видит вокруг. Стекла ресторанного купола, взорвавшись изнутри, впиваются в созданную Соби сферу смертоносными осколками. Перекрытия проваливаются вниз, широкими, как корабельные канаты, хлыстами бичуя хрупкий купол нашей защиты. Это выглядит страшно. Как Соби намеревался справляться без меня? Но именно сейчас, стоя в эпицентре этого безумия, я понимаю, насколько Соби сильный Боец. Ведь мы практически ни в чем им не уступаем. И, если бы не разные имена, и вовсе были бы вдвое сильнее.
– Кинжальный дождь! Врага пронзите, лезвия! Как осы жальте!
Изощренное заклинание из нескольких иероглифов вспыхивает в воздухе, рожденное дыханием Бойца. И тут же узкие стилеты, острые как спицы, усеивают пространство. Срываются с места и устремляются к нам, с гудением рассекая воздух. Как они похожи на те иглы, что недавно, но будто бы вечность назад, едва не лишили меня зрения.
Испуг яркой вспышкой обжигает легкие. Я только и успеваю, что прянуть назад. Соби же наоборот, делает стремительный шаг навстречу, и круг защиты раздается в разные стороны, вспухает как облако взрыва. И наливается матовым сиянием, по цвету напоминающим сталь.
– Ух… ты! – потрясенно выдыхает Боец.
Гортанный возглас, больше похожий на бессвязный вскрик, чем на что-то осмысленное, срывается с губ Соби, и сфера вспыхивает, раскаляясь добела. Металл барабанящих об нее кинжалов плавится и сердитыми, огненными ручьями стекает вниз.
– Магма! Плоть планеты! Восстань и мощь свою яви!
Небольшая, окруженная оранжевым маревом лужица, собравшаяся у подножия нашего купола, вдруг разливается вокруг кипящим океаном. Стремительно поглощая расстояние до нашего противника, огненная волна прибоем атакует их защитную сферу. Окружает, подтачивает, прорываясь внутрь.
Вскрик!
Зажимаю рот рукой… За облаками сизой дымки сложно различить хоть что-то. Видно лишь сияние оков, окольцевавших лодыжки противника. И цепей, что протянулись меж ними.
Обездвижены. Оба.
Но Соби не намерен останавливаться. Новое заклинание устремляется вслед за предыдущим, подхватывает его, не давая рассеяться, нанизывая слова, словно бусы на нить. Остатки лавы, застывая, поднимаются в воздух каменными глыбами и рвутся в образовавшуюся брешь.
– Стена! Сомкнись!
Преграда схлопывается перед каменными снарядами, словно крепостные ворота. Содрогается от ударов, но стоит.
Рука Соби сжимается в кулак.
– Разбить. Ничто не выдержит напора.
– Пусть крепостью с алмазами сравнится! Стопроцентная защита!
Стена из матово-серой становится прозрачной, с льдисто-голубым отливом, будто и впрямь сделана из единого кристалла.
Соби усмехается.
– Хороший фокус. Надо взять на вооружение. Предельная прочность! Когда оружие и щит равны, то побеждает то, что атакует.
И первый же камень оставляет в призрачной кладке изрядную вмятину, осыпающуюся осколками и окруженную паутинками трещин.
Боец вспыхивает, щеки краснеют, будто ей нанесли оскорбление.
– Ты, оборотень! Не смей копировать мою технику!
– Противник – лучший учитель, – философски изрекает Соби, небрежным жестом откидывая назад прядь волос.
– Сейчас увидим, кто учится быстрее. Вобрать! Подобное вернется пусть к истоку своему!
Заклинание взрезает воздух пламенеющей печатью, и наша атака полностью теряет смысл. Камни врезаются в стену, но вместо того чтобы повредить, растворяются в ней, делая защиту Aimless еще крепче.
– Какой изящный ход. Хм… – Губы Соби изгибаются в таинственной улыбке. Глаза загораются интересом, словно он видит перед собой некий увлекательный ребус.
Вскинув руку, Соби произносит насмешливо, словно играя.
– Нет ничего опаснее и зыбче, чем строить мир оружием врага. Раскол!
И это самое простое, и оттого – мощное заклинание действует совершено неожиданным образом. Стена вдруг трескается и с оглушительным грохотом рассыпается на части. Обрушивается вниз, прямо на головы наших противников. Сбивает с ног и заваливает, едва не похоронив под собой.
– Что, черт возьми, происходит?! – С трудом выбравшись из-под обломков, пошатываясь, Жертва ошеломленно трясет головой, пытаясь прийти в себя. Ладонь стискивает цепь, тянущуюся к горлу.
– Я не понимаю, – расстроено выдыхает Боец. – Он ухитряется вывернуть наизнанку любое мое заклинание!
– Кстати, алмазы вполне можно сжечь, – тихо и словно ни к кому не обращаясь произносит Соби, – потому что их кристаллический элемент – углерод. Разъять до атомов! Огонь!!!
***
Мягкий ворс покрытия дорожки скрадывает звуки шагов. После безумия Арены обрушившаяся на нас тишина кажется невозможной, нестерпимой. Она звенит на одной ноте, как назойливое насекомое; протяжным гудением отдается в моей голове.
Наши поверженные противники лежат в нескольких метрах от нас. Мы приближаемся к ним осторожными шагами. Aimless похожи на тряпичные куклы после пожара. Неподвижные, нелепые. От обгоревшей местами одежды поднимается сизый дымок. Кожа лица и рук покраснела и налилась болезненным жаром, словно оба слишком долго пробыли на солнце. Разглядывая их, выдыхаю набранный было для храбрости воздух. Я опасался, что все будет куда хуже. Видя, как ревущее пламя объяло и спеленало этих двоих, слыша крики полные нестерпимой боли… Да. Я боялся, что увижу нечто страшное, когда подойду. Но они… почти в порядке. Почти…
Распахнув глаза, Жертва Aimless бессмысленно глядит вверх. Рука дергается в бесполезной попытке дотянуться до ладони Бойца, без сознания лежащей рядом. Силится и не может.
– Не шевелись, – бесстрастно произносит Соби, – лучше тебе в ближайшие сутки не пытаться двигаться.
Агнец с трудом фокусирует взгляд на лице Соби и с усилием сглатывает.
– Ты… – ему тяжело говорить, из горла вырывается лишь свистящий шепот, но и в него Жертва ухитряется вложить изрядную долю презрения. – Монстр… Чего ждешь?.. Добей…
По губам Соби скользит равнодушная усмешка.
– Я не собирался убивать вас.
Опустившись на корточки, он склоняется над Жертвой, словно разглядывая дело рук своих.
– Но я хочу, чтобы ты хорошо запомнил, что я мог это сделать.
Опаленные ресницы Жертвы, хаотично затрепетав, опускаются, скрывая белки закатившихся глаз. Голова падает набок.
Потерял сознание.
– Будто сбившиеся с пути птицы, не сознающие смысла своего полета.
Склонив голову, Соби тихо вздыхает. Поднимается на ноги.
– Летите туда, где о вас смогут правильно позаботиться.
Отвернувшись, он идет ко мне. Останавливается рядом, повернув голову в мою сторону, ожидая. Я все еще смотрю на наших бывших противников. Лица касается краткий сухой порыв ветра. Повинуясь словам Соби, вокруг Aimless занимается вихрь, похожий на маленький торнадо. Он треплет их волосы и заставляет метаться одежду. Силуэты тел искажаются, смазываются, теряясь из виду. Затем раздается негромкий хлопок. Вихрь рассеивается, уничтожив все следы. Пол пуст, и нам нечего больше здесь делать.
– Идем, Рицка.
Соби осторожно трогает меня за плечо, побуждая двигаться к выходу.
– Да.
Повернувшись, бреду за ним, но перед глазами все еще стоит отчетливая картинка: два неподвижных тела, распростертых на полу.
– Соби… – чувствую себя ужасно, оттого что задаю ему такой вопрос, но не могу не задать его. – С ними все будет в порядке? Они поправятся?
– Да, – не оборачиваясь, произносит он, – я точно рассчитал силу последнего удара. Действительно серьезных повреждений нет.
Точно рассчитал? Вскидываю взгляд. Для меня все выглядело совсем иначе. В какой-то момент, когда доносящиеся сквозь ревущее пламя крики стали стихать, я дико испугался, что Соби все же убьет наших противников. Но он тут же опустил руку, позволив им рухнуть вниз. Он остановился. Значит ли это, что Соби мог и не сделать этого?
Столь чудовищная мысль заставляет догнать его и схватить за руку.
– Ты ведь мог нанести им гораздо больший вред, так?
Обернувшись, Соби опускает взгляд на меня, и я не вижу отрицания в его глазах. Верно. Он мог.
– Ты пощадил их.
Губы начинают странно подрагивать, а в душе разливается непонятное облегчение. Так и есть. Пощадил. Может ли подобный акт милосердия искупить вину за наш поступок? Вряд ли. Но мне отчего-то легче.
Соби отворачивается и все-таки отвечает.
– Не их.
И уходит. А я остаюсь смотреть ему вслед, недоуменно хлопая глазами.
Не их? Но тогда кого?!
Ответ настиг меня уже внутри лифта, когда двери закрылись за нами и кабина, плавно тронувшись, скользнула вниз.
Я ведь открыто заявил недавно, что намерен считать себя ответственным за все, что делает Соби. Не Aimless он пощадил. Меня.
– Спасибо.
Рицка благодарно утыкается носом в мой пропахший гарью свитер. Догадался. Что ж, он становится взрослее и проницательнее день ото дня. По губам скользит невольная улыбка. Опустив ладонь на его макушку, легонько ерошу мягкие темные волосы. Рицке легче оттого, что я поступил именно так. Не трудно было предположить его реакцию. Я не испытываю ни малейшего сочувствия к нашим противникам, того же не ощущал бы и Сеймей. Но Рицка совсем другой. Совершенно. Он не способен оставаться равнодушным, видя чужую боль. И я не мог позволить, чтобы он ощущал вину за мои поступки.
Едва не шмыгнув носом, Рицка обнимает меня и прижимается крепко-крепко.
Все верно. Если бы Поединок оставил на нашем противнике какие-нибудь серьезные раны, Рицка не смог бы продолжать. Не смог простить себе. Возможно, это уничтожило бы нечто очень важное, что-то составляющее основу его характера. Нечто, излучающее этот чудесный внутренний свет. Нельзя допустить подобного, хоть это и делает настоящие Поединки довольно сложными для меня. Сражаясь, я словно нахожусь меж двух огней. С одной стороны наши противники, с другой – Рицка.
– Соби, – прижавшись к груди щекой, он вздыхает тихо и немного виновато.
– А это не делает нас слабыми? Могут Семь Лун подумать, что мы недостаточно сильны, раз действуем не слишком жестко? Должно быть, это неубедительно выглядит.
На самом деле он хочет спросить, не мешает ли его человечность исполнению наших планов. Не делает ли она слабым и меня.
– Вряд ли, – нежно и успокаивающе глажу его по волосам. – На самом деле, нанесенный вред и так был весьма внушительным. Восстановительный период займет почти неделю. К тому же, частичная демонстрация силы иногда бывает эффективнее, чем полная.
– Думаешь, так лучше? – Он удивленно вскидывает голову, и моя ладонь невольно соскальзывает ему на лоб.
– Без сомнения.
Проведя рукой к виску, ласковыми движениями черчу узоры вокруг маленьких ушных раковин.
– Сенсей хорошо знает, на что я способен. Полагаю, все это заставит его задуматься о том, почему мы действуем так, а не иначе. И приведет к определенным выводам.
– Каким? – Рицка морщит лоб, гадая, что я имею в виду.
Усмехаюсь слегка.
– Во всем можно найти свои положительные стороны. Наверняка он поймет, что раз я не действую в полную силу, то значит, меня что-то сдерживает. Ты сдерживаешь, Рицка. Затрудняюсь предсказать реакцию сенсея, но выводы остальных вполне прогнозируемы. Жертва, унимающая своего излишне рьяного Бойца. Как тебе такой сценарий?
У меня и впрямь было время, чтобы подумать на эту тему и сообразить, как обратить лучшие качества Рицки на пользу ему самому. Маленький святой, сдерживающий своего цепного монстра. Меня вполне устроит такой расклад.
Открыв рот, Рицка смотрит на меня так, словно не верит ушам своим. Кажется, он слегка шокирован. Руки сжимаются в кулачки, а в глазах вспыхивает гневный огонь.
– Соби, это дерьмо, а не сценарий!
– Вот как? – смешно поднимаю брови. – Но это показывает тебя с наилучшей стороны и заставит их изменить отношение…
– Да к черту их отношение! – Оттолкнув меня, Рицка вырывается из кольца рук. Выпрямившись, возмущенно вскидывает голову.
– Соби, ты что, не понимаешь?! Это… – в замешательстве он пытается подобрать слова. – Это же унижает тебя!
Все так. Однако я готов пойти на подобное ради Рицки. Но ему неприятна одна мысль об этом. Его забота… настолько трогательна. Никто и никогда ко мне так не относился.
– Рицка… – тихонько вздохнув в невольном умилении, склоняюсь к нему. В глазах затаилась теплая улыбка. – Такое положение дел значительно уменьшит риск для тебя. Ты будешь в большей безопасности.
– Я не хочу быть в безопасности! – Он иступлено встряхивает головой, глядя на меня почти с отчаянием. – Соби!… Мы ведь хотели дать им понять, что мы заодно, что мы вместе!
Это смятение в глазах… Они такие яркие, полные неподдельного волнения. Рицка беспокоится обо мне куда больше, чем я сам. И он просто ласкает меня своими словами.
Улыбаясь, тихонько провожу кончиками пальцев по его щеке.
– Но мы ведь и так вместе.
Рицка резко выдыхает, прикрыв глаза. Сжимает зубы, видимо, чтобы не высказать все, что думает на мой счет. Я здорово разозлил его своим предложением. А еще больше – нежностью и тем, что мне настолько хорошо сейчас. А Рицка даже не понимает почему.
– Соби, не придуривайся, – прикрыв глаза ладонью, он в раздражении откидывается на стенку лифтовой кабины. – Ты же прекрасно понял, что я хотел сказать.
– Да, Рицка, я понял.
Но еще не сдался. Быть может, мне все же удастся уговорить его.
Выпрямившись, пристраиваюсь рядом, опираясь на сложенные за спиной руки. Голова запрокинута, и веки чуть прикрыты. Я улыбаюсь. Моей тающей безмятежности хватило бы, чтобы заполнить весь мир.
– Но это мой долг – заботиться о твоей безопасности. Ты разрешишь мне выполнять его?
Мрачно засопев, он косится на меня. Почувствовал, что я играю не по правилам.
– Да, но… – он упрямо склоняет голову, стискивая зубы, – но тебе придется придумать, что-нибудь другое. То, что ты предлагаешь – совершенно неприемлемо!
Неприемлемо... Насколько же сладко слышать такое из уст Рицки – того, кому я отдал себя полностью. Для него недопустимо, чтобы что-то пятнало мою честь. Хотя в руках Рицки она всегда будет чиста как снег.
Осторожно выдохнув, шепчу в смятении.
– Рицка…
– Ничего не буду слушать! – Негодуя, он поднимает на меня горящий взгляд. – Хочешь заботиться о моей безопасности? Пожалуйста! Но Долг не должен унижать!..
Сжимаю веки и отворачиваюсь, чтобы он не видел выражения моего лица. Ресницы заметно вздрагивают. Закусываю губу, опасаясь выдать себя неосторожным звуком.
Боги мои, что он творит… С ума меня сводит такими словами. Я же просто расцветаю рядом с ним. Одно это стоит того, чтобы, не раздумывая, отдать за него жизнь.
– Соби?
Ощутив, что что-то не так, Рицка сразу остывает. Взяв за руку, с тревогой заглядывает мне в лицо.
– Соби, я тебя обидел что ли? Я не хотел!..
– Нет.
Не открывая глаз, слабо встряхиваю головой в отрицании. Перехватив его запястье, наклоняюсь и горячо целую в макушку.
– Все просто замечательно, Рицка. Просто прекрасно.
Не сдержавшись, обнимаю его, прижав к себе спиной. Обиваю руками, желая полностью окружить своим телом. Склонившись, утопая в нежности, трусь щекой о волосы, мягко целую подрагивающее Ушко. Скользнув губами по виску, прижимаюсь к нему носом.
– Ты такое чудо.
Замерев в моих объятиях, Рицка глядит перед собой, широко раскрыв глаза. Осторожно повернув голову, встречается с моим теплым улыбающимся взглядом. На лице проступает облегчение, сменяющееся другим – смущенным, почти беззащитным выражением. Он отворачивается, пряча глаза.
– А ты просто кретин, – глухо бурчит Рицка, и я беззвучно смеюсь, согрев дыханием его щеку.
– Пусть так.
Сконфуженно потерев переносицу, Рицка встряхивает головой.
– Никогда не предлагай мне больше таких вещей. Даже не думай о них.
– Это приказ? – Зарываюсь носом в его волосы, урча как довольный зверь.
– Да.
– Слушаюсь, – в моем голосе проскальзывают нежные, почти мурлыкающие интонации. Обхватив ладонью подбородок Рицки, приподнимаю и поворачиваю к себе его голову, лаская взглядом лицо. И Рицка не противится этому. Ресницы, затрепетав, смыкаются, на щеках вспыхивает румянец, а губы приоткрываются в ожидании. Склоняюсь, желая поцеловать их. И тут сила тяжести внезапно возрастает, и раздается тихое тренькание, возвещающее о том, что двери лифта вот-вот разойдутся.
Вздрогнув, Рицка вырывается из моих рук. Двери разъезжаются, и внутрь кабины заходят несколько человек в костюмах и с дипломатами. Один из вошедших касается пальцами кнопок, выбирая этаж, и лифт трогается, мы едем дальше.
Опираясь о стенку, невинно разглядываю потолок, спрятав ладони за спиной. Повернув голову, кошусь на Рицку. Он стоит возле меня, челка скрывает лицо, но все равно видно, что оно просто пунцовое. И дыхание неровное и сбивчивое, как после бега.
Смутился. И еще как. Закусив губу, прячу виноватую улыбку. Котенок мой…
Чтобы дать ему возможность опомниться и немного прийти в себя, спрашиваю тихо и ровно.
– У нас еще четыре Поединка. Продолжаем?
Сглотнув, он слабо кивает.
– Да.
продолжение в комментариях...
-
-
11.10.2011 в 23:39И все это повторилось еще несколько раз. Здания сменяли улицы и вагоны метро. А затем мы вновь и вновь окунались в безвременье и космическую глубину Системы. Мы врывались в спокойное течение чужой жизни и оставляли после себя лишь неподвижные тела, замершие без сознания у ног. На наше появление реагировали по-разному: кто-то равнодушно, некоторое же требовали от нас капитуляции или даже пытались арестовать. В этих случаях Соби, забавляясь, заключал пари. Если мы проиграем, то добровольно сдадимся на милость Семи Лун. И как ни странно, ни один из тех, кому он предлагал подобное, не поставил под сомнение то, что Соби сдержит данное слово. Это наводило на определенные мысли. Быть может, Соби был прав, когда утверждал, что Семь Лун будут выполнять свои обещания, если нам удастся заставить их пойти на уступки.
Соби не пришлось выполнять своей части договора. Мы не проиграли ни разу. Хотя нельзя сказать, что добиться победы было легко. Каждый раз это напоминало турнир, где каждый делал ставку на своего Бойца. И отмашкой к началу схватки становилось сияние чужого Имени, действовавшего как поворот ключа в замке зажигания.
После нашего разговора в лифте Соби словно преобразился. Стал менее сдержанным, но более собранным и сосредоточенным. Сражаясь, он не жалел ни себя, ни меня. Отдавая все внимание схватке, будто забывал о моем присутствии. Даже если мои руки, лодыжки или шею стискивали оковы, он не оборачивался, чтобы проверить, что со мной. Лишь начинал сражаться еще жестче и яростней, словно знание о том, что мне больно, прибавляло ему решимости и сил. А я сидел за его спиной, борясь за глотки воздуха, и мстительно улыбался этим мыслям. Все верно. Начав Поединок, невозможно остановиться, сдать назад и не проиграть при этом. И потому не отвлекаться, не тратить время на жалость и сантименты и победить как можно скорее – это лучшее, что Соби мог сделать для меня. Я понимал это очень четко. Как и то, что такое поведение – знак доверия с его стороны. Что бы ни происходило, я выдержу. Не подведу его. Моей воли хватит на то, чтобы справиться с чем угодно. Я был счастлив, что Соби не сомневается во мне. Я не ребенок для него, и ни в чем не уступаю другим.
Особенно сильно в памяти отпечатался один эпизод из последнего боя. И я, и Жертва противника были скованы практически полностью, а наша защита гнулась, сжимаясь под натиском сотен огненных стрел. Соби опустился на одно колено возле меня, обвил рукой плечи и заглянул в лицо прямо и серьезно: «Рицка…». Я понял, что ему нужно, и не заставил себя просить. Подался навстречу, чувствуя, как пряди его волос щекочут лицо. Наши губы сомкнулись, накатившая слабость заставила меня вцепиться рукой, окольцованной звякнувшими «браслетами», в его джемпер. В тот момент я полностью ощутил, что это такое – быть Жертвой. Я был готов отдать Соби все, до последней капли. И мне было безразлично, что после этого будет со мной.
Смутно помню, как закончился тот Поединок. Просто в какой-то момент все прекратилось. Негромкий шелест и дуновение ветра возвестили о том, что наших поверженных противников уже нет рядом. А Соби без сил опустился на землю возле меня, устроил мою голову на своих коленях и, склонившись, спросил, как я себя чувствую. Я был... в порядке. Как всегда. И потом Соби поднял меня на руки и отнес на скамейку, чтобы я мог отдохнуть.
День клонился к вечеру, Поединок состоялся в парке, поскольку мы отловили последнюю из назначенных Пар, когда они уже направлялись к метро. Я лежал на руках у Соби, глядя в быстро темнеющее небо. Откуда-то доносились раскаты далекого грома – собиралась гроза. Надо было ехать домой, а я лежал и думал, что из всего, что успело со мной случиться, главным оставалось только одно. Моя жизнь больше не была бессмысленной, как раньше. И потому, когда мы в следующий раз войдем в Систему, я снова встану за спиной у Соби, чтобы по-своему защищать нас обоих. А затем его руки будут вот так как сейчас успокаивающе скользить по моим волосам.
Мое ощущение единства с Соби, его усталость и успокоение тем, что мы оба уцелели – именно этим, наверное, и запомнились мне больше всего сегодняшние Поединки. И я уже не жалею о них. Я справился. Я сумел стать настоящей Жертвой для Соби. А остальное – неважно.
Соби.
Крупные, сильные капли дождя, падая вниз, бьются о козырек навеса. Горячий вечерний воздух быстро наполняется душистой свежестью и ароматом мокрой зелени. Потоки еще теплого, но уже влажного ветра качают верхушки деревьев и цветущих кустов. Небо хмурится, но после столь жаркого и солнечного дня, рожденный ливнем полумрак и прохлада кажутся почти уютными.
Рицка молча глядит на сомкнувшуюся за нашей спиной дождевую завесу. Стоит на первых ступенях лестницы у края козырька и, вытянув руки, ловит ладонями капли. И они прозрачными нитями соскальзывают с кончиков его пальцев.
Невероятно красиво. Я хотел бы это нарисовать. Тонкие руки, ладони собранные в горсть и переливающиеся на них брызги, срывающиеся вниз…
В изнеможении прислоняюсь спиной к обшитой деревянными планками стене дома. Я изрядно вымотался. Усталость, возникающая после Поединков, не имеет ничего общего с физической, но у нее те же симптомы. Уменьшение ресурса сил, ослабление внимания, потребность в отдыхе и сне. Все это хорошо мне знакомо, но, оценивая свои возможности, я не учел одной важной вещи: у нас с Рицкой разные Имена. Напряжение Поединков сказалось в значительно большей мере, чем можно было ожидать. Признаться, я едва на ногах держусь. И прикладываю немало усилий, чтобы скрыть это от Рицки.
С трудом подавшись вперед, тянусь к карману брюк за пачкой сигарет. Стукнув ею по ладони, извлекаю одну. Услышав за спиной щелчок зажигалки, Рицка оборачивается и внимательно наблюдает за тем, как я прикуриваю. Затянувшись, выпрямляюсь, откидываюсь на стену, вскинув голову и прикрыв глаза.
– Соби, может быть, ты не будешь курить сейчас?
В голосе Рицки проскальзывают нотки неуверенности и смущения. Приоткрываю глаза – у него такое серьезное, сосредоточенное лицо.
Улыбаюсь слегка.
– Почему?
Он отводит взгляд. Хвостик беспокойно колышется из стороны в сторону.
– Ты ведь устал, а нам еще по лестнице идти. – И заканчивает почти совсем тихо: – Разве тебе не будет тяжело?
Брови невольно ползут вверх, а уголки губ изгибаются в растерянной улыбке. Едва заметно усмехаюсь, иронизируя над собой. Я и впрямь думал, что мне удастся скрыть от него что-либо?
Рицка невероятно проницателен. Беспокоится, что я не смогу идти?
– Все в порядке, – прикрываю глаза. – Я не доставлю тебе хлопот.
– При чем здесь хлопоты, – он хмурится. Подходит ближе и становится рядом, опираясь о стену, заложив руки за спину. – Я ведь не пытаюсь упрекнуть тебя в чем-то.
Кажется, я его расстроил. Повернув голову, гляжу на него сверху вниз. Так и есть. Ушки опущены, пряди волос скрывают глаза.
Склоняюсь к уху Рицки.
– Тогда чем вызван вопрос? Ты обо мне заботишься?
Рицка резко поворачивает голову, задев лоб взметнувшийся челкой. Мне нравится этот возмущенный огонек в его глазах. Сейчас он выскажет что-нибудь в диапазоне между: «Конечно, дурак!» и «А что мне еще остается?!» – и инцидент будет исчерпан.
Рицка глядит мне в глаза, и взгляд его теплеет. Он насмешливо выгибает бровь.
– Скорее пытаюсь достучаться до твоего здравомыслия.
Выпрямляюсь, ощущая удовлетворение. Так тоже неплохо. Откинувшись обратно на стену, отвечаю, поддерживая заданный шутливый тон.
– Бесполезно. Его давно нет.
– Оно и видно, – скрестив руки на груди, ворчливо резюмирует Рицка, и от этих «взрослых» интонаций меня разбирает смех. Сделав последнюю затяжку, качаю головой, плечи слегка вздрагивают. Рицка наблюдает за мной с какой-то странной беспомощной нежностью во взгляде. То же выражение я заметил в его глазах днем в лифте, когда обнимал. Я не решаюсь задаваться вопросом о том, что это значит.
– Идем.
Выбрасываю сигарету под дождь. Повернувшись, оцениваю мысленно предстоящий путь. Никогда не думал, что пятый этаж это так высоко. Шагнув на следующую ступеньку, вдруг ощущаю легкий толчок. Рицка сноровисто пробирается под левую руку и обхватывает ее своей. Замираю, глядя перед собой.
– Рицка, не стоит…
– Не стоит беспокоиться? – Он строптиво вскидывает взгляд.
Медленно поворачиваю голову, смотрю на него. Это упрямство… Когда Рицка такой, с ним трудно спорить.
– Это всего лишь небольшое переутомление из-за резкого увеличения нагрузки. Ничего серьезного. Уже завтра я войду в ритм Поединков. Беспокоиться и правда не о чем…
Пошатнувшись, хватаюсь рукой за стену. Качнувшись следом, Рицка буквально падает на меня. Съехав по ней вниз, приземляюсь на ступеньки, невольно утягивая Рицку за собой.
-
-
11.10.2011 в 23:41– Соби!? – Рицка выпрямляется на коленях, с тревогой заглядывая в мое лицо.
Уже напугал.
Улыбаюсь успокаивающе и немного виновато.
– Рицка, все вовсе не настолько плохо, как выглядит.
Говорю и вижу, как никнут мягкие Ушки и опускаются уголки губ Рицки. Он садится рядом, на ступеньку выше и неожиданно утыкается носом мне в плечо.
Тихо вздыхает и произносит глухо и огорченно.
– Почему ты не веришь мне? Тогда, во время Дуэлей, ты доверялся. Сражался, не оглядываясь… не сомневаясь, что я смогу выдержать что угодно. Чем «тогда» отличается от «сейчас»?
Я понимаю, о чем он говорит. Вручив свою жизнь друг другу, мы действовали невероятно слажено во время Поединков. Но самый опасный и мучительный для меня момент был вовсе не связан с ними. Днем, на крыше, Aimless объяснили Рицке, как именно я создал нашу Связь. Что я рисковал, заклиная нас обоих. В тот момент я заставил себя не думать о том, что будет, если Рицка не сможет принять этого. У меня был приказ, и я принудил себя подчиниться. Так значит, Рицка называет это доверием.
Он усмехается немного горько.
– Знаешь, я видел тебя и в худшем состоянии. Но ведь не бросил же тогда. Так в чем дело?
– Почему ты думаешь, что я не верю тебе?
Он поднимает голову, встречая мой внимательный взгляд. Отстранившись, откидывается назад, опираясь ладонями о ступеньки. Смотрит себе под ноги.
– А разве нет? Почему тогда ты отказываешься о моей помощи, если она тебе нужна? Скрываешь, что тебе плохо? Неужели ты думаешь, что нужен мне только когда с тобой все в порядке?
Хм… Улыбаюсь про себя. После того, как Рицка обещал никогда не оставлять меня, я уже ничего не опасаюсь. А потом он сказал Aimless: «Мне не важно, правы вы или нет. Это ничего не меняет». И после его слов мне, не смотря ни на что, сделалось легче. Гораздо. Потому что не осталось ничего, о чем еще я мог бы сожалеть.
– Рицка, тебе нравится ощущать себя слабым?
Поводя носком ботинка по краю ступеньки, он хмурится, озадаченный таким поворотом разговора.
– Нет, конечно. Кому такое понравится.
Склонив голову на бок, продолжаю вкрадчиво и немного лукаво:
– А то, что твою слабость видит тот, кем ты дорожишь?
Он вскидывает удивленный взгляд, Ушки поднимаются, выдавая растерянность.
– Но, Соби, я же не пытаюсь… – разглядев в моих глазах усмешку, вспыхивает, точно порох. – Ну, знаешь!..
Должно быть, мои глаза и впрямь смеются. Сохраняя кажущуюся невозмутимость, жду продолжения, ощущая странную легкость на душе. Это настолько замечательно – разговаривать с ним вот так просто. Дразнить, смущать. Рицка так восхитительно прям и искренен. Рядом с ним чувствуешь себя живым.
– Ладно, – он досадливо трет лоб ладонью, – я понял, почему ты так себя ведешь. Давай так, Соби. Я не стану говорить, что это дурацкая причина, а ты не будешь делать вид, что тебе не нужна помощь сейчас. Иначе мы никогда не доберемся до твоей квартиры.
– Хорошо, – улыбаюсь, позабавленный таким прагматичным подходом, – договорились.
– Вот и отлично, – он поднимается на ноги, затем, наклонившись, бесцеремонно ныряет под мой локоть. – Давай. Будем вставать.
С трудом поднимаюсь на ноги, скользя свободной рукой по стене. Голова тут же начинает кружиться. Качнувшись, утрачиваю на миг равновесие и опираюсь всем весом на плечи Рицки. Он, глухо охнув, подхватывает меня. Пошатывается сам, но держит.
Справившись с головокружением, выпрямляюсь.
– Прости…
Рицка тихонько выдыхает. Упрямо качнув головой, спрашивает:
– Ну как? Нормально все?
– Да.
– Отлично. Идем. Нам всего-то осталось… – он вскидывает голову, рассматривая лестницу, и Ушки уныло виснут. Рицка мрачно завершает фразу, – …каких-то жалких пять этажей.
Зажмурившись, утыкаюсь носом в его макушку. Беззвучно смеюсь, пряча улыбку в волосах. Но он все равно ее чувствует. Бурчит, скорее добродушно, чем сердито:
– Что… Я такой забавный, что ли?
Вместо ответа лишь выдыхаю ртом. Зарывшись глубже в темные прядки, сжимаю плечи Рицки. Он терпеливо вздыхает.
– Ладно. Пошли уже.
Мы медленно поднимаемся наверх, я крепко обнимаю его, ощущая, как маленькая рука обхватывает, поддерживая меня за спину. Почему, когда мне стало настолько легко с Рицкой? Я даже позволяю себе играть, поддразнивать его, вызывая это милое возмущение. Говорить о своих истинных чувствах, не опасаясь реакции на сказанное… Еще месяц назад, я скорее позволил бы нам поссориться. Скорее допустил бы, чтобы он рассердился и ушел, чем принял подобную помощь с его стороны. Сейчас это почти не имеет значения. Почему-то уже не имеет.
Мог ли я думать, что когда-нибудь он подойдет так близко. Будет видеть столь много и так много знать обо мне, как сейчас. Но Рицка сам желает этого. И вскрыв броню, словно скорлупку, он каждый раз касается ладонями моей обезоруженной души. Но это больше не причиняет боли. Только ласкает. Только лечит.
Он хранит и бережет меня, как никто другой.
Мы преодолеваем половину пути, и я невольно замедляю шаги. Заметив это, Рицка тут же вскидывает голову.
– Отдохнем?
– Если можно.
Он останавливается. Помогает мне прислониться к стене, а сам пристраивается рядом, уткнувшись носом в подмышку. Прижимается, согревая своим телом. А совсем рядом, за пределам навеса, идет дождь. Сиреневые в наступивших сумерках протяжные струи несутся вниз, обдавая прохладой. Шум дождя заполняет собой весь мир. Завораживает и заставляет забываться. И в этом сизом тумане, мой дом, словно остров, стоит, отрезанный от остальной вселенной. А мы – две маленькие фигурки на его берегу.
– Тебе надо было пойти домой, когда была такая возможность.
Прижавшись щекой к груди, Рицка стоит, прикрыв глаза, но, услышав меня, удивленно вскидывает взгляд.
– Ты разве не рад, что я остаюсь?
Глядя на него, тихо вздыхаю и мягко притягиваю к себе.
– Дело не в этом. Сегодня не лучший день, чтобы приходить ко мне в гости.
– Ничего. Зато, если я буду с тобой, ты поправишься быстрее.
Это верно. Его присутствие сократит период восстановления до нескольких часов. Но лучше бы Рицка не волновался обо мне так сильно, а сразу после последнего Поединка отправился к себе домой, как я предлагал ему вначале. Сейчас так было бы лучше.
– Я просто не хочу лишний раз огорчать тебя и создавать поводов для тревоги.
Зарываясь носом в свитер, Рицка тихонько хмыкает, успокоенный моими словами.
– Все в порядке. Правда… Не думай об этом.
Как и ожидалось, он не понял, о чем я говорю. Впрочем, и не мог понять.
Вскинув голову, рассеяно поглаживаю его по волосам, перебирая пальцами прядки. Дождь бьется и звенит, наполняя воздух несмолкаемым шепотом. Упрямые струи, как символ неотвратимости, бесконечными потоками льются с небес.
Устало прикрываю глаза. Есть нечто, чего Рицке нельзя видеть. Нечто, что мне непонятно каким чудом удается скрывать до сих пор. Если он обнаружит, то ему это очень не понравится. А еще больше то, что я смолчал.
– Не засыпай, Соби, – Рицка тихонько теребит меня за плечо, – нам совсем чуть-чуть осталось.
– Я не сплю.
Повернув голову, слабо улыбаюсь ему. Рицка обеспокоено закусывает губу.
– Думаю, нам не стоит больше останавливаться, – он окидывает лестницу взглядом, затем подается в сторону, побуждая двигаться за ним. – Давай сделаем последнее усилие. Чем быстрее дойдем, тем скорее ты отдохнешь.
Мне остается лишь согласно склонить голову и опереться о его плечо. Еще полчаса назад расстояние до моего дома казалось мне бесконечным, но сейчас оно сократилось до нескольких десятков ступенек, которые мы неизбежно преодолеем, так или иначе.
Вскоре лестница заканчивается. Шаг за шагом, мы медленно добираемся до последнего этажа.
– Давай ключи. – Он протягивает раскрытую ладонь.
Привалившись плечом к дверному косяку, отыскиваю в кармане связку. Рицка принимает ее из моих рук и начинает возиться с замком. Стоя рядом, смиренно наблюдаю за этим.
– Я сделал дубликат. Если захочешь, у тебя будет собственный ключ от моего дома.
– Ага, ладно, – он, похоже, вовсе меня не слышит.
Высунув кончик языка от усердия, воюет с замочной скважиной, полностью сосредоточившись на процессе. Наконец, раздается знакомый щелчок.
– Готово.
Рицка дергает дверь на себя.
– Заходим, Соби.
И снова подхватывает под руку. И я уже не сопротивляюсь. Он включает свет… Обувь в беспорядке остается стоять за спиной. Преодолев последние метры до кровати, опираюсь рукой о покрывало. Хочется просто упасть, но я сажусь осторожно, чтобы случайно не толкнуть Рицку.
Теперь главное поскорее лечь, быстрее завернуться в плед. Пока везение не изменило мне.
– Давай, я помогу тебе раздеться.
Рицка деловито берется за край джемпера. Вздрогнув, накрываю его ладони своими.
– Нет. Не стоит, Рицка.
Он удивленно поднимает брови.
– Опять? Соби, мы ведь договорились.
Слабо улыбаюсь. С сожалением. Все, как я опасался. Совершенно не представляю, как выкручиваться теперь.
Он хмурится, разглядывая меня. Гадает, с чего вдруг я начал упорствовать. Сжимаю маленькие ладошки, надеясь, что Рицка за моим безмятежным видом не заподозрит отчаяния.
– Не волнуйся об одежде. Я потом переоденусь, приму душ. Сейчас это почти бессмысленно.
Он опускает взгляд, засомневавшись в своем намерении. Неуверенно бормочет.
– Ну… Дело твое. Можешь спать, как хочешь, просто…
Произнося это, он скользит глазами по моей одежде и вдруг осекается. Взгляд становится предельно внимательным. Рицка пристально всматривается куда-то в район ворота, и я лишь бессильно прикрываю глаза. Заметил. А я так надеялся, что этого не произойдет. Но освещение комнаты выдает меня. На улице царили сумерки, но сейчас в свете ламп хорошо видно, что полоска ткани на шее и ниже отличается большей насыщенностью тона, она заметно темнее.
Рицка медленно высвобождает свою руку, и я больше не пытаюсь удержать ее. Он прикасается пальцами к груди, чуть ниже линии бинтов, прижимает и, вздрогнув, отдергивает ладонь. Смотрит на нее. Я знаю, что он там видит. Красные отпечатки.
– Соби… Ты ранен?
Если бы…
-
-
11.10.2011 в 23:42– Соби, твое имя…
Рицка ошеломленно глядит на испачканную руку.
– Оно кровоточит!
Перевернув ладонь, он показывает ее мне.
– Почему?!
Прикрываю глаза.
– Я не знаю, Рицка.
Его брови гневно сходятся.
– Соби!..
– Прости. Я действительно не знаю, – сожалея о своей ошибке, опускаю голову под его пронзительным взглядом.
– Моя связь с Сеймеем давно разорвана. Это… – касаюсь рукой груди, – мне неизвестно почему так происходит.
Рицка закусывает губу. Поводит глазами по стенам, спрашивает тихо и отстраненно.
– Когда это началось?
По-видимому, он имеет в виду нынешний день.
– Почти сразу. Во время первого боя.
– И ты не сказал мне...
В его голосе обида и укор. Моя голова склоняется еще ниже.
– Прости.
– И не собирался говорить, верно?
– Это так.
Сверху слышится тяжелый вздох Рицки. Я огорчил его, расстроил. И к тому же нарушил обещание ничего не скрывать от него. Я должен быть наказан за подобное, но Рицка не станет этого делать. Хотя уже то, что вечер завершается таким вот образом, служит достаточной расплатой для меня.
– Дай мне посмотреть.
Вскинувшись, перехватываю его руки, потянувшие вверх край одежды.
– Нет.
– Соби, я должен!.. – Рицка ошарашено смотрит вниз на собственные запястья, стиснутые в моих ладонях. – Пусти!
– Нет.
– Соби!
Сжимаю веки, чтобы не видеть его взгляда. Я знаю, как он смотрит на меня сейчас. С возмущением и тревогой. Он не может понять, в чем дело, и это мучает его. И меня тоже.
Но я не могу допустить, чтобы он разглядывал мое Имя. Рицка не раз видел его, но наверняка никогда не задумывался о том, как оно было создано. И я не хочу, чтобы он догадался, как... И кем.
– Рицка, не стоит, – заставляю себя поднять голову и улыбнуться, – ты испачкаешься. Это ни к чему.
Его Ушки опускаются, вздрагивая от смеси несогласия и растерянности.
– Соби, что за чушь ты несешь? При чем здесь то, испачкаюсь я или нет? Твое Имя нужно промыть… перевязать. Нельзя оставить все в таком состоянии.
– Я все сделаю сам. Позже, – подношу его ладони к своему лицу и тихонько касаюсь губами тоненьких пальцев. Прижимаюсь к ним щекой. Умоляя взглядом, смотрю на Рицку, склонив голову на бок.
– Пожалуйста, разреши мне.
Он прикрывает глаза. Ресницы вздрагивают, Рицка выглядит очень расстроенным, но уступает. Кисти рук расслабляются, повисая в моем захвате.
– Хорошо. Как скажешь. Только я не понимаю, Соби! – качает головой. – Совсем тебя не понимаю.
– Спасибо, – улыбаюсь с облегчением и отпускаю его, – благодарю тебя, Рицка.
– Было бы за что, – он бросает на меня несчастный взгляд. – Ложись. Отдыхай…
Кивнув вместо ответа, опираюсь рукой о кровать, чтобы попросту не рухнуть на бок. Рицка, спохватившись, поспешно бросается ко мне. Придерживает…. Подушка, как магнит притягивает голову. Глаза неудержимо закрываются. Тело, будто налитое свинцом, буквально врастает в поверхность кровати. Что-то тяжелое и плотное опускается сверху. Рицка укрывает меня второй половиной пледа. Садится рядом, качнув упругий матрас. Вздохнув, роняет голову. Ушки удрученно никнут, кисти безвольно свисают с колен.
– Вот что, Соби. Если проснешься раньше меня, даже и не думай удрать спать на футон. Я хочу быть уверен, что с тобой все будет в порядке к утру. Ты меня понял?
– Вполне, – закрываю глаза, все же улыбаясь про себя.
Рицка огорчен и раздосадован, но все равно продолжает заботиться обо мне. Как это на него похоже.
Сквозь подступающий сон слышу шуршание материи, глухой хлопок откидывающейся крышки телефона. Неровные отрывистые звуки нажатия клавиш сменяются гудками вызова.
Взволнованные фразы монотонным ручейком льются из трубки. Я не разбираю слов, но узнаю голос. Рицка звонит домой.
– Да, это я… Нет, со мной все хорошо. Мам… – краткая пауза, – я останусь сегодня у Соби? Он плохо себя чувствует. За ним нужно присмотреть.
Рицка смолкает, вслушиваясь в ответ. Сотовый суетливо шелестит словами.
– Да, я сделаю уроки, не волнуйся. Нет, форму чистить не нужно, с ней все хорошо.
Голос Рицки становится все более далеким, и слова почти утрачивают смысл. Звучат как фон.
– Я не опоздаю. Поставлю будильник.
Конец разговора тонет в безвременье. В какой-то момент мир исчезает, и я – вместе с ним. На самой границе между сном и явью мне чудится: я ощущаю невесомое прикосновение – Рицка гладит меня по волосам. Но не могу быть в этом уверен. Возможно, я уже сплю.
Рицка.
Моя рука легонько касается спутавшихся светлых прядей, упавших на лоб Соби. Осторожно убираю их. Соби такой бледный – лицо будто отлито из воска. Он очень устал, настолько, что уснул, едва коснувшись головой подушки. Не думал, что такое возможно.
Скольжу глазами по его спящему лицу, а затем взгляд вновь перемещается на выглядывающий из-под воротника край повязки. Она значительно толще, чем обычно. Видимо Соби предвидел, что Имя начнет кровоточить, и хотел предотвратить появление пятен на одежде. Но не помогло. Бинты промокли насквозь. По краям они уже начали темнеть, приобретая бурый оттенок, но в центре пятно остается ярко-красным. Кровь все еще идет. И не думает сворачиваться.
Стиснув зубы, перевожу взгляд на свою испачканную руку.
Как он сказал тогда на улице? «Не хочу огорчать тебя лишний раз и создавать поводов для тревоги?» А я-то подумал, что он имеет в виду свое состояние и мои возможные проблемы с мамой.
Ладонь сжимается в кулак. Вскочив, ухожу мыть руки. Поворачиваю краны. В ожесточении тру пальцы, наблюдая, как ржавого цвета потеки растворяются в чистой воде. Соби должен… должен был сказать мне! Эти его повадки... Не беспокоить меня… не утруждать…. Но если я уже узнал, какой смысл упорствовать дальше? Не хочет, чтобы я испачкался? Что за бред?!
Набрав воду в горсти, ополаскиваю лицо. Тряхнув головой, моргая, тянусь за полотенцем.
Не хочу об этом думать!
Сначала уроки. Душ… Нужно будет покопаться в холодильнике и сообразить что-нибудь себе на ужин. В шкафу осталось кое-что из одежды. Пижама и несколько футболок, брюк... Когда мы собирались, я понял, что не все из купленного влезает в сумку. Пришлось оставить часть вещей. Наверняка они все еще лежат в шкафу на своем месте. Я без труда разберусь, что мне делать!
Повесив полотенце на крючок, угрюмо бреду к входной двери. Бессильно шлепаюсь на пол, возле своей сумки. Рассеянно тяну на себя молнию. Вытаскиваю тетради и учебники и вдруг останавливаюсь, закрыв глаза.
Все это так нелепо, так неправильно. Я хожу по дому, роюсь в рюкзаке, разговариваю сам с собой, но все это кажется мне настолько бессмысленным сейчас. В душе отчего-то так холодно и пусто, будто я остался совсем один во всем мире.
Замерев, роняю голову, утыкаясь лбом в колени. Сжимаюсь в комок, обнимая руками свои книжки. Огладываюсь в другой конец комнаты, туда, где на постели спит Соби.
Такое странное чувство. Словно все повторяется почти в точности как полгода назад. Дождь шуршит за окном, безучастный, бесконечный, и больше ничего вокруг. Ни звука, ни движения, только лампы равнодушно светят с потолка.
В тот раз здесь были Нацуо и Йоджи, и мне не было так одиноко. Как сейчас.
-
-
11.10.2011 в 23:43Почему я чувствую себя настолько потерянным и беспомощным? Ведь Соби не умер, не ранен, он просто устал и спит! Почему мне так плохо?!
Не выдержав, отбрасываю учебник в сторону, откидываюсь на кровать. Перекатившись на бок, прижимаюсь к Соби, обхватывая рукой.
Я не могу без него? Похоже на то. В груди что-то дрожит и трепещет. И ноет так щемяще, что хочется плакать. Как глупо.
Шумно шмыгнув носом, прижимаюсь крепче. Зарываюсь лицом в теплые пряди волос на шее, трусь о них щекой. Они так приятно пахнут. Кажется ромашкой и чем-то еще. Замечательный запах.
Прикрываю глаза, прислушиваясь к тихому дыханию Соби. Он такой теплый. И сердце так успокаивающе – размеренно и ровно бьется под рукой. Чудесно просто. Вот так бы и лежал весь вечер. Мне, наверное, больше ничего и не нужно сейчас. Только обнимать Соби, ощущая его тепло, и слышать, как он дышит во сне. Но надо уже сесть и вернутся к урокам. А то я и сам могу уснуть рядом с ним.
Вздохнув, нехотя поднимаюсь, находя глазами свои книжки. Сажусь так, чтобы постоянно касаться Соби. В конце концов, в том, что я делаю, нет ничего особенного. В учебнике Ритцу написано, что для скорейшего восстановления Бойцу необходим постоянный контакт с Жертвой. Необходимо ее присутствие. И чем ближе, тем лучше. Так что я поступаю правильно. А что я при этом чувствую, это никого не касается.
***
Не знаю, почему проснулся. Обычно я просыпаюсь позже Соби. Как с Сеймеем. Когда я ложился спать, он еще бодрствовал, а когда открывал глаза – уже собирался уходить в школу. Вряд ли была какая-то причина схожести их привычек, но меня это не волновало, наоборот успокаивало. Это было в порядке вещей. Но сегодня все случилось иначе. Серый рассвет едва брезжил за окнами. Они у Соби выходят на северо-восток, поэтому светлая полоска едва лишь наметилась с правой стороны окна, погружая комнату в мягкий полумрак. Дождь шел всю ночь, но сейчас небо очистилось. Зарождающийся день обещал быть жарким. Взгляд на часы подтвердил мои мысли. Полшестого. Тишина. Слышно только как чуть вдалеке изредка проходит первый утренний транспорт.
Собирался нырнуть обратно в теплый омут постели, но передумал – я ведь хотел посмотреть, что с Соби.
Гляжу на него, и по губам скользит невольная улыбка. Похоже, Соби действительно лучше. Он даже вставал ночью, раз спит в пижаме. Теперь уже просто спит. На спине, повернув голову набок и чуть склонив к плечу. Одна рука покоится на груди, другая откинута вверх и согнута в локте, приминая край подушки. Светлые волосы разметались, волнами струясь по белой ткани. Лицо кажется таким спокойным и безмятежным. Вглядываюсь в него в предрассветном полумраке.
Кажется, я понимаю, почему мне было так плохо вчера. Я вновь ощутил, каким хрупким может быть наше существование. Коснулся этого чувства только краем, но тоска едва не поглотила меня. Потому что я тоже принадлежу тебе, Соби. Если заглянуть в самую суть, я хочу, чтобы ты называл меня своим, не меньше чем этого хочешь ты. Просто ты этого не скрываешь. Оказывается, это совсем не страшно – быть чьим-то. Если эта неволя желанна, она так притягательна. А в нашем с тобой случае, почти неизбежна. Может Имена у нас с тобой и разные, но я уже привязан к тебе настолько крепко, что, исчезни ты из моей жизни, она попросту разрушится.
Потому что мне не нужен этот мир без тебя, Рицка…
Мне кажется, я понимаю, что ты имел в виду, Соби. До самой глубины своего сознания понимаю. И боюсь, боюсь потерять.
Коротко вздыхаю. Холодок мучительным уколом обжигает душу. Я уже испытывал нечто подобное тогда, на пустыре, обнимая тебя, окровавленного и беспомощного. Я помню, как плакал тогда, постанывая от страха, навзрыд. Меня никто не мог видеть и потому я дал слезам волю. И затих только, когда они закончились. Я думал, что умру тогда от своего бессилия. А потом пришли Нацуо и Йоджи. Пожалуй, я в долгу перед ними даже в большем, чем раньше полагал.
Словно чувствуя мое состояние, рука Соби скользит по одеялу и перемещается на мои колени. Ловлю ее и чуть сжимаю. Он не просыпается, но его пальцы тут же обвивают мою ладонь. Мне становится куда легче дышать. Никогда, никому не дам тебя в обиду, Соби.
Он чуть ворочается, сдвигаясь в мою сторону, голова запрокидывается. Ткань пижамной куртки натягивается, открывая светлое кольцо бинтов. Теперь они чистые. Соби позаботился обо всем, как и обещал. Мне кажется, сквозь сон я даже слышал, как шумела вода в душе. Правда, сейчас повязка временная – просто свернутый в несколько раз кусок марли, скрепленный застежкой. Должно быть, Соби не был уверен, не придется ли перебинтовывать шею еще раз.
Нахмурившись, смотрю на нее, закусив губу. Временная… Все было настолько плохо? Настолько, что мне нельзя было смотреть? Что, черт возьми, не так с этим Именем, что оно исходит кровью каждый раз?! Разве так должно быть? Это все слишком странно.
Протянув руку, нерешительно касаюсь мягкой пористой материи. Если там что-то серьезное, то я должен знать. Соби ведь сам ни за что не скажет, а я не смогу настоять. Наверняка, сдамся как вчера, не выдержав его просящего взгляда.
Невесомо поведя пальцами по ткани, трогаю застежку. Она довольно просто снимается, надо всего лишь отцепить миниатюрные крючки. Что, если я только посмотрю и сразу закреплю обратно? Ведь мне вряд ли представится лучший шанс разобраться, что к чему. И если с именем действительно что-нибудь не так, то надо будет подумать, как с этим справиться. Но разговаривать на эту тему с Соби я буду уже завтра.
Решившись, аккуратно прихватываю застежку двумя пальцами. Снимаю. Ткань марли расползается, оставшись без опоры. Сделав глубокий вдох, откидываю кончики в стороны. Теперь мне отчетливо видно имя Beloved и тянущиеся от него вверх три переплетающихся кольца чего-то напоминающего терновник. Взгляд скользит по неровным, словно рубленым буквам, и неожиданно я чувствую, что что-то не так. Пусть мое истинное имя еще не проступило, но я знаю, как оно должно выглядеть, мне Йоджи показывал. Тонкая, едва заметная надпись, стального цвета. Она смотрится так, будто утоплена, вшита глубоко под кожу. Имя Соби выглядит иначе, оно словно составлено из бурых шрамов, какие остаются после глубоких порезов. У меня есть несколько таких же, но...
Внезапно горло перехватывает от осознания жуткой вещи. Это действительно шрамы. Имя Соби вырезано на его шее. Скорее всего, ножом или чем-то не менее острым. В ужасе глядя на него, зажимаю рот рукой и закусываю кулак, стараясь не издать ни звука. Так вот, что он прятал! Вот почему не хотел, чтобы я смотрел!..
По коже пробегает холодок нервной дрожи. Должно быть, у меня слишком развито воображение, но я прямо вижу, как кровь проступает из свежих разрезов, струится по коже… Она ярко алая, я вижу ее! И руку, что держит нож. Мне делается дурно. Соби и раньше доставалось на Поединках, но следов этого давно нет. Должно быть, он сознательно удерживает эти шрамы на своем теле, а, значит, оставить их мог один единственный человек.
Из груди вырывается тихий жалобный стон. Взгляд против воли скользит выше, замирая на грубом зубчатом плетении. Сеймей вырезал свое имя на тебе, но не остановился. Эти рваные дорожки в три ряда, они выглядят как строгий ошейник. Собачий ошейник!
Должно быть, я всхлипываю слишком громко. Соби вздрагивает и просыпается, чтобы тут же встретиться со мной взглядом. Из его глаз моментально исчезает всякий сон, они расширяются, зрачки в темноте кажутся огромными. Мы замираем друг напротив друга. Я осознаю, что стиснул пальцы у себя на горле и дышу часто и рвано, как будто мне не хватает воздуха.
– Рицка…
Глаза у меня, наверное, сейчас… безумные…
Он стремительно поднимается и, обхватив меня, рывком укладывает на кровать, накрывая собой. А меня бьет крупная дрожь. Я мечусь как в бреду под его успокаивающими руками, не в силах унять свой беснующийся разум. Алая, ярко алая кровь на снежном шелке кожи. Мне больно! Боги, как мне больно!
– Рицка! Тише, Рицка! Успокойся, прошу тебя!
Его губы покрывают быстрыми поцелуями мой взмокший лоб. Руки бездумно скользят по волосам. Я всхлипываю, ощущая, как горечь заполняет немеющее горло. Затем вся боль, что бушует сейчас во мне, выплескивается наружу рыданиями. Я утыкаюсь в плечо Соби, обвиваю руками, царапая сведенными пальцами ткань пижамы.
Он лишь крепко-крепко прижимает меня к себе, продолжая гладить по голове.
– Тише, Рицка, тише…
Его тепло, приятная тяжесть тела, они успокаивают, я, наконец, затихаю, чуть вздрагивая.
– Я… не прощу его.
Соби приподнимает голову, заглядывая в мое мокрое лицо.
– Рицка…
– Нет! – Кусая губы, яростно мотаю головой из стороны в сторону. – Не прощу…
Соби с сожалением качает головой.
– Тебе не стоило смотреть.
– Как же это!.. – Жалко всхлипнув, зажмуриваюсь, слезы катятся из глаз. – Не могу поверить…
Он тяжело вздыхает и произносит быстро и отчаянно, словно упрашивая меня.
– Рицка, ты не должен так говорить… Это не насилие… я сам хотел…
– Соби! – я вновь всхлипываю. – Это бесчеловечно!
Он закрывает глаза и опускает голову, прислоняясь лбом к моему плечу.
– Это уже неважно, – голос Соби тих и глух,- теперь я твой, Рицка. Только твой.
Руки, дрожа, сжимаются крепче. Обнимаю его, жадно льну щекой к виску.
Да. Только мой! И никто не сможет отнять его у меня!
Никому не отдам! Никогда!!!
– Я люблю тебя, Соби!..
Слова слетают с языка на одном дыхании, раньше, чем я даже успеваю понять, что говорю. А едва понимаю – захватывает дух…
Мои руки замирают. Его – тоже. Медленно, будто во сне он приподнимается и жадно вглядывается в мое лицо. В его глазах потрясение и… я вижу, знаю, что он мне верит! До самого конца.
– Рицка… – произносит он на выдохе.
И в его голосе так много. Изумление, боль и невероятная, непередаваемая нежность.
-
-
11.10.2011 в 23:44Так он меня еще никогда не целовал.
Крепко прижимаюсь к нему, обвивая руками. Урывками ловлю раскрытым ртом воздух, утопая в сладком омуте его поцелуев, заставляющих забыть обо всем на свете. А голова кружится от мыслей о том, что случилось только что. Я не знаю как эти слова родились… Откуда вырвались… Я не мог себе представить, что когда-нибудь скажу такое Соби. А сейчас это признание просто выплеснулось из меня так легко, так естественно, словно я давно был готов к тому, чтобы произнести его. И наконец, произнес. Теперь оно обволакивает нас, окутывает, отзываясь в каждой клеточке замирающим, тающим восторгом. И я чувствую, как Соби наслаждается этим, упоенно лаская мои губы, вкладывая в этот поцелуй столько радости и жадного огня, что у меня перехватывает дыхание. Как это прекрасно. Я даже поверить не могу насколько.
Замерев на мгновение, он поднимает голову, обегает мое лицо мерцающим, взволнованным взглядом, поймав который я лишь слабо улыбаюсь, паря в окутывающих меня потоках нежности. Я люблю тебя, Соби. Как же я тебя люблю.
Сжав веки, он порывисто подается обратно, словно не может удержаться, не может насытиться. Дрожащие пальцы путаются в волосах. Поцелуи летящими бабочками касаются кожи, струятся по щекам, по мочкам ушей и устремляются вниз по шее, вызывая мой тихий счастливый смех. Услышав который, он вскидывает голову, а я тянусь навстречу, закрывая глаза. И губы снова встречаются, соединяются… Я обхватываю Соби руками и ногами, откидываясь на подушку, увлекая его за собой. С собственническим наслаждением запускаю пальцы в волосы, притягиваю плотнее голову, побуждая углублять поцелуй. Ничего не могу с собой поделать. Всем телом хочу чувствовать его. Прижаться, как можно плотнее. Рука обхватывает плечи, воплощая это желание. Не отпущу. Ни за что не отпущу.
Колени стискивают талию, босые пятки скользят вниз по бедрам. Соби так близко, что я чувствую, как напрягаются мышцы под тканью пижамы. Волнообразное движение тела, качнувшись, замирает едва родившись. Он коротко выдыхает мне в губы, а их прикосновения, плавные вначале, все убыстряются, становятся почти жадными. Брови, вздрагивая, сходятся, словно этот поцелуй волнует его больше, чем я в состоянии представить. Соби теряет голову… я сознаю это… Но ни за что на свете не соглашусь, чтобы он остановился сейчас. Только не сейчас, когда я ощущаю себя настолько единым с ним. Когда одежда воспринимается, как нечто инородное. Как досадная преграда... Как и кожа… Даже она – препятствие. Мы будто сливаемся в одно целое, падаем друг в друга. И я не хочу прекращать это падение. Не желаю, чтобы он отпускал меня. Я все понимаю, но… не в состоянии отказаться от этих ощущений.
Его губы, обогнув подбородок, спускаются ниже. Жарко мнут кожу на шее, и каждый поцелуй горит так, словно он ставит на ней клеймо, и кажется, что сам воздух вокруг нас пылает алой солнечной короной. Трепет губ Соби… Мягкие прикосновения языка… Руки, пробравшиеся под спину и затылок, приподнимающие меня, обхватывающие и сжимающие в объятиях так крепко… Это сводит с ума. Все внутри замирает в дурманящем предчувствии, превращающемся в уверенность с оттенком неизбежности. Словно мы преодолели некий предел, за которым нет пути назад. Это случится сейчас…
Закрыв глаза, запрокидываю голову. Пускай. Пусть Соби делает, все что хочет. Вверяю себя ему.
Как бы он ни поступил, я не стану препятствовать. Тем более что Соби и сам, кажется, уже не способен остановиться. Движения становятся все более настойчивыми, а по телу струятся волны дрожи. Прерывисто вздохнув, он вскидывает голову в бессильном томлении, словно не может больше сопротивляться себе, роняет ее вниз, вновь приникая к моим губам, будто умирающий от жажды к животворному источнику.
Волшебно. Я уже просто не в состоянии ни о чем думать. Я раскрываюсь навстречу, дыхание срывается, наверное, я слишком жадный, но желание быть как можно ближе к Соби сильнее меня.
Ладонь под моей спиной напрягается, собирая в складки ткань куртки. Сделав над собой ощутимое отчаянное усилие, он с трудом отрывается от моих губ. Зарывшись лицом в волосы у уха, опалив кожу горячим отрывистым вздохом, жарко, умоляюще шепчет:
– Рицка… Позволь мне, Рицка…
О чем он думает?… Разве я уже ему не позволил? Похоже, он бредит.
– Да... – обнимаю руками его дрожащие плечи, – все что хочешь, Соби.
Стиснув веки, он выдыхает с тихим благодарным стоном. Рука нещадно срывает застежки на моей груди, стягивая пижаму с плеч. С жадным облегчением он припадает к ним, обхватывая кожу губами, лаская, покусывая. Целует ключицы, повторяя их обводы.
Вздрагиваю, ощущая, что мне становится трудно дышать. Прижимаюсь к нему всем телом. Сердце колотится как безумное. Еще мгновение и оно просто вырвется из груди. Ох, что же он делает… Непередаваемо…
Его ладонь проникает под мою пижамную куртку, поднимая ее выше. Скользит по голой коже, обжигая прикосновениями. Другой рукой он обнимает мои бедра, крепче вжимая в себя, задерживая, позволяя даже сквозь одежду полностью прочувствовать это движение.
О-ох! Мои глаза раскрываются, когда бурный, томительный жар разливается в низу живота. Пальцы стискивают плечи Соби, я шумно вздыхаю, выгибаясь назад. Что это было?… Впервые ощущаю что-то подобное…
Соби….
Его губы покрывают нежными, туманящими сознание поцелуями кожу на груди и животе. Пальцы ловко расправляются с остальными застежками… Пытаюсь ему помочь, но, кажется, только мешаю, мои руки дрожат, они словно ватные, я такой неловкий сейчас. Такой неуклюжий в своем внезапном понимании того, что в эти до умопомрачения реальные мгновения разрушаю те самые последние преграды, разделяющие нас. Пуговицы и завязки на поясе – это точка, последний предел, за которым не будет ничего кроме пронзительной, острой уязвимости тела и моего беспредельного, безоглядного доверия Соби. Единственного, что может защитить сейчас мой беснующийся разум.
Соби приподнимается, помогая мне выпутаться из брюк и плавок. Ловко раздевается сам. Лихорадочно спинываю штанину ногами. Он отбрасывает прочь свои пижамные брюки и куртку и вновь опускается сверху, запечатывая мой рот настойчивым, глубоким поцелуем. Вздрагиваю от обрушившихся на меня разом слишком ярких ощущений. Его горячее, абсолютно нагое тело, вжимающее меня в простыни, накрывшее целиком... Дрожащие, ласковые губы, полностью вобравшие мои… Ладони нежно и требовательно скользят по бокам, замирая на бедрах, побуждая раскрыться навстречу. Подчиняюсь его желанию. Обнимаю коленями талию, хмелея и почти теряя рассудок от сознания того, что делаю сейчас. Откровенная беззащитность этой позы, будоражащее прикосновение его живота… там… Я с ума схожу. Огнем, которым пылает лицо, должно быть, можно зажигать костры.
Рука Соби, удерживающая мои бедра, плотнее обхватывает их. Чуть повернувшись набок, он мягко подается вниз, вжимая в постель сильнее. Плавными, ровными движениями рождая во мне опаляющие, эйфорические волны. Они нарастают острыми вспышками, захлестывают, заполняя все пространство внутри меня.
Судорожно вздыхаю, чувствуя, как тело охватывает пожар. Эти ощущения, сладостные и, одновременно, невыносимые заставляют меня, вздрагивая, метаться под ним, с каждым новым его движением все больше загораясь изнутри… не оставляя уже сил сдерживать рвущиеся наружу стонущие всхлипы. Я тону в этом пламенном океане, я плавлюсь словно воск. Чувствую затуманенный, полный ласкающего огня взгляд, скользящий по моему лицу, залитому жгучей краской, по раскрытым губам, отрывисто хватающим воздух…. Мои руки то беспорядочно блуждают по спине Соби, то замирают, впиваясь пальцами в кожу, отчего мышцы под ней напрягаются. Он коротко стонет от удовольствия, нежно покусывая кожу на шее. Рука возле моей головы комкает ткань подушки, выдавая его неистовое желание. Не переставая двигаться всем телом, он прижимается так тесно, словно хочет врасти в меня.
– Соби… – я уже брежу, дыхание вырывается из груди сдавленными толчками, – я так больше… не могу… Соби, пожалуйста!..
– Да, Рицка… сейчас… – никогда не слышал у него такого голоса. Он похож на ласковое хрипловатое воркование. Разлепляю непослушные веки и вижу над собой его лицо. Дрожащие ресницы прикрыты, но в изломе бровей, в трепете губ столько волнения и нежности, что сделанный прерывистый вдох замирает в легких. Соби наклоняется, коротко и мягко прикасается к моим губам, затем плавно скользит ниже, отмечая свой путь по моим плечами и груди дорожкой легких поцелуев. Я уже просто не в состоянии сделать хоть что-то. Все тело пылает, я чувствую себя беззащитным, абсолютно беспомощным, лишь вздрагиваю под этими сладостными касаниями и срывающимся голосом повторяю его имя. Как заклинание.
Помоги же мне, Соби…
Его губы пробегают по моему животу, спускаются ниже…. Шелковые пряди волос скользят по внутренней стороне бедер, и я невольно вскрикиваю, когда тело, реагируя на влажное обволакивающее прикосновение, вдруг вскипает небывалым удовольствием. Что он делает?!.. Ох… Это невероятно… Это просто немыслимо!… Соби!
Его ладони накрывают мои мятущиеся руки, переплетая наши пальцы. И мне остается лишь жалобно выгибаться и стонать, купаясь в пульсирующих в низу живота всполохах острого, томительного блаженства. Взлетая все выше и выше… Кусая губы и забываясь в этом пламенеющем бреду. До самых небес….
Мои глаза широко раскрываются, сдавленный вскрик неудержимо рвется из груди. Я слеп, я глух, я ничего не соображаю. Эта последняя сумасшедшая волна отзывается ослепительной вспышкой наслаждения и уносит меня с собой, оставив тело содрогаться толчками сладостного безумия. Пальцы Соби судорожно сжимаются. Мне кажется, что на краю сознания, я слышу его долгий тихий стон, такой сладкий, что сердце на мгновение замирает, пропуская удар. Он… тоже?.. Наши тела опадают. Я даже не могу пошевелиться. Нет сил.
-
-
11.10.2011 в 23:45– Рицка…посмотри на меня, – этот голос…. Мучительно краснея, вскидываю глаза.
В его взгляде будто бы отражается вся вселенная, в нем танцуют огоньки и в нем – столько тепла… Все на свете бы отдал только за то, чтобы он всегда смотрел на меня… так…
Закрываю глаза, прижимаюсь к нему. Он обнимает, целует мой мокрый лоб.
– Все хорошо, Рицка… Я… так счастлив…
Он счастлив… А я… я даже не понимаю до конца, как к этому следует относиться, и только бесконечно рад тому, что способен дарить ему счастье. Что я единственный кому дано зажигать такой огонь в его глазах - ощущать и наслаждаться этим сполна. Похоже, моя жажда обладания Соби удовлетворена сегодня до конца. Кажется, мы оба обрели сейчас куда больше, чем ожидали. И мне даже не важно уже, что для меня все это случилось так рано.
Вздрагиваю, вдруг вспомнив кое о чем. Резко сажусь на постели, ощупывая руками голову.
– Ушки, Соби. Они на месте, – растеряно гляжу на него. – Но ведь я… но ведь мы…
С некоторым остервенелым недоумением дергаю себя за ухо. Крепко держится. Совершенно ничего не понимаю.
– Объясни в чем дело! Разве они не должны были отвалиться?
– Ну… – в уголках его губ замирает лукавая улыбка, – похоже, еще немного рано… тебя пока нельзя назвать взрослым. И я этому рад.
Почему? Потому что, посмотрев на меня, никто ни о чем не догадается?
Гляжу на него, соплю носом.
– Соби, чему ты рад?
Он улыбается. Приподнявшись на локте, нежно проводит рукой по моей щеке.
– Тому что, произошедшее сейчас между нами ни в чем тебя не изменило.
Мои глаза в удивлении раскрываются. Вот оно что! А я должен был измениться? В чем? Что это вообще значит быть Взрослым? Быть без Ушек? И где проходит эта грань? Не похоже, что я достиг ее, раз они и не думают отваливаться.
Потянувшись наверх, Соби притягивает меня к себе. Откидывается на подушку, бережно устраивая мою голову на своем плече, укрывает одеялом. Зарываюсь носом в его шею, ощущая, как его рука сжимается на моих плечах, а другая мягко скользит по волосам, почесывая за ухом. Хорошо-то как. Замираю, наслаждаясь этими ласковыми прикосновениями. Блаженно жмурюсь, обнимая его.
Наверное, я действительно не изменился. Даже не понимаю, в чем и как должен был вообще. Но где-то в глубине души зреет чувство, что я догадываюсь – каково это. Словно внутри меня вздрагивает некая сжатая пружина, ожидающая, когда осознание придет, развернув, подобно крыльям, мое видение мира и заставив его замереть под несколько иным, более высоким углом. Когда-нибудь Ушки у меня точно отвалятся. Я могу в этом не сомневаться.
-
-
15.10.2011 в 20:19С некоторым недоумением взираю на Кио, пока мы устраиваемся на скамейке с тени деревьев.
Соби наклоняется, коротко и мягко прикасается к моим губам, затем плавно скользит ниже, отмечая свой путь по моим плечами и груди дорожкой легких поцелуев
– А разве нет? Почему тогда ты отказываешься о моей помощи, если она тебе нужна?
-
-
16.10.2011 в 16:23(возможно "с последней пары"?)
-
-
16.10.2011 в 16:46-
-
20.12.2011 в 22:56– Я просто не хочу лишний раз огорчать тебя и создавать поводов для тревоги.
создавать (кого? что?) поводы
Эх, который раз перечитываю Ваш фик) Какая же замечательная штука! Спасибо!
-
-
08.06.2012 в 23:21это так.. так.. ТАК!
ни одна манга в мире не смогла бы это изобразить!
-
-
09.06.2012 в 01:44-
-
09.06.2012 в 10:29и так хочется, чтобы так же было и дааальшееееее