Part II
Chapter XVI Lifeless. Совершенная игрушка.
Потерянная жизнь.Part II
Chapter XVI Lifeless. Совершенная игрушка.
Потерянная жизнь.
Соби.
Солнечные лучи, косыми столпами падая из окон, заставляют мерцать в воздухе крохотные частицы пыли. Кисть легко скользит по бумаге, перенося на лист мое радужно-безмятежное настроение. Этим утром все кажется прекрасным. Лазурная синева неба, отражающаяся в лужах после вчерашнего дождя. Капли росы, замершие на яркой весенней траве. Лица людей. Тишина полупустых коридоров Университета. Все наполнено моим волнением, моим тихим счастьем.
Улыбаюсь, прикрыв глаза. Воспоминания о сегодняшней ночи будоражат сознание, погружая в какофонию пережитых незабываемых ощущений.
Рицка чуть с ума меня не свел. После его слов у меня вылетели все предохранители. От сознания, что я любим им, закружилась голова, я просто утратил над собой контроль. Никогда бы не подумал, что со мной может случиться что-то подобное.
Он был такой отчаянный, такой искренний и жадный... Кожа на спине до сих пор горит, он оставил на ней следы ногтей. Отметины о нашем с ним единении.
Запрокидываю голову. В груди разливается томительный жар, в низу живота сладко ноет.
Это было просто невероятно. Когда я ласкал Рицку, воспламеняясь и пьянея от его несдерживаемых, откровенных стонов, ощущая, как все его тело заходится волнами неистовой, жаждущей дрожи, то едва не лишился разума, у меня просто сносило голову. Невообразимо. Немыслимо! Никогда не испытывал ничего подобного. Никогда не думал, что, доставляя наслаждение, можно настолько полно ощущать его самому. Это нечто, о чем я раньше не подозревал. Рицка научил меня этому.
Закусываю губу, чувствуя, как невольно вздрагивают ресницы. Может он позволит повторить это еще раз? И не один… Похоже я и сам слишком жадный.
Но насколько же он смел. Так рано узнать, что такое секс...
Когда я проснулся утром, первой мыслью было: "Что же я наделал?"... Я словно отрезвел, понимая, что зашел слишком далеко, преступил черту. Рицка спал рядом, прижавшись спиной, обхватив своей ладонью руку, покоящуюся на его голом животе. Ушко, чутко вздрагивая во сне, лежало на щеке, а хвост обернулся вокруг моих нагих бедер. Я даже испугался того, насколько острым было вспыхнувшее желание. Мне стоило немалых усилий совладать с собой в тот момент, а потом выбраться из постели так, чтобы не разбудить Рицку. Я привел себя в порядок, сделал ему завтрак, с тревогой ожидая, когда он проснется. Я опасался, что Рицка все-таки устыдится, пожалеет о том, что произошло – сидел возле стола и прислушивался к его сонному дыханию.
Рицка проснулся. Его рука несколько секунд побродила по одеялу, потом он видимо осознал, что меня нет рядом, и сел на постели, сердито протирая кулаком глаза. Встал, стянув с кровати простынь и, завернувшись в нее с головой, пошлепал босыми пятками ко мне. Я тогда даже дыхание задержал. А он уронил подбородок мне на плечо, уткнулся носом в щеку и сонно пробурчал: «Доброе-утро-Соби...». Потом, стащив с тарелки три засахаренные вишни, развернулся и побрел умываться. Только кончик хвоста из-под простыни торчал, раскачиваясь в такт шагам. А после, задумчиво дожевывая сэндвич с тунцом, Рицка сказал, что хотел бы гостить у меня все лето, если я не против. Он вел себя так, словно все, что случилось - само собой разумеется. Похоже, ему даже мысли в голову не пришло, что что-то может быть не в порядке. Он настолько чист и невинен, что, кажется, даже не осознал полностью, что именно между нами произошло.
Моя рука продолжает движение, я невольно улыбаюсь. Все лето… Мы могли бы поехать по стране, останавливаясь в отелях и кемпингах. Я хотел бы показать ему водопады в горах Мадагахара. Хотел бы, чтобы он увидел, как ветер играет камышом на озере Бива… Любоваться вместе закатом, сидя на берегу моря, и будить его, щекоча нос кончиком травинки.
Усмехаюсь. Я точно сошел с ума.
– Эй, Со-тян. Что за довольный вид?
Кио наклоняется надо мной, озадаченно заглядывая в лицо.
– Ты просто светишься весь, что случилось?
Склоняю голову, пряча улыбку. Свечусь, значит. Должно быть, мое парящее состояние действительно очень заметно. У меня не выходит это скрывать.
– Хм, – Кио переводит взгляд на рисунок. На нем черный с белыми пятнами котенок, лежа в траве на спинке, играет с порхающей над ним маленькой бабочкой. Приподнимаясь, тянется лапками, поводя по земле хвостом.
Этот образ пришел мне в голову утром, когда я уходил на занятия. Рицка обнял меня, потянувшись наверх за поцелуем, а потом серьезно заявил, что не хочет сегодня ни с кем сражаться. Что лучше он после уроков придет ко мне домой и приготовит что-нибудь на ужин. Дескать, я и так все каникулы позволял ему бездельничать у меня дома.
Улыбаюсь уголками губ. Я прямо представляю себе, как он задумчиво хмурит брови, склоняясь над книгой с рецептами. Для меня Рицка и кухонная утварь это вещи несовместимые, но, надеюсь, дом он все-таки не спалит.
– Так что с тобой такое? – Кио вновь глядит на рисунок и глаза его вдруг расширяются. – Это что… все из-за Рит-тяна что ли?
– Кио, – я тихонько смеюсь про себя, – ты задаешь слишком много вопросов.
– Много вопросов?! – он прямо таки взрывается эмоциями. – Вопрос всего один! Что такого произошло у тебя с этим ребенком, что ты под потолок готов взмыть от счастья?!
Что произошло? Кисть замедляет свой ход. Рицка сказал, что любит меня. А потом… Мои глаза затягиваются мечтательной дымкой. А потом я сделал с ним то, о чем раньше не смел даже грезить.
– Эй, я знаю такой взгляд. Вы же не… – задохнувшись, Кио хватается за голову. – Со-тян! Только не говори мне, что вы!.. Да что ж это такое?!!
– Кио, не шуми, – вздыхаю, склоняя голову, – я, кажется, не дал ни единого повода для подобных мыслей.
– Да что я, слепой что ли?!– Он стискивает руку в кулак, сердито понижая голос. – Со-тян! Он же ребенок! Что ты творишь?!
Слегка улыбаюсь уголками губ. Да, Рицка еще мал. Но он вырастет. Через несколько лет превратится в умного и красивого юношу. Вряд ли он будет слишком высоким или крепкого сложения, у него для этого слишком тонкая кость. Но это изящество кистей рук… Нежные, прекрасные в своей редкой правильности черты лица… Темные густые волосы… Рицка действительно будет очень красив. И обаятелен в своей яркой, вспыльчивой манере, и уже сейчас очень умен. Думаю, он еще долго будет выглядеть как подросток: взъерошенный, порывистый, временами немного резкий. Но неизменно искренний и великодушный. Рицка даже не представляет себе насколько он необычен и притягателен.
– Со-тян, если тебе плевать на мои слова, ты хоть о нем подумай!
Кио, ты даже не представляешь, как много я о нем думаю. В сущности, и не помышляю ни о ком кроме него.
На нас уже начинают оборачиваться. Чуть раздраженно встряхиваю головой. Похоже, Кио настолько уверился в своей правоте, что бессмысленно переубеждать его. Впрочем, лгать ему, так или иначе, тоже смысла нет.
– Не стоит так об этом беспокоиться. Я знаю, что делаю.
– Это ты-то знаешь?! – Кио быстро оглядывается и понижает голос до возмущенного шепота. – Учти, если загремишь в тюрьму, я не буду носить тебе передачи, даже навещать не буду!
Он шлепается на пол, бросая руки на колени, понуро глядя перед собой. Вид у него раздосадованный и несчастный. Ничем не могу ему помочь.
Кио обреченно вздыхает и спрашивает после минуты хмурого молчания:
– Ну а он что?
Скашиваю на него глаза.
– Готовит ужин.
Кио подымает на меня невеселый взгляд, затем снова роняет голову.
– Понятно. Пойду я отсюда.
Встает и уходит. Чуть горбясь, засунув руки в карманы. Задумчиво смотрю ему вслед. Похоже, он здорово расстроился.
Я предпочел бы, чтобы Кио не вмешивался в мою жизнь. Но при этом прекрасно понимаю, что его беспокойство обо мне искреннее. Это его стремление защищать меня от необдуманных, как ему кажется, поступков иногда здорово раздражает. И вместе с тем, оттолкнув Кио, я, безусловно, совершил бы ошибку.
Может Рицка не будет возражать, если я приглашу его сегодня на ужин? Ему же тоже нравится Кио. По своей натуре Рицка такой же одиночка, как и я. И он очень трепетно относится к таким вещам, как дружба. Думаю, он расстроится, если узнает о нашей размолвке. А еще больше оттого, что стал ее причиной.
– Кио…
Тот оборачивается, бросая на меня хмурый взгляд.
– Чего тебе?
Хм... Похоже он и впрямь на меня сердится.
– Может, зайдешь сегодня на ужин?
– Типа – в гости меня зовешь? – В его глазах на мгновение замирает какое-то горькое, жестко-ироничное выражение. Кио склоняет голову, и я чувствую, что сейчас он, возможно, впервые откажется.
Кио невесело усмехается, достает из кармана очередную круглую конфету на палочке и, сняв обертку, задумчиво отправляет в рот.
– М-да… Ну ладно, – поднимает на меня невинно-саркастичный взгляд, – кто-то же должен приглядеть, чтобы вы двое не наделали глупостей.
Моя примиряющая улыбка становится несколько напряженной.
Вот только этого не надо, пожалуйста. Если Кио вобьет в себе в голову, что должен наставить нас с Рицкой на путь истинный, от него спасу никакого не будет. Хотя возможно, придя ко мне домой и убедившись, что на самом деле все в порядке, он наоборот успокоится.
Едва заметно вздыхаю. Как это нелегко, когда кто-то волнуется за тебя. Вот еще одна из причин, почему я не стремлюсь обзаводиться какими-либо знакомствами. Подобное неравнодушие с чьей-нибудь стороны обременяет ненужной ответственностью. Мы вроде как «в ответе за тех, кого приручаем».
– Хорошо, Со-тян. Загляну к тебе вечерком, – Кио хмыкает, в глаза возвращается привычный насмешливый блеск. – Типа, спасибо за приглашение.
Он отворачивается и уходит, сделав рукой независимый прощальный жест.
Усмехаюсь. Кио в своем репертуаре. Если не знать, насколько он чувствителен и раним, можно решить, что он просто поверхностный, легкомысленный оболтус.
Достаю мобильный телефон. Надо предупредить Рицку, что вечером у нас будет незапланированный гость.
Рицка
Я так и понял, что не зря решил удрать с последних двух уроков и прийти к Соби пораньше. То, что я изначально воспринимал как простую предосторожность, обернулось необходимостью, весьма себе насущной. В том смысле, что мой подход к предстоящему мероприятию был слишком оптимистичным. Реальность оказалась куда более жестокой.
Поставив руки на край кухонного стола, буравлю взглядом лежащие на нем продукты. Они, аккуратно разложенные по различным посудинам, выстроены мною в ряд, как солдаты на параде. Хотя я скорее воспринимаю их, как захваченных в плен партизан или приговоренных к расстрелу предателей. И у них, судя по всему, мнение обо мне тоже не шибко лестное.
Заложив руки за спину, начинаю расхаживать перед столом взад-вперед.
- Значит так. Мне все равно, что вы все, тут собравшиеся, обо мне думаете. Я, конечно, не Соби. Но для вас это ничего,- поднимаю вверх палец, – я подчеркиваю, НИЧЕГО не меняет!
Со вздохом опираюсь рукой о стол. Это просто жуть, что за жуть. Точнее это моя третья попытка приготовить хоть что-то на ужин. Первые две провалились с впечатляющим треском, а плачевные результаты моего кулинарного творчества нашли свой последний приют в мусорном ведре. Там они точно смотрятся лучше, чем на сковородке. И это несмотря на то, что я честно старался делать все в точности, как написано в кулинарной книжке Соби. Единственной книжке. Больше никаких пособий, справочников и самоучителей у него не нашлось. А в том сборнике, что обнаружился на полке, рецепты оказались невероятно сложными. Я не сразу понял, почему так. А потом догадался. Соби ведь отлично готовит. Рецепты простых блюд он держит в памяти, ему не нужно их записывать. Наверняка эта книга и заинтересовала его тем, что рецепты в ней сложные. Скорее всего, по этой причине он ее и купил, чтобы экспериментировать на досуге. Но мне-то от этого не легче. Я чуть не окосел от используемой там терминологии. Вот взять, к примеру, хотя бы такой кусок: «…положить две ложки и припустить…». Куда припустить? Наутек что ли? Пока не взорвалось? Читая дальше, натыкался на это слово и в других вариациях: «… припустить в широком ковшике…». Бег в кастрюлях, значит. Никогда б не подумал, что «кулинарией» называют некий экстремальный вид спорта.
Таким образом, выбирая рецепт, я руководствовался только тремя принципами. Чтобы он был как можно проще и содержал меньше действий. Чтобы необходимые продукты нашлись у Соби в холодильнике. И, самое главное, чтобы он был написан понятным мне языком. В поисках чего-то, удовлетворяющего всем трем условиям, я перерыл книжку от первой до последней страницы. Нашел. Вот только результаты экспериментов не впечатляют.
Вначале в качестве первого блюда я пытался приготовить креветочный суп. На той странице у Соби лежала закладка с пометкой «интересно», и мне показалось, что сделать для него то самое «интересно» будет неплохой идеей, тем более, что я вроде как на это способен. Все оказалось не так, как я ожидал. Во-первых, колдуя над бульоном, я явно перестарался с соевым соусом. Во-вторых, пол-ложки соли, это разве много? Оказалось что да. Распотрошив кучу замороженных креветок, сделав из трески неоднородный фарш и перепортив массу яиц в процессе отделения желтков от белка, я закинул все это безобразие в старенький блендер Соби и перепачкался весь, пока пытался получившуюся смесь взбить. В итоге никаких шариков не вышло. Плавая в никак не желавшем закипать бульоне-доси они расползлись гнусными каракатицами. Образовавшиеся клейкие сопли прилипли к бокам кастрюльки, а затем и вовсе приварились к ним намертво. О том, как оно пахло, лучше вообще не вспоминать. Я поспешил вылить своего свежеиспеченного мутанта в туалет, потому как отправлять его в ведро не рискнул бы. Часть яичных каракатиц так и осталась висеть на стенках. Отвалившиеся не желали тонуть. Я был в отчаянии, совершенно не знал, что с этим делать. Не хватало еще забить этой дрянью канализационную трубу. Это стало бы апофеозом сегодняшнего дня…
Со вторым блюдом я опозорился еще более худшим образом. В своем твердом намерении не допускать больше ошибок, старался делать все медленно и осторожно, а надо было совсем наоборот. В результате рыба пристала к сковородке, пережарилась и сгорела, а по комнате поплыл удушливый сизый туман. Я даже не успел натереть дайкон! Так что он и кое-как нарезанная зелень вместе с оставшимися от рыбы угольками отправились в ведро. А мне потом долго пришлось проветривать комнату.
Совсем пав духом, я хотел уже поискать какие-нибудь более простые рецепты в Интернете, сообразив задним умом, что надо было сразу так поступить. Но обнаружил, что без Соби не могу ничего сделать. Шнур его телефона не подходит для моей модели, а как обойтись без него, я попросту не знаю. Никогда не интересовался. Таким образом, у меня не осталось выбора, кроме как снова обратиться к той книжке. Ничего другого я уже не успею сделать. Даже за новыми продуктами сходить не успею – использовать придется те, что есть. Поздно привередничать – какое блюдо подошло под мой вынужденный остаточный принцип, то и буду теперь готовить. Если выйдет, конечно.
Подозрительно покосившись на замершие рядком на столе плошки, словно их содержимое способно выкинуть какой-нибудь фортель без моего непосредственного участия, утыкаюсь в книжку. Итак… Фаршированные рыбные котлеты. Звучит довольно невинно. Помню, какие чудесные котлетки из тунца изредка делает мама. Вот их как раз я очень люблю. Тут мы с прежним Рицкой единодушны. Они настолько восхитительны, что всегда хочется добавки. Неужели подобное чудо можно как-то испортить? На такое даже моего таланта не хватит.
Закатываю рукава. Ну рыба, она рыба и есть. Мясорубку в руки и вперед на бастионы. С трудом вращаю ручку, запихивая в жерло куски филе. Хорошо, что Соби именно его покупает, а то пришлось бы долго возиться с костями… И фарш бы получился сам собой, без всякой дополнительной обработки. Иронизируя над своими «достижениями» на кухонном фронте, любуюсь на ползущие из мясорубки рыбные макаронины. А что… Пока неплохо. Вот смешаю со всем остальными ингредиентами, «разотру», как в рецепте сказано, и изначальный продукт готов. Замираю на мгновение, закусив губу. А растирать-то чем? И зачем? Шлепнув в миску с рыбой указанное количество крахмала и муки, с сомнением гляжу на получившуюся горку. Ну перемешать я еще смогу, а вот растереть… Тут не сказано чем это следует делать. Может ложку для супа взять? Разбив сверху яйцо, минут пять занимаюсь тем, что старательно размазываю получившуюся смесь по бокам миски, чувствуя себя при этом до крайности глупо. Совершенно бессмысленный процесс. К тому же посуду я выбрал неудачную. Слишком широкую и с низкими краями. Рыбный мусс расползается во все стороны, выплескивается через край от моих нетерпеливых движений, так что приходится каждый раз руками отправлять сползающие потеки назад.
Все. Хватит. Запыхавшись и вспотев, откладываю ложку в сторону. Есть такие жертвы, на которые я идти не готов. Наверняка, сделанного вполне достаточно. Вытирая руки о передник, кошу глазом в рецепт. Ага. Следующим «потерпевшем» станет корень лопуха-гобо. Отлично. С ними я знаю, как быть. Столько раз видел, как Соби его нарезает. Под углом, словно палку обстругивает. Но в тексте написано: «разрезать на четыре длинные части». С сомнением разглядываю похожий на незрелую продолговатую морковку корень. Вдоль что ли его резать? Или все-таки поперек? Если вдоль, то выйдет длиннее, но тогда не влезет в кастрюлю. Может тогда наискосок?
Со вздохом, кладу приговоренного на разделочную доску. Вот уж вопрос вселенского масштаба – как резать гобо? Тремя изящными взмахами ножа рассекаю овощ на четыре части. Все равно я, пока от кожицы корень очищал, с непривычки оттяпал столько лишнего, что пилить его вдоль не имеет смысла. Одна стружка получится. Значит будет поперек. Готово…
С креветками расправляюсь довольно ловко, недоумевая, почему в рецепте речь шла о каком-то веере. От них же одни хвосты остаются. На «веер» не потянет. Отколупывая панцирь с последней, подавляю тяжкий вздох. Если я и успел навалять кучу ошибок, то узнаю я об этом позже. Перед тем, как отправлю очередной свой «шедевр» в помойку.
Масло шипит на сковородке. И фарш и креветки и гобо – все готово. Смело черпаю ложкой свой рыбный мусс, чтобы слепить из него котлеты, но они не лепятся. Размазываются по ладоням, сочатся сквозь пальцы… Черт!.. Так и должно быть? Недоуменно разглядываю перепачканные руки, с которых уже начинает стекать рыбная каша. В последний момент успеваю вытянуть их вперед, чтобы первая липкая клякса шлепнулась не на стол, а обратно в миску. Блин! Ну и что мне делать? Так и стоять, наблюдая за тем, как оно красиво стекает вниз?
Раздраженно вытерев руки о бортик плошки, склоняюсь над ней. Так. Ну что я где-то ошибся – это я уже понял. Вот только где? И что теперь делать? Может если выкладывать фарш ложкой прямо в сковороду, он не будет так расползаться?
Отметив на сковородке креветками и кусками гобо места расположения будущих котлеток, выливаю сверху рыбное желе. Ни черта. Они все равно растекаются. Расплываются в блинчики, соединяясь меж собой, так что куски гобо становятся похожими на острова, а креветки торчат из «моря», словно рифы. Интересно как отреагирует Соби, если я попытаюсь выдать свое творение за тропическую фантазию?
Вздохнув, переключаю внимание на бульон. Что я там должен был с ним сделать? Лимон туда выжать? И добавить сок дайкона вместе с соевым соусом и сакэ? С сомнением гляжу на слегка волнующийся, исходящий дымком бульон. Страшно… Откровенно страшно все это смешивать. В последние два часа выражение «добавить по вкусу» сделалось для меня одной из самых крупных проблем. У меня явно что-то не то с этим самым вкусом. Я просто не знаю, что в каких количествах следует добавлять.
К тому же в рецепте написано, что сакэ должно быть сладким. Что это значит? Сахару туда положить что ли?
С замиранием сердца, высыпаю в чашку сахар и прямо в ней же смешиваю все три жидких составляющих. Затем выжимаю сверху лимон. Посмотрев на результат и мысленно содрогнувшись, выливаю получившуюся неаппетитную бурду в доси. Кошмар… У меня такое чувство, что и третий вариант нашего ужина уже одной ногой в канализации.
Наблюдая краем глаза, за тем как возмущенно бурлит недовольный таким обращением бульон, отковыриваю от сковородки свою рыбную островную феерию. Уложив на разделочную доску, с мрачной мстительностью начинаю пилить ее на части. Она еще, зараза такая, и не прожарилась толком. Снизу твердая, как подошва, а сверху сырая. Но из-за торчащих кусков дайкона и креветок, можно было и не думать, о том, чтобы ее перевернуть. Все равно ничего бы не вышло. Значит, будем закидывать, как есть.
Неуловимый кисловатый запах касается ноздрей. Принюхиваюсь. Это бульон так пахнет? В результате своих кухонных мытарств я почти перестал различать запахи, но это… Морщусь, засовывая нос в кастрюльку. Да что ж такое-то? Все с ним в порядке?
Бульон потемнел и стал странно мутным. Кипит и бурлит так сердито, словно жаждет вылезти из посуды и добраться до меня.
– Я тебе не нравлюсь, да? – С кривой улыбкой провожаю глазами траекторию полета особо крупных брызг. – Ты мне тоже не нравишься. А что делать? Ради Соби нам еще долго предстоит терпеть общество друг друга.
Вздохнув, вываливаю в кастрюльку окончательно потерявшие товарный вид котлеты. Накрываю крышкой – пускай тушатся. Мне еще овощи порезать нужно.
Телефонный звонок раздается столь неожиданно, что я вздрагиваю. Это Соби. Решил проверить все ли у меня в порядке?
Лихорадочно ищу глазами телефон. Вот же он. Лежит на кровати. Бросив все, бегу через комнату, хватаю сотовый, раскрывая на ходу.
– Да?
Прижав телефон к уху, шлепаюсь на кровать. Только бы Соби не сказал, что вот-вот вернется. У меня еще не все готово.
– Рицка? Ну как твои дела?
– Нормально, – кошу глазами в сторону плиты, – порядок полный. Ты же не думал, что будет по-другому?
На другом конце трубки замолкают, и я про себя морщусь, не радуясь этой паузе.
– Ну что ты… И мысли не было.
Врет… Поникнув плечами и Ушками, оседаю на кровати. Как пить дать врет. Примерно так же как и я только что, когда уверял, что все в порядке.
– Я всего лишь звоню предупредить, что вечером зайдет Кио. Ты ведь, насколько я понял, не против его компании?
А?!
Перебрав мысленно все эпитеты, которыми хочется описать ситуацию, со всем из нее вытекающим, так и не нахожу подходящего. Да я лучше застрелюсь! Нет, лично против Кио я ничего не имею, но… Но!.. Позориться, демонстрируя свой кулинарный кретинизм, я предпочел бы только перед Соби. Мысль, что его проявления увидит кто-нибудь еще, совершенно не греет. Ну вот совсем! И отказаться никак. Не могу же я приказать Соби, чтобы он запретил Кио приходить.
– Рицка?
– Порядок! Я не против, – сникнув, тоскливо вздыхаю, глядя в окно. – Думаю, к вашему приходу я как раз успею все закончить.
– Хорошо, – я почти чувствую, как он улыбается. – Спасибо, Рицка.
Со стороны плиты вдруг доносится жуткое шипение. Вскинув глаза, вижу, что с кастрюлей творится нечто невообразимое. Крышка чуть ли не подпрыгивает на месте, выпуская по краям пузыри и клубы пара. Пенные волны ползут по бокам – шипя, стекают на плиту, заливая конфорку. Черт!!!
В три шага оказываюсь у кухонного стола и растерянно застываю, в ужасе глядя на явно собравшуюся взорваться посудину. Что делать? Выключить газ? Скинуть крышку? Непонятно из каких соображений выбрав последний вариант, хватаюсь за ручку кастрюли, рву в сторону и, громко ойкнув, отдергиваю руку.. Черт!.. Она же металлическая! Засовываю обожженные пальцы в рот. Сдвинутая с места крышка торжественно едет набок и, соскользнув с плиты, падает на пол. Сочтя любые попытки поймать ее самоубийством, лишь зажмуриваюсь, втягивая голову в плечи, словно это может сделать тише раздавшийся грохот. Ушки жмутся к волосами. Телефон заходится тревожными призывами, я совсем о нем забыл.
Автоматическим жестом подношу сотовый к уху.
– Соби? Нет, я в порядке. У меня тут просто упало… кое-что, - мрачно обозреваю устроенный мной мини-погром.
Плита залита бульоном вперемешку с чем-то похожим на рыбные хлопья. Что творится с кастрюлей, а особенно – в ней, даже смотреть не хочется. Похоже, от котлет остались одни воспоминания. И, судя по умопомрачительным, пробивающим на слезы ароматам, результат этого эксперимента отправится туда же, куда и все предыдущие.
– Хм… – Соби замолкает, так и не добавив ничего к этому многозначительному междометию. Сжав зубы, жду продолжения. Только попробуй предложить купить что-нибудь на ужин! Я убью тебя, Соби!..
– Ладно, я понял. Скоро вернусь, - он отключается.
Захлопнув телефон, тоскливо смотрю на плачевные результаты своих стараний. Рассеяно выключаю газ. Сердитое бурление в кастрюле утихомиривается.
Ну может хоть на вкус оно куда ни шло?
Опускаю в кастрюльку ложку. Подув на нее, осторожно пробую и тут же морщусь, вытирая тыльной стороной ладони губы. Гадость... Это ж как надо было исхитриться, чтобы доси в итоге получился и сладким, и кислым, и горьким – одновременно?
Тяжко вздохнув, откладываю ложку сторону. Опершись руками о стол, устало роняю голову.
Может бутерброды сделать? Зато с гарантией.
Нахожу глазами толстые кухонные прихватки в виде варежек. Надев их, берусь за ручки кастрюли, чтобы совершить с ней очередной пробег до туалета.
Чувствую, что бутербродами все и закончится.
Соби
Захлопнув телефон и небрежно удерживая его в ладони, касаюсь губ костяшками пальцев. Похоже у меня дома идет маленькое сражение. Рицка воюет с продуктами. Храбрый котенок. Любопытно, каков счет?
Усмехаюсь слегка. Он так старался не выдать, насколько расстроен. Это же чувствуется. Кажется, пора идти спасать.
Поднявшись, бережно снимаю работу со столика и уношу на стойку для сушки. Собираю кисти и тушь.
– Со-тян, ты куда? – Кио как из воздуха возникает за спиной. Засунув руки в карманы, озабоченно наблюдает за моими действиями.
– Домой.
Сложив принадлежности для рисования в футляр, убираю его в сумку. Распрямившись, иду к выходу из аудитории, лавируя между столиками и мольбертами сокурсников. Кио срывается за мной.
– Эй! Подожди. Пара ведь еще не закончилась.
– Кио, – оборачиваюсь у двери. Он останавливается, едва не налетев на меня. Придерживая рукой створку, отвечаю, надеясь этим пресечь поток возмущений.
– Временами появляются вещи более важные, чем учеба.
– У тебя всегда есть что-то более важное, – он раздраженно встряхивает головой. – Почему я вместо тебя должен заботиться твоей успеваемости?
– Вот именно, почему? – Усмехнувшись, исчезаю в проеме, аккуратно притворяя дверь.
– Жду тебя вечером, – говорю, приоткрыв ее в последний момент, затем поворачиваюсь и ухожу, закидывая сумку на плечо.
Выглянув следом, Кио останавливается в дверях. Скрестив руки на груди, наблюдает за тем, как я быстрым шагом иду по коридору.
– Ждет он меня, как же… – недовольно бурчит Кио, потом, вздохнув, возвращается в аудиторию. – Из года в год одно и то же.
***
До дома я добрался куда быстрее, чем обычно. Чуть ли не летел, улыбаясь мыслям о Рицке. Бежал вверх по ступенькам лестницы, хватаясь за перила на поворотах. Повернув ключ в замке, рывком открываю дверь, заглядывая внутрь.
– Рицка?
Он выпрямляется, удивленно оборачиваясь через плечо. Одетый в мой длинный передник, стоит на складном стульчике перед громоздящейся в раковине посудой. Вода бежит из крана, каскадами струится по плошкам и тарелкам. Машинально обтерев мокрые руки о лежащее рядом полотенце, Рицка спрыгивает со своего постамента и рассеянно идет ко мне.
– Соби, почему ты?.. – Опустив глаза, огорченно бурчит: – Я тебя позже ждал.
Притянув его к себе, улыбаясь, нежно убираю челку со лба.
– Это плохо, что я пришел раньше?
– Нет, но… – понуро повесив Ушки, он оглядывается на пустующую плиту, – я не успел пока ничего сделать.
Приподняв в расстройстве брови, он сжимает губы, словно сдерживается из последних сил и, наконец, выдыхает.
– Черт. Кому я лгу! У меня так ничего и не вышло.
– Рицка, – опустившись перед ним на одно колено, забираю в свои руки его ладошки, – есть много вещей, которые ты делаешь куда лучше, чем это. Так стоит ли переживать?
Это явно не тот ответ, которого он ждал. Приподнятые бровки Рицки начинают предательски подрагивать.
– И это все что ты можешь сказать?! – Вырвав руку, он тыкает пальцем в сторону плиты. – Я три часа тут мучался! По-твоему, зря?!
– Нет, не зря, – жмурюсь, улыбаясь, – мне было приятно.
Он отступает на шаг, ошеломленно приподнимая голову. Широко раскрытые глаза негодующе сужаются:
– Соби, ты в курсе, что иногда бываешь просто невыносим?
Меня переполняет смех. Перехватив запястье Рицки, тяну его к себе. Окружив руками, трусь носом в мягкую футболку на груди.
– Я подозревал что-то в этом роде.
Возмущенно дернувшись, он затихает в моих объятиях. Повернув голову, прижимаюсь к нему щекой. Ладонь нежно скользит между лопаток. Успокаивающе глажу Рицку по спине, ощущая, как медленно расслабляются напряженные мышцы. Наконец, его руки забираются в мои волосы.
– Ну, знаешь… – говорит он значительно тише, – я терпеть не могу проигрывать.
– Знаю, – подняв голову, прижимаюсь к его груди подбородком, ласково глядя на него снизу вверх. – Стало быть, хорошо, что тебе больше не приходится этого делать.
Он смотрит на меня, и выражение лица смягчается. Исчезает складочка между темными бровями. Пальцы легко проходят сквозь прядки волос, затем перемещаются на лицо, касаясь щек. Повернув голову, ловлю их ртом, целуя кончики. Рицка тихонько вздыхает, прикрывая глаза. Обняв рукой его ладонь, прижимаюсь к ней губами.
– Идем. Разберемся с посудой и приготовим что-нибудь на ужин.
Сказав это, добиваюсь, наконец, улыбки. Похоже идея делать что-то вместе, даже готовить или просто мыть посуду, разбудила в Рицке прежний энтузиазм. Все еще размышляю над этим, протирая пенной губкой одну из испачканных кастрюлек. Гора посуды убывает довольно быстро. На то, чтобы справиться в две пары рук ушло всего несколько минут.
– Я смотрю, ты тут немало успел сделать?
Ополоснув кастрюлю, передаю Рицке. Он хмыкает, перехватывает ее, заворачивая в полотенце.
– Ага, но потом продукты закончились.
Беззвучно смеясь, принимаюсь за следующую.
– А если б не кончились?
Подтаскивая к раковине последнюю порцию немытой посуды, он иронично вскидывает бровь.
– Ну… Я вообще-то упорный.
Весело жмурясь, качаю головой.
– Заметно.
Вымазав случайно пальцы о бок посуды, Рицка вместо того, чтобы вытереть, машинально отправляет их в рот, слизывая язычком соус. Морщится. Похоже и впрямь невкусно. Но я как зачарованный наблюдаю за ним. Он и впрямь как котенок. Это настолько очаровательная картинка!.. Перехватив мой взгляд, Рицка на мгновение замирает, едва не прикусив палец, а затем краснеет и опускает глаза. Неловко вытирает испачканную руку о фартук. Усмехнувшись, отворачиваюсь, чтобы не смущать его еще больше. Должно быть, взгляд у меня был чересчур откровенный. Надо с этим осторожней.
– Соби….
– Ммм? – Все еще улыбаясь, оборачиваюсь через плечо. Рицка стоит, глядя в пол. Ресницы вздрагивают, а щеки просто пылают. Что такое?..
Коротко выдохнув, он, сделав шаг вперед, останавливается рядом у стола. Отвернувшись, бормочет, чуть сбиваясь, словно волнуется.
– Я тут сказать тебе хотел… Насчет того, что случилось ночью. Если тебе будет нужно… то есть захочется чего-то в таком духе, то не нужно скрывать. Можешь просто сказать мне и все. Я ведь не буду против…
После этого заявления, больше похожего на признание, Рицка зажмуривается и так отчаянно краснеет, что мне приходится зажать рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос. Боги, какая прелесть!
Подавшись к Рицке, тяну завязки на его поясе, стаскиваю узкие лямки передника через голову и отбрасываю его в сторону. Опомнившись, Рицка недоуменно провожает глазами этот полет.
Подхватываю Рицку на руки, бесцеремонно, но аккуратно забрасывая на плечо. Он удивленно вскрикивает от неожиданности, острые коленки стискивают талию, а хвост, распушившись, встает трубой.
– Соби, ты что делаешь?! Ты куда меня тащишь?!
Сделав со своей драгоценной ношей плавный разворот у стола, целеустремленно направляюсь к кровати. Упершись ладонями мне в плечо, Рицка, выпрямляется и оборачивается, убеждаясь, что я «тащу» его именно туда, куда он подумал. Глаза изумленно округляются.
– Ой, нет…
– О, да! – коварно улыбаясь, с удовольствием зарываюсь носом ему в бок.
Скользнув ладонями вниз по спине, Рицка обвисает на моем плече, захлебываясь смехом. Ушки покачиваются в такт шагам.
– Соби! Уже?! Так скоро?! Ну ты даешь! А как же ужин?!
– Подождет, – ровно затормозив у постели, осторожно ставлю Рицку на пол, не выпуская из объятий. Извернувшись, он толкает меня ладонями в бок, роняя на кровать. Картинно вскинув голову и пошатнувшись, падаю навзничь, раскинув руки. Проворно вскарабкавшись следом, Рицка с ходу приземляется мне на живот, заставив охнуть от неожиданности. Скрестив руки на груди, он довольно хмыкает:
– Попался! Сдавайся, ты повержен!
Сидит, гордо выпрямившись, во взгляде пляшут черти. Словно пират, он важно обозревает сверху вниз свой трофей. Меня то есть. Я пойман, значит?
Улыбнувшись, пробираюсь рукой по одеялу и легонько щекочу босые пятки. Рицка вздрагивает и, пригнув голову, сверлит меня взглядом, всем своим видом изображая возмущение. Не выходит. Веселые огоньки в глазах выдают его.
Подаюсь вперед, приподнимаясь на локтях. Тянусь наверх, прося о поцелуе. Улыбаюсь, прикрыв глаза, и жду. Сквозь приспущенные ресницы вижу, как торжествующее выражение на лице Рицки сменяется смущенным. Он смотрит вниз, взгляд останавливается на моих губах. Помедлив мгновение, Рицка склоняется ко мне. Крадется словно котенок, мягко переступая ладонями по покрывалу. Опустив голову, дотрагивается до уголка рта. Осторожно, невесомо… Чуть отстраняется, но я подаюсь следом, упрашивая не останавливаться. Прося, но не настаивая на этом. Рицка говорит, что не против, но я должен быть уверен, что он отдает себе отчет в собственных словах. Если он действительно согласен и захочет продолжения, я это пойму. Почувствую.
Рицка легонько вздыхает, приспуская ресницы. Подается обратно. Губы раскрываются, он позволяет целовать себя. Долго, нежно, сладко…. Блаженная истома охватывает тело, но сознание чистое и звонкое, как безоблачное осеннее утро. Столь же ясное и свежее, наполненное золотым сиянием. Прервавшись на мгновение, откидываю голову назад, любуясь румянцем на щеках Рицки, нежными обводами приоткрытых в ожидании губ. Каждое мое действие должно быть разрешено Рицкой. Но разрешение не обязательно должно иметь форму слов. Мне достаточно его ждущего взгляда.
Приподнявшись, сажусь на постели. Обхватив руками бедра, побуждаю Рицку выпрямиться, привстав на коленях. Медленно ласкаю губами шею, прижимая его к себе, и он позволяет, поддается. Поднимает голову, откидывается назад, давая простор рукам.
Тонкие пальчики теребят ворот моей одежды, пытаясь справиться с ней. Помогаю ему. Быстро пробежавшись рукой по пуговицам, расстегиваю их, позволяя Рицке стянуть с меня рубашку. Скользнув ладонями вниз по рукам, освобождая плечи, он смотрит на меня. Взгляд блестящих от волнения глаз сбегает с лица и устремляется вниз по телу, останавливается на посветлевшей надписи с именем. Рицка нерешительно и осторожно накрывает ее ладонью. Проводит рукой вниз от груди к животу, сосредоточенно прислушиваясь к ощущениям, словно хочет понять, каково это – дарить ответные прикосновения. Теплые, шелковистые подушечки пальцев нежно и робко скользят по коже, но мне кажется, что они оставляют за собой горящий след. И от этой несмелой, неискушенной ласки я начинаю трепетать так, словно мне пятнадцать! Рицка!...
Заметив, что я перестал дышать, он поднимает глаза, встречаясь с моим взглядом и, вздрогнув, зажмуривается, словно обжегшись. Слишком ярко, должно быть, отражается в глазах мой восторг. Слишком явно восхищение. Смутившись, он на миг отворачивается, заливаясь краской по самые кончики Ушек. Тянется ко мне, стискивает плечи, пытаясь спрятать лицо в волосах. Отрывисто выдохнув, слитным жестом стаскиваю с него футболку. Привлекаю его к себе, обнимаю, успокаивая. Опустив голову, жадно целую теплые податливые губы, хмелея от затопившей тело сладкой, жгучей истомы.
Рицка… Что ты сотворил со мной одним единственным прикосновением? Пульс взорвался бешеным ритмом. Страсть жидким огнем хлынула по венам – от прежней сдержанности не осталось и следа.
Рицка…
Руки сами пробираются под пояс домашних брюк, стягивая их вниз сразу вместе с плавками, высвобождая бедра и мечущийся в смущении хвостик. Обхватываю его ладонью, поглаживаю вдоль гладкой шелковистой шерсти. Такое нежное свидетельство невинности сознания Рицки. Когда-нибудь его уже не будет там, но не сегодня. Не сейчас. Крепко прижимаю Рицку к себе, зарываясь носом в шею. Плавясь от желания, нарочито медленно продвигаюсь вниз по груди, целуя и касаясь языком такой чувствительной кожи. Впитываю ладонями тающую дрожь тела…. Мне нравится, как Рицка реагирует. Слабеет, оседает вниз. Не в силах больше терпеть, роняю его на спину, придерживая голову. Избавив Рицку и себя от остатков одежды, опускаюсь сверху, завладев его губами, и они порывисто раскрываются навстречу. Ноги обхватывают бедра… Руки кружат по телу… Я пьян, околдован и счастлив. Я хочу подарить ему все нежность и любовь, что бушуют сейчас во мне, угрожая затопить разум, выплескиваясь через край. Так много…
А Рицка… он желает принять это. Жаждет, не меньше чем я жажду дарить… И в этом самое поразительное из всех чудес, что когда-либо могут случиться в жизни.
***
Тугие струи воды, отливая серебром в свете одинокой лампочки, падают на грудь и плечи. Иголочками покалывают кожу, когда я ныряю под душ полностью, подставляя лицо, поводя головой из стороны в сторону. И вода, срываясь со скул и подбородка, устремляется вниз по телу. Поворачиваясь, энергично массирую руками кожу от плеч до бедер. Смываю мыло. И пена, подхваченная бурными потоками, устремляется по ногам. Мне хорошо сейчас. Невероятно, непередаваемо хорошо. Теплая нега играет в каждой клеточке. Мысли отказываются посещать голову. Но так замечательно, как в последние часы, я себя, пожалуй, никогда в жизни не чувствовал. Совершенно неземное ощущение.
Улыбаясь, прикрываю глаза. Мог ли я думать, что когда-нибудь меня окружат таким теплом? Что на мою долю в один прекрасный день придется столько любви?
Не мог.
Не знал и не ждал. И с трудом верю, что все это происходит со мной.
Выключаю воду. Последние капли, вздрогнув, срываются вниз. Отодвинув занавеску, осторожно ступаю ногами на коврик. Растираю кожу полотенцем, находя удовольствие даже в таких простых действиях. Если счастье – наркотик, то у меня явная затяжная эйфория. И совершенно не хочется ничего с этим делать.
Одевшись, осторожно крадусь к кровати. Рицка спит. Я совсем его измучил, довел до полного изнеможения. Ласкал так жадно и с таким упоением, что он едва не терял сознание от переизбытка ощущений. Он сводит меня с ума тем как ярко реагирует, как бесстрашно, безгранично доверяет… Это просто поразительно.
Опустившись на краешек постели, любуюсь Рицкой. Он спит, разметавшись на смявшихся простынях. Темные волосы веером рассыпались по подушке. Потемневшие от поцелуев губы, искусанные и припухшие, приоткрыты, он дышит совсем тихо. Грудь ровно приподнимается, мелко вздрагивает кончик хвостика – должно быть Рицке что-то снится сейчас. Оторвав взгляд от его лица, скольжу глазами вниз по нагому, завораживающему своей подростковой угловатостью и хрупкостью телу. По матовой, тонкой коже. Теперь мне можно, можно смотреть. Я знаю больше, помню ее запах, то какова она на ощупь и вкус. Как пылает под прикосновениями, как на ней приподнимаются крохотные волоски, когда Рицка, покрываясь мурашками, трепещет и тает в моих объятиях. У меня никогда не выйдет представить себе ничего более нескромного и прекрасного, чем запрокинутая в неподдельном, чувственном томлении голова... ловкое тело, выгибающееся навстречу поцелуям, и дрожащие приспущенные ресницы, скрывающие затуманенный удовольствием взгляд.
Прикрыв глаза, усилием воли прогоняю картинку. Она слишком сильно на меня действует, еще немного и я сбегу обратно в душ. Усмехаюсь. Что там Кио обычно говорит в мой адрес?
Осторожно поднимаюсь и, опершись ладонью о кровать, тяну на себя одеяло, отброшенное Рицкой к стене. Укрываю его снова, чтобы не замерз. Склонившись над ним, несколько секунд вглядываюсь в лицо, затем мягко целую в лоб. Спи… Я не стану тебя тревожить. Ты так красив сейчас, так невероятно мил во сне, что нарушить его кажется почти святотатством.
Беззвучно вздохнув, выпрямляюсь. Возвращаюсь к столь спонтанно прерванным делам: складываю раскиданные вещи, домываю посуду, провожу ревизию холодильника. Рицка и впрямь уничтожил весь мой запас продуктов. Упорный… Маленькое чудо, глядя на которое я то смеюсь и плачу от умиления, то задыхаюсь от нежности и счастья.
Краткий сигнал сотового прерывает мои мысли. Пришло СМС. Закрыв холодильник, выпрямляюсь и, прислонившись спиной к дверце, вытаскиваю из кармана телефон. Хм… Давненько мне никто не присылал сообщений с не поддающихся определению номеров. Я не играю в эти игры. Равнодушно открыв SMS, бегло просматриваю текст и застываю. Впиваюсь глазами в подпись. Чувствуя, что комната начинает плыть и поворачиваться вокруг оси, хватаюсь рукой за стол, чтобы не упасть. Телефон выскальзывает из ладони и с тихим глухим стуком падает на пол, подпрыгивая и переворачиваясь. Опираясь руками о край, тяжело дыша, гляжу на замерший на гладких досках сотовый, затем обвожу полубезумным взглядом голые стены. Покачнувшись, трогаюсь с места. Ноги слушаются с трудом. Дойдя до шкафа, нахожу в нем похожую на пиджак рубашку и натягиваю поверх водолазки. Действуя все быстрее, запихиваю ноги в ботинки, хватаю мобильный и сумку. Отыскав в ней записную книжку, вырываю листок, пишу записку Рицке и оставляю на столе. Не думая, не задерживаясь, не останавливаясь больше, покидаю квартиру, быстро закрыв ее на ключ. Сбегая вниз по лестнице, вновь достаю телефон. Набираю номер Кио и коротко и, возможно, резко диктую ему то, что он должен будет сделать в ближайшее время. Кио не сопротивляется, поддается моему севшему, не терпящему возражений голосу, только тон его выдает тревогу и крайнее недоумение. Ничего… Мне слегка не до того, чтобы оценивать произведенное впечатление.
Спустившись до самого низа, внезапно останавливаюсь на последней ступеньке. Приваливаюсь к стене, сжав веки… Выдыхаю с силой. Рванув из кармана телефон, вызываю на экран проклятое СМС. «Через час на старом месте – ты знаешь где…» и подпись: «Сеймей».
Рицка
Меня будит стук в дверь. Кто-то так настойчиво и громко колотит в нее кулаками, что, очнувшись, я сперва зажимаю руками уши, а уже потом отрываю голову от подушки.
– Эй, Рит-тян! – три звучных удара. – Это Кио. Рит-тян, открой дверь, наконец.
Сев на постели, протираю ладонями глаза в попытке прогнать сонную одурь. Морщась от доносящихся снаружи раздражающих воплей, озираюсь в поисках Соби. И никого не нахожу. Я что ли тут один? Ничего не понимаю.
В комнате полумрак. Лампы не горят, а за окном…. За окном почти вечер! Как так получилось?! Соскользнув с кровати, торопливо подбираю аккуратно сложенную на полу одежду. Натянув под аккомпанемент из криков и грохота штаны с футболкой, шлепаю босиком к двери, пытаясь пальцами привести в порядок растрепанные волосы. Поворачиваю ключ и толкаю дверь, выныривая в проем. Хмуро осматриваю Кио с головы до ног. Он аж отступает на шаг под моим взглядом.
– Заходи, – отступаю в сторону, пропуская его.
– Рит-тян, ты что, спал что ли?
Мрачно киваю, наблюдая, как Кио боком просачивается в квартиру, втаскивая за собой необъятные пакеты с чем-то на вид довольно увесистым.
– А… Тогда все ясно, – Кио вручает мне одну из сумок, и я, бездумно перехватив узкие ручки, тащу свою ношу в комнату.
Кио идет следом, удивленно и пристально рассматривая мой качающийся при ходьбе хвост. Перехватив краем глаза этот взгляд, останавливаюсь и недовольно дергаю Ухом.
– Что… Что-то не так?
– Да нет, – Кио чуть кисло улыбается, – похоже, мне надо будет извиниться перед Со-тяном.
Так и не поняв, что Кио имеет в виду, пожимаю плечами и, повернувшись, бреду к столу, волоча за собой пакеты Кио с неизвестным содержимым.
– Эй, поаккуратней! Там продукты!
Отмахнувшись свободной рукой в знак того, что понял, взваливаю сумки на кухонный стол. Ерунда какая-то. Кио – есть, а Соби – нет. Почему он не разбудил меня, если собирался уходить? Оставил вот так, в одиночестве. Совсем на него не похоже.
Бросив Кио разбираться с покупками, угрюмо бреду умываться. Не люблю спать днем. Голова после этого будто вареная, и мысли в ней такие же. Туман один...
Повернув кран и набрав холодную воду в горсти, ополаскиваю лицо и тру глаза так, что их начинает щипать. Едва ли ощутив себя освеженным этой процедурой, со вздохом опираюсь о рукомойник. Почему мне настолько не по себе от того, что Соби вот так без предупреждения исчез? Не мог же он?.. Задохнувшись от внезапной мысли, стискиваю пальцами край. Я ведь не проспал бы загрузку Системы, нет? Во время бодрствования я ощущаю ее очень четко, но во сне?!.. Вздумай Соби без меня вступить в схватку, это разбудило бы меня или нет?!
Стремительно повернувшись, впиваюсь глазами в Кио.
– Слушай, можно тебе дурацкий вопрос задать? – произношу я, стараясь не выдать своего волнения.
– Валяй, – выкладывая продукты из пакетов, Кио ловко переправляет их в холодильник.
– Ты не знаешь, где Соби?
Он как-то странно косится на меня, но тут же вновь ныряет в недра холодильника, откуда и раздается приглушенный голос
– Вообще-то Со-тян звонил мне часа три назад. Сказал, что у него появились неотложные дела, и ему необходимо уйти. Велел вот купить продуктов для ужина. Приготовить что-нибудь, если его долго не будет.
Кио убирает опустевший пакет и смахивает на пол небольшой листок бумаги, что лежал на столе придавленный сумкой с покупками. Увидев, как он кружится в воздухе, я подаюсь вперед, но Кио успевает раньше поймать его на лету.
– Хм, Рит-тян, это тебе.
Я и так знаю, что это мне.
Чуть ли не вырвав из протянутой руки записку, впиваюсь в нее глазами. Это точно почерк Соби. И написанное почти дословно повторяет слова Кайдо. У Соби появилось дело, но не хотел меня будить, а потому ушел, не попрощавшись. Просил не волноваться и встретить Кио….
– Ну что, все в порядке?
– Вроде да… – покусывая губу, обвожу глазами стены, так и не избавившись от неясного беспокойства. – Просто… это очень странно. Соби не собирался никуда уходить, мы намеревались готовить ужин…
Усевшись по-турецки на полу, Кио задорно смотрит на меня снизу вверх.
– Ничего… Ужин мы можем сделать и сами – с этим проблем нет.
Ничуть не смущенный моим унылым видом, Кио расплывается в лукавой улыбке.
– Не боись, Рит-тян, ты в опытных руках. Если нужно я могу готовить не хуже Соби.
– Не может быть, – отвлекшись на мгновение от своих сомнений, кривовато усмехаюсь в ответ на это самонадеянное заявление. – Лучше Соби никто не готовит.
– Спорим? – подмигнув, он поднимается с пола. – Погоди. Сейчас я буду демонстрировать тебе свои таланты.
продолжение в комментариях...
Chapter XVI Lifeless. Совершенная игрушка.
Потерянная жизнь.Part II
Chapter XVI Lifeless. Совершенная игрушка.
Потерянная жизнь.
Соби.
Солнечные лучи, косыми столпами падая из окон, заставляют мерцать в воздухе крохотные частицы пыли. Кисть легко скользит по бумаге, перенося на лист мое радужно-безмятежное настроение. Этим утром все кажется прекрасным. Лазурная синева неба, отражающаяся в лужах после вчерашнего дождя. Капли росы, замершие на яркой весенней траве. Лица людей. Тишина полупустых коридоров Университета. Все наполнено моим волнением, моим тихим счастьем.
Улыбаюсь, прикрыв глаза. Воспоминания о сегодняшней ночи будоражат сознание, погружая в какофонию пережитых незабываемых ощущений.
Рицка чуть с ума меня не свел. После его слов у меня вылетели все предохранители. От сознания, что я любим им, закружилась голова, я просто утратил над собой контроль. Никогда бы не подумал, что со мной может случиться что-то подобное.
Он был такой отчаянный, такой искренний и жадный... Кожа на спине до сих пор горит, он оставил на ней следы ногтей. Отметины о нашем с ним единении.
Запрокидываю голову. В груди разливается томительный жар, в низу живота сладко ноет.
Это было просто невероятно. Когда я ласкал Рицку, воспламеняясь и пьянея от его несдерживаемых, откровенных стонов, ощущая, как все его тело заходится волнами неистовой, жаждущей дрожи, то едва не лишился разума, у меня просто сносило голову. Невообразимо. Немыслимо! Никогда не испытывал ничего подобного. Никогда не думал, что, доставляя наслаждение, можно настолько полно ощущать его самому. Это нечто, о чем я раньше не подозревал. Рицка научил меня этому.
Закусываю губу, чувствуя, как невольно вздрагивают ресницы. Может он позволит повторить это еще раз? И не один… Похоже я и сам слишком жадный.
Но насколько же он смел. Так рано узнать, что такое секс...
Когда я проснулся утром, первой мыслью было: "Что же я наделал?"... Я словно отрезвел, понимая, что зашел слишком далеко, преступил черту. Рицка спал рядом, прижавшись спиной, обхватив своей ладонью руку, покоящуюся на его голом животе. Ушко, чутко вздрагивая во сне, лежало на щеке, а хвост обернулся вокруг моих нагих бедер. Я даже испугался того, насколько острым было вспыхнувшее желание. Мне стоило немалых усилий совладать с собой в тот момент, а потом выбраться из постели так, чтобы не разбудить Рицку. Я привел себя в порядок, сделал ему завтрак, с тревогой ожидая, когда он проснется. Я опасался, что Рицка все-таки устыдится, пожалеет о том, что произошло – сидел возле стола и прислушивался к его сонному дыханию.
Рицка проснулся. Его рука несколько секунд побродила по одеялу, потом он видимо осознал, что меня нет рядом, и сел на постели, сердито протирая кулаком глаза. Встал, стянув с кровати простынь и, завернувшись в нее с головой, пошлепал босыми пятками ко мне. Я тогда даже дыхание задержал. А он уронил подбородок мне на плечо, уткнулся носом в щеку и сонно пробурчал: «Доброе-утро-Соби...». Потом, стащив с тарелки три засахаренные вишни, развернулся и побрел умываться. Только кончик хвоста из-под простыни торчал, раскачиваясь в такт шагам. А после, задумчиво дожевывая сэндвич с тунцом, Рицка сказал, что хотел бы гостить у меня все лето, если я не против. Он вел себя так, словно все, что случилось - само собой разумеется. Похоже, ему даже мысли в голову не пришло, что что-то может быть не в порядке. Он настолько чист и невинен, что, кажется, даже не осознал полностью, что именно между нами произошло.
Моя рука продолжает движение, я невольно улыбаюсь. Все лето… Мы могли бы поехать по стране, останавливаясь в отелях и кемпингах. Я хотел бы показать ему водопады в горах Мадагахара. Хотел бы, чтобы он увидел, как ветер играет камышом на озере Бива… Любоваться вместе закатом, сидя на берегу моря, и будить его, щекоча нос кончиком травинки.
Усмехаюсь. Я точно сошел с ума.
– Эй, Со-тян. Что за довольный вид?
Кио наклоняется надо мной, озадаченно заглядывая в лицо.
– Ты просто светишься весь, что случилось?
Склоняю голову, пряча улыбку. Свечусь, значит. Должно быть, мое парящее состояние действительно очень заметно. У меня не выходит это скрывать.
– Хм, – Кио переводит взгляд на рисунок. На нем черный с белыми пятнами котенок, лежа в траве на спинке, играет с порхающей над ним маленькой бабочкой. Приподнимаясь, тянется лапками, поводя по земле хвостом.
Этот образ пришел мне в голову утром, когда я уходил на занятия. Рицка обнял меня, потянувшись наверх за поцелуем, а потом серьезно заявил, что не хочет сегодня ни с кем сражаться. Что лучше он после уроков придет ко мне домой и приготовит что-нибудь на ужин. Дескать, я и так все каникулы позволял ему бездельничать у меня дома.
Улыбаюсь уголками губ. Я прямо представляю себе, как он задумчиво хмурит брови, склоняясь над книгой с рецептами. Для меня Рицка и кухонная утварь это вещи несовместимые, но, надеюсь, дом он все-таки не спалит.
– Так что с тобой такое? – Кио вновь глядит на рисунок и глаза его вдруг расширяются. – Это что… все из-за Рит-тяна что ли?
– Кио, – я тихонько смеюсь про себя, – ты задаешь слишком много вопросов.
– Много вопросов?! – он прямо таки взрывается эмоциями. – Вопрос всего один! Что такого произошло у тебя с этим ребенком, что ты под потолок готов взмыть от счастья?!
Что произошло? Кисть замедляет свой ход. Рицка сказал, что любит меня. А потом… Мои глаза затягиваются мечтательной дымкой. А потом я сделал с ним то, о чем раньше не смел даже грезить.
– Эй, я знаю такой взгляд. Вы же не… – задохнувшись, Кио хватается за голову. – Со-тян! Только не говори мне, что вы!.. Да что ж это такое?!!
– Кио, не шуми, – вздыхаю, склоняя голову, – я, кажется, не дал ни единого повода для подобных мыслей.
– Да что я, слепой что ли?!– Он стискивает руку в кулак, сердито понижая голос. – Со-тян! Он же ребенок! Что ты творишь?!
Слегка улыбаюсь уголками губ. Да, Рицка еще мал. Но он вырастет. Через несколько лет превратится в умного и красивого юношу. Вряд ли он будет слишком высоким или крепкого сложения, у него для этого слишком тонкая кость. Но это изящество кистей рук… Нежные, прекрасные в своей редкой правильности черты лица… Темные густые волосы… Рицка действительно будет очень красив. И обаятелен в своей яркой, вспыльчивой манере, и уже сейчас очень умен. Думаю, он еще долго будет выглядеть как подросток: взъерошенный, порывистый, временами немного резкий. Но неизменно искренний и великодушный. Рицка даже не представляет себе насколько он необычен и притягателен.
– Со-тян, если тебе плевать на мои слова, ты хоть о нем подумай!
Кио, ты даже не представляешь, как много я о нем думаю. В сущности, и не помышляю ни о ком кроме него.
На нас уже начинают оборачиваться. Чуть раздраженно встряхиваю головой. Похоже, Кио настолько уверился в своей правоте, что бессмысленно переубеждать его. Впрочем, лгать ему, так или иначе, тоже смысла нет.
– Не стоит так об этом беспокоиться. Я знаю, что делаю.
– Это ты-то знаешь?! – Кио быстро оглядывается и понижает голос до возмущенного шепота. – Учти, если загремишь в тюрьму, я не буду носить тебе передачи, даже навещать не буду!
Он шлепается на пол, бросая руки на колени, понуро глядя перед собой. Вид у него раздосадованный и несчастный. Ничем не могу ему помочь.
Кио обреченно вздыхает и спрашивает после минуты хмурого молчания:
– Ну а он что?
Скашиваю на него глаза.
– Готовит ужин.
Кио подымает на меня невеселый взгляд, затем снова роняет голову.
– Понятно. Пойду я отсюда.
Встает и уходит. Чуть горбясь, засунув руки в карманы. Задумчиво смотрю ему вслед. Похоже, он здорово расстроился.
Я предпочел бы, чтобы Кио не вмешивался в мою жизнь. Но при этом прекрасно понимаю, что его беспокойство обо мне искреннее. Это его стремление защищать меня от необдуманных, как ему кажется, поступков иногда здорово раздражает. И вместе с тем, оттолкнув Кио, я, безусловно, совершил бы ошибку.
Может Рицка не будет возражать, если я приглашу его сегодня на ужин? Ему же тоже нравится Кио. По своей натуре Рицка такой же одиночка, как и я. И он очень трепетно относится к таким вещам, как дружба. Думаю, он расстроится, если узнает о нашей размолвке. А еще больше оттого, что стал ее причиной.
– Кио…
Тот оборачивается, бросая на меня хмурый взгляд.
– Чего тебе?
Хм... Похоже он и впрямь на меня сердится.
– Может, зайдешь сегодня на ужин?
– Типа – в гости меня зовешь? – В его глазах на мгновение замирает какое-то горькое, жестко-ироничное выражение. Кио склоняет голову, и я чувствую, что сейчас он, возможно, впервые откажется.
Кио невесело усмехается, достает из кармана очередную круглую конфету на палочке и, сняв обертку, задумчиво отправляет в рот.
– М-да… Ну ладно, – поднимает на меня невинно-саркастичный взгляд, – кто-то же должен приглядеть, чтобы вы двое не наделали глупостей.
Моя примиряющая улыбка становится несколько напряженной.
Вот только этого не надо, пожалуйста. Если Кио вобьет в себе в голову, что должен наставить нас с Рицкой на путь истинный, от него спасу никакого не будет. Хотя возможно, придя ко мне домой и убедившись, что на самом деле все в порядке, он наоборот успокоится.
Едва заметно вздыхаю. Как это нелегко, когда кто-то волнуется за тебя. Вот еще одна из причин, почему я не стремлюсь обзаводиться какими-либо знакомствами. Подобное неравнодушие с чьей-нибудь стороны обременяет ненужной ответственностью. Мы вроде как «в ответе за тех, кого приручаем».
– Хорошо, Со-тян. Загляну к тебе вечерком, – Кио хмыкает, в глаза возвращается привычный насмешливый блеск. – Типа, спасибо за приглашение.
Он отворачивается и уходит, сделав рукой независимый прощальный жест.
Усмехаюсь. Кио в своем репертуаре. Если не знать, насколько он чувствителен и раним, можно решить, что он просто поверхностный, легкомысленный оболтус.
Достаю мобильный телефон. Надо предупредить Рицку, что вечером у нас будет незапланированный гость.
Рицка
Я так и понял, что не зря решил удрать с последних двух уроков и прийти к Соби пораньше. То, что я изначально воспринимал как простую предосторожность, обернулось необходимостью, весьма себе насущной. В том смысле, что мой подход к предстоящему мероприятию был слишком оптимистичным. Реальность оказалась куда более жестокой.
Поставив руки на край кухонного стола, буравлю взглядом лежащие на нем продукты. Они, аккуратно разложенные по различным посудинам, выстроены мною в ряд, как солдаты на параде. Хотя я скорее воспринимаю их, как захваченных в плен партизан или приговоренных к расстрелу предателей. И у них, судя по всему, мнение обо мне тоже не шибко лестное.
Заложив руки за спину, начинаю расхаживать перед столом взад-вперед.
- Значит так. Мне все равно, что вы все, тут собравшиеся, обо мне думаете. Я, конечно, не Соби. Но для вас это ничего,- поднимаю вверх палец, – я подчеркиваю, НИЧЕГО не меняет!
Со вздохом опираюсь рукой о стол. Это просто жуть, что за жуть. Точнее это моя третья попытка приготовить хоть что-то на ужин. Первые две провалились с впечатляющим треском, а плачевные результаты моего кулинарного творчества нашли свой последний приют в мусорном ведре. Там они точно смотрятся лучше, чем на сковородке. И это несмотря на то, что я честно старался делать все в точности, как написано в кулинарной книжке Соби. Единственной книжке. Больше никаких пособий, справочников и самоучителей у него не нашлось. А в том сборнике, что обнаружился на полке, рецепты оказались невероятно сложными. Я не сразу понял, почему так. А потом догадался. Соби ведь отлично готовит. Рецепты простых блюд он держит в памяти, ему не нужно их записывать. Наверняка эта книга и заинтересовала его тем, что рецепты в ней сложные. Скорее всего, по этой причине он ее и купил, чтобы экспериментировать на досуге. Но мне-то от этого не легче. Я чуть не окосел от используемой там терминологии. Вот взять, к примеру, хотя бы такой кусок: «…положить две ложки и припустить…». Куда припустить? Наутек что ли? Пока не взорвалось? Читая дальше, натыкался на это слово и в других вариациях: «… припустить в широком ковшике…». Бег в кастрюлях, значит. Никогда б не подумал, что «кулинарией» называют некий экстремальный вид спорта.
Таким образом, выбирая рецепт, я руководствовался только тремя принципами. Чтобы он был как можно проще и содержал меньше действий. Чтобы необходимые продукты нашлись у Соби в холодильнике. И, самое главное, чтобы он был написан понятным мне языком. В поисках чего-то, удовлетворяющего всем трем условиям, я перерыл книжку от первой до последней страницы. Нашел. Вот только результаты экспериментов не впечатляют.
Вначале в качестве первого блюда я пытался приготовить креветочный суп. На той странице у Соби лежала закладка с пометкой «интересно», и мне показалось, что сделать для него то самое «интересно» будет неплохой идеей, тем более, что я вроде как на это способен. Все оказалось не так, как я ожидал. Во-первых, колдуя над бульоном, я явно перестарался с соевым соусом. Во-вторых, пол-ложки соли, это разве много? Оказалось что да. Распотрошив кучу замороженных креветок, сделав из трески неоднородный фарш и перепортив массу яиц в процессе отделения желтков от белка, я закинул все это безобразие в старенький блендер Соби и перепачкался весь, пока пытался получившуюся смесь взбить. В итоге никаких шариков не вышло. Плавая в никак не желавшем закипать бульоне-доси они расползлись гнусными каракатицами. Образовавшиеся клейкие сопли прилипли к бокам кастрюльки, а затем и вовсе приварились к ним намертво. О том, как оно пахло, лучше вообще не вспоминать. Я поспешил вылить своего свежеиспеченного мутанта в туалет, потому как отправлять его в ведро не рискнул бы. Часть яичных каракатиц так и осталась висеть на стенках. Отвалившиеся не желали тонуть. Я был в отчаянии, совершенно не знал, что с этим делать. Не хватало еще забить этой дрянью канализационную трубу. Это стало бы апофеозом сегодняшнего дня…
Со вторым блюдом я опозорился еще более худшим образом. В своем твердом намерении не допускать больше ошибок, старался делать все медленно и осторожно, а надо было совсем наоборот. В результате рыба пристала к сковородке, пережарилась и сгорела, а по комнате поплыл удушливый сизый туман. Я даже не успел натереть дайкон! Так что он и кое-как нарезанная зелень вместе с оставшимися от рыбы угольками отправились в ведро. А мне потом долго пришлось проветривать комнату.
Совсем пав духом, я хотел уже поискать какие-нибудь более простые рецепты в Интернете, сообразив задним умом, что надо было сразу так поступить. Но обнаружил, что без Соби не могу ничего сделать. Шнур его телефона не подходит для моей модели, а как обойтись без него, я попросту не знаю. Никогда не интересовался. Таким образом, у меня не осталось выбора, кроме как снова обратиться к той книжке. Ничего другого я уже не успею сделать. Даже за новыми продуктами сходить не успею – использовать придется те, что есть. Поздно привередничать – какое блюдо подошло под мой вынужденный остаточный принцип, то и буду теперь готовить. Если выйдет, конечно.
Подозрительно покосившись на замершие рядком на столе плошки, словно их содержимое способно выкинуть какой-нибудь фортель без моего непосредственного участия, утыкаюсь в книжку. Итак… Фаршированные рыбные котлеты. Звучит довольно невинно. Помню, какие чудесные котлетки из тунца изредка делает мама. Вот их как раз я очень люблю. Тут мы с прежним Рицкой единодушны. Они настолько восхитительны, что всегда хочется добавки. Неужели подобное чудо можно как-то испортить? На такое даже моего таланта не хватит.
Закатываю рукава. Ну рыба, она рыба и есть. Мясорубку в руки и вперед на бастионы. С трудом вращаю ручку, запихивая в жерло куски филе. Хорошо, что Соби именно его покупает, а то пришлось бы долго возиться с костями… И фарш бы получился сам собой, без всякой дополнительной обработки. Иронизируя над своими «достижениями» на кухонном фронте, любуюсь на ползущие из мясорубки рыбные макаронины. А что… Пока неплохо. Вот смешаю со всем остальными ингредиентами, «разотру», как в рецепте сказано, и изначальный продукт готов. Замираю на мгновение, закусив губу. А растирать-то чем? И зачем? Шлепнув в миску с рыбой указанное количество крахмала и муки, с сомнением гляжу на получившуюся горку. Ну перемешать я еще смогу, а вот растереть… Тут не сказано чем это следует делать. Может ложку для супа взять? Разбив сверху яйцо, минут пять занимаюсь тем, что старательно размазываю получившуюся смесь по бокам миски, чувствуя себя при этом до крайности глупо. Совершенно бессмысленный процесс. К тому же посуду я выбрал неудачную. Слишком широкую и с низкими краями. Рыбный мусс расползается во все стороны, выплескивается через край от моих нетерпеливых движений, так что приходится каждый раз руками отправлять сползающие потеки назад.
Все. Хватит. Запыхавшись и вспотев, откладываю ложку в сторону. Есть такие жертвы, на которые я идти не готов. Наверняка, сделанного вполне достаточно. Вытирая руки о передник, кошу глазом в рецепт. Ага. Следующим «потерпевшем» станет корень лопуха-гобо. Отлично. С ними я знаю, как быть. Столько раз видел, как Соби его нарезает. Под углом, словно палку обстругивает. Но в тексте написано: «разрезать на четыре длинные части». С сомнением разглядываю похожий на незрелую продолговатую морковку корень. Вдоль что ли его резать? Или все-таки поперек? Если вдоль, то выйдет длиннее, но тогда не влезет в кастрюлю. Может тогда наискосок?
Со вздохом, кладу приговоренного на разделочную доску. Вот уж вопрос вселенского масштаба – как резать гобо? Тремя изящными взмахами ножа рассекаю овощ на четыре части. Все равно я, пока от кожицы корень очищал, с непривычки оттяпал столько лишнего, что пилить его вдоль не имеет смысла. Одна стружка получится. Значит будет поперек. Готово…
С креветками расправляюсь довольно ловко, недоумевая, почему в рецепте речь шла о каком-то веере. От них же одни хвосты остаются. На «веер» не потянет. Отколупывая панцирь с последней, подавляю тяжкий вздох. Если я и успел навалять кучу ошибок, то узнаю я об этом позже. Перед тем, как отправлю очередной свой «шедевр» в помойку.
Масло шипит на сковородке. И фарш и креветки и гобо – все готово. Смело черпаю ложкой свой рыбный мусс, чтобы слепить из него котлеты, но они не лепятся. Размазываются по ладоням, сочатся сквозь пальцы… Черт!.. Так и должно быть? Недоуменно разглядываю перепачканные руки, с которых уже начинает стекать рыбная каша. В последний момент успеваю вытянуть их вперед, чтобы первая липкая клякса шлепнулась не на стол, а обратно в миску. Блин! Ну и что мне делать? Так и стоять, наблюдая за тем, как оно красиво стекает вниз?
Раздраженно вытерев руки о бортик плошки, склоняюсь над ней. Так. Ну что я где-то ошибся – это я уже понял. Вот только где? И что теперь делать? Может если выкладывать фарш ложкой прямо в сковороду, он не будет так расползаться?
Отметив на сковородке креветками и кусками гобо места расположения будущих котлеток, выливаю сверху рыбное желе. Ни черта. Они все равно растекаются. Расплываются в блинчики, соединяясь меж собой, так что куски гобо становятся похожими на острова, а креветки торчат из «моря», словно рифы. Интересно как отреагирует Соби, если я попытаюсь выдать свое творение за тропическую фантазию?
Вздохнув, переключаю внимание на бульон. Что я там должен был с ним сделать? Лимон туда выжать? И добавить сок дайкона вместе с соевым соусом и сакэ? С сомнением гляжу на слегка волнующийся, исходящий дымком бульон. Страшно… Откровенно страшно все это смешивать. В последние два часа выражение «добавить по вкусу» сделалось для меня одной из самых крупных проблем. У меня явно что-то не то с этим самым вкусом. Я просто не знаю, что в каких количествах следует добавлять.
К тому же в рецепте написано, что сакэ должно быть сладким. Что это значит? Сахару туда положить что ли?
С замиранием сердца, высыпаю в чашку сахар и прямо в ней же смешиваю все три жидких составляющих. Затем выжимаю сверху лимон. Посмотрев на результат и мысленно содрогнувшись, выливаю получившуюся неаппетитную бурду в доси. Кошмар… У меня такое чувство, что и третий вариант нашего ужина уже одной ногой в канализации.
Наблюдая краем глаза, за тем как возмущенно бурлит недовольный таким обращением бульон, отковыриваю от сковородки свою рыбную островную феерию. Уложив на разделочную доску, с мрачной мстительностью начинаю пилить ее на части. Она еще, зараза такая, и не прожарилась толком. Снизу твердая, как подошва, а сверху сырая. Но из-за торчащих кусков дайкона и креветок, можно было и не думать, о том, чтобы ее перевернуть. Все равно ничего бы не вышло. Значит, будем закидывать, как есть.
Неуловимый кисловатый запах касается ноздрей. Принюхиваюсь. Это бульон так пахнет? В результате своих кухонных мытарств я почти перестал различать запахи, но это… Морщусь, засовывая нос в кастрюльку. Да что ж такое-то? Все с ним в порядке?
Бульон потемнел и стал странно мутным. Кипит и бурлит так сердито, словно жаждет вылезти из посуды и добраться до меня.
– Я тебе не нравлюсь, да? – С кривой улыбкой провожаю глазами траекторию полета особо крупных брызг. – Ты мне тоже не нравишься. А что делать? Ради Соби нам еще долго предстоит терпеть общество друг друга.
Вздохнув, вываливаю в кастрюльку окончательно потерявшие товарный вид котлеты. Накрываю крышкой – пускай тушатся. Мне еще овощи порезать нужно.
Телефонный звонок раздается столь неожиданно, что я вздрагиваю. Это Соби. Решил проверить все ли у меня в порядке?
Лихорадочно ищу глазами телефон. Вот же он. Лежит на кровати. Бросив все, бегу через комнату, хватаю сотовый, раскрывая на ходу.
– Да?
Прижав телефон к уху, шлепаюсь на кровать. Только бы Соби не сказал, что вот-вот вернется. У меня еще не все готово.
– Рицка? Ну как твои дела?
– Нормально, – кошу глазами в сторону плиты, – порядок полный. Ты же не думал, что будет по-другому?
На другом конце трубки замолкают, и я про себя морщусь, не радуясь этой паузе.
– Ну что ты… И мысли не было.
Врет… Поникнув плечами и Ушками, оседаю на кровати. Как пить дать врет. Примерно так же как и я только что, когда уверял, что все в порядке.
– Я всего лишь звоню предупредить, что вечером зайдет Кио. Ты ведь, насколько я понял, не против его компании?
А?!
Перебрав мысленно все эпитеты, которыми хочется описать ситуацию, со всем из нее вытекающим, так и не нахожу подходящего. Да я лучше застрелюсь! Нет, лично против Кио я ничего не имею, но… Но!.. Позориться, демонстрируя свой кулинарный кретинизм, я предпочел бы только перед Соби. Мысль, что его проявления увидит кто-нибудь еще, совершенно не греет. Ну вот совсем! И отказаться никак. Не могу же я приказать Соби, чтобы он запретил Кио приходить.
– Рицка?
– Порядок! Я не против, – сникнув, тоскливо вздыхаю, глядя в окно. – Думаю, к вашему приходу я как раз успею все закончить.
– Хорошо, – я почти чувствую, как он улыбается. – Спасибо, Рицка.
Со стороны плиты вдруг доносится жуткое шипение. Вскинув глаза, вижу, что с кастрюлей творится нечто невообразимое. Крышка чуть ли не подпрыгивает на месте, выпуская по краям пузыри и клубы пара. Пенные волны ползут по бокам – шипя, стекают на плиту, заливая конфорку. Черт!!!
В три шага оказываюсь у кухонного стола и растерянно застываю, в ужасе глядя на явно собравшуюся взорваться посудину. Что делать? Выключить газ? Скинуть крышку? Непонятно из каких соображений выбрав последний вариант, хватаюсь за ручку кастрюли, рву в сторону и, громко ойкнув, отдергиваю руку.. Черт!.. Она же металлическая! Засовываю обожженные пальцы в рот. Сдвинутая с места крышка торжественно едет набок и, соскользнув с плиты, падает на пол. Сочтя любые попытки поймать ее самоубийством, лишь зажмуриваюсь, втягивая голову в плечи, словно это может сделать тише раздавшийся грохот. Ушки жмутся к волосами. Телефон заходится тревожными призывами, я совсем о нем забыл.
Автоматическим жестом подношу сотовый к уху.
– Соби? Нет, я в порядке. У меня тут просто упало… кое-что, - мрачно обозреваю устроенный мной мини-погром.
Плита залита бульоном вперемешку с чем-то похожим на рыбные хлопья. Что творится с кастрюлей, а особенно – в ней, даже смотреть не хочется. Похоже, от котлет остались одни воспоминания. И, судя по умопомрачительным, пробивающим на слезы ароматам, результат этого эксперимента отправится туда же, куда и все предыдущие.
– Хм… – Соби замолкает, так и не добавив ничего к этому многозначительному междометию. Сжав зубы, жду продолжения. Только попробуй предложить купить что-нибудь на ужин! Я убью тебя, Соби!..
– Ладно, я понял. Скоро вернусь, - он отключается.
Захлопнув телефон, тоскливо смотрю на плачевные результаты своих стараний. Рассеяно выключаю газ. Сердитое бурление в кастрюле утихомиривается.
Ну может хоть на вкус оно куда ни шло?
Опускаю в кастрюльку ложку. Подув на нее, осторожно пробую и тут же морщусь, вытирая тыльной стороной ладони губы. Гадость... Это ж как надо было исхитриться, чтобы доси в итоге получился и сладким, и кислым, и горьким – одновременно?
Тяжко вздохнув, откладываю ложку сторону. Опершись руками о стол, устало роняю голову.
Может бутерброды сделать? Зато с гарантией.
Нахожу глазами толстые кухонные прихватки в виде варежек. Надев их, берусь за ручки кастрюли, чтобы совершить с ней очередной пробег до туалета.
Чувствую, что бутербродами все и закончится.
Соби
Захлопнув телефон и небрежно удерживая его в ладони, касаюсь губ костяшками пальцев. Похоже у меня дома идет маленькое сражение. Рицка воюет с продуктами. Храбрый котенок. Любопытно, каков счет?
Усмехаюсь слегка. Он так старался не выдать, насколько расстроен. Это же чувствуется. Кажется, пора идти спасать.
Поднявшись, бережно снимаю работу со столика и уношу на стойку для сушки. Собираю кисти и тушь.
– Со-тян, ты куда? – Кио как из воздуха возникает за спиной. Засунув руки в карманы, озабоченно наблюдает за моими действиями.
– Домой.
Сложив принадлежности для рисования в футляр, убираю его в сумку. Распрямившись, иду к выходу из аудитории, лавируя между столиками и мольбертами сокурсников. Кио срывается за мной.
– Эй! Подожди. Пара ведь еще не закончилась.
– Кио, – оборачиваюсь у двери. Он останавливается, едва не налетев на меня. Придерживая рукой створку, отвечаю, надеясь этим пресечь поток возмущений.
– Временами появляются вещи более важные, чем учеба.
– У тебя всегда есть что-то более важное, – он раздраженно встряхивает головой. – Почему я вместо тебя должен заботиться твоей успеваемости?
– Вот именно, почему? – Усмехнувшись, исчезаю в проеме, аккуратно притворяя дверь.
– Жду тебя вечером, – говорю, приоткрыв ее в последний момент, затем поворачиваюсь и ухожу, закидывая сумку на плечо.
Выглянув следом, Кио останавливается в дверях. Скрестив руки на груди, наблюдает за тем, как я быстрым шагом иду по коридору.
– Ждет он меня, как же… – недовольно бурчит Кио, потом, вздохнув, возвращается в аудиторию. – Из года в год одно и то же.
***
До дома я добрался куда быстрее, чем обычно. Чуть ли не летел, улыбаясь мыслям о Рицке. Бежал вверх по ступенькам лестницы, хватаясь за перила на поворотах. Повернув ключ в замке, рывком открываю дверь, заглядывая внутрь.
– Рицка?
Он выпрямляется, удивленно оборачиваясь через плечо. Одетый в мой длинный передник, стоит на складном стульчике перед громоздящейся в раковине посудой. Вода бежит из крана, каскадами струится по плошкам и тарелкам. Машинально обтерев мокрые руки о лежащее рядом полотенце, Рицка спрыгивает со своего постамента и рассеянно идет ко мне.
– Соби, почему ты?.. – Опустив глаза, огорченно бурчит: – Я тебя позже ждал.
Притянув его к себе, улыбаясь, нежно убираю челку со лба.
– Это плохо, что я пришел раньше?
– Нет, но… – понуро повесив Ушки, он оглядывается на пустующую плиту, – я не успел пока ничего сделать.
Приподняв в расстройстве брови, он сжимает губы, словно сдерживается из последних сил и, наконец, выдыхает.
– Черт. Кому я лгу! У меня так ничего и не вышло.
– Рицка, – опустившись перед ним на одно колено, забираю в свои руки его ладошки, – есть много вещей, которые ты делаешь куда лучше, чем это. Так стоит ли переживать?
Это явно не тот ответ, которого он ждал. Приподнятые бровки Рицки начинают предательски подрагивать.
– И это все что ты можешь сказать?! – Вырвав руку, он тыкает пальцем в сторону плиты. – Я три часа тут мучался! По-твоему, зря?!
– Нет, не зря, – жмурюсь, улыбаясь, – мне было приятно.
Он отступает на шаг, ошеломленно приподнимая голову. Широко раскрытые глаза негодующе сужаются:
– Соби, ты в курсе, что иногда бываешь просто невыносим?
Меня переполняет смех. Перехватив запястье Рицки, тяну его к себе. Окружив руками, трусь носом в мягкую футболку на груди.
– Я подозревал что-то в этом роде.
Возмущенно дернувшись, он затихает в моих объятиях. Повернув голову, прижимаюсь к нему щекой. Ладонь нежно скользит между лопаток. Успокаивающе глажу Рицку по спине, ощущая, как медленно расслабляются напряженные мышцы. Наконец, его руки забираются в мои волосы.
– Ну, знаешь… – говорит он значительно тише, – я терпеть не могу проигрывать.
– Знаю, – подняв голову, прижимаюсь к его груди подбородком, ласково глядя на него снизу вверх. – Стало быть, хорошо, что тебе больше не приходится этого делать.
Он смотрит на меня, и выражение лица смягчается. Исчезает складочка между темными бровями. Пальцы легко проходят сквозь прядки волос, затем перемещаются на лицо, касаясь щек. Повернув голову, ловлю их ртом, целуя кончики. Рицка тихонько вздыхает, прикрывая глаза. Обняв рукой его ладонь, прижимаюсь к ней губами.
– Идем. Разберемся с посудой и приготовим что-нибудь на ужин.
Сказав это, добиваюсь, наконец, улыбки. Похоже идея делать что-то вместе, даже готовить или просто мыть посуду, разбудила в Рицке прежний энтузиазм. Все еще размышляю над этим, протирая пенной губкой одну из испачканных кастрюлек. Гора посуды убывает довольно быстро. На то, чтобы справиться в две пары рук ушло всего несколько минут.
– Я смотрю, ты тут немало успел сделать?
Ополоснув кастрюлю, передаю Рицке. Он хмыкает, перехватывает ее, заворачивая в полотенце.
– Ага, но потом продукты закончились.
Беззвучно смеясь, принимаюсь за следующую.
– А если б не кончились?
Подтаскивая к раковине последнюю порцию немытой посуды, он иронично вскидывает бровь.
– Ну… Я вообще-то упорный.
Весело жмурясь, качаю головой.
– Заметно.
Вымазав случайно пальцы о бок посуды, Рицка вместо того, чтобы вытереть, машинально отправляет их в рот, слизывая язычком соус. Морщится. Похоже и впрямь невкусно. Но я как зачарованный наблюдаю за ним. Он и впрямь как котенок. Это настолько очаровательная картинка!.. Перехватив мой взгляд, Рицка на мгновение замирает, едва не прикусив палец, а затем краснеет и опускает глаза. Неловко вытирает испачканную руку о фартук. Усмехнувшись, отворачиваюсь, чтобы не смущать его еще больше. Должно быть, взгляд у меня был чересчур откровенный. Надо с этим осторожней.
– Соби….
– Ммм? – Все еще улыбаясь, оборачиваюсь через плечо. Рицка стоит, глядя в пол. Ресницы вздрагивают, а щеки просто пылают. Что такое?..
Коротко выдохнув, он, сделав шаг вперед, останавливается рядом у стола. Отвернувшись, бормочет, чуть сбиваясь, словно волнуется.
– Я тут сказать тебе хотел… Насчет того, что случилось ночью. Если тебе будет нужно… то есть захочется чего-то в таком духе, то не нужно скрывать. Можешь просто сказать мне и все. Я ведь не буду против…
После этого заявления, больше похожего на признание, Рицка зажмуривается и так отчаянно краснеет, что мне приходится зажать рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос. Боги, какая прелесть!
Подавшись к Рицке, тяну завязки на его поясе, стаскиваю узкие лямки передника через голову и отбрасываю его в сторону. Опомнившись, Рицка недоуменно провожает глазами этот полет.
Подхватываю Рицку на руки, бесцеремонно, но аккуратно забрасывая на плечо. Он удивленно вскрикивает от неожиданности, острые коленки стискивают талию, а хвост, распушившись, встает трубой.
– Соби, ты что делаешь?! Ты куда меня тащишь?!
Сделав со своей драгоценной ношей плавный разворот у стола, целеустремленно направляюсь к кровати. Упершись ладонями мне в плечо, Рицка, выпрямляется и оборачивается, убеждаясь, что я «тащу» его именно туда, куда он подумал. Глаза изумленно округляются.
– Ой, нет…
– О, да! – коварно улыбаясь, с удовольствием зарываюсь носом ему в бок.
Скользнув ладонями вниз по спине, Рицка обвисает на моем плече, захлебываясь смехом. Ушки покачиваются в такт шагам.
– Соби! Уже?! Так скоро?! Ну ты даешь! А как же ужин?!
– Подождет, – ровно затормозив у постели, осторожно ставлю Рицку на пол, не выпуская из объятий. Извернувшись, он толкает меня ладонями в бок, роняя на кровать. Картинно вскинув голову и пошатнувшись, падаю навзничь, раскинув руки. Проворно вскарабкавшись следом, Рицка с ходу приземляется мне на живот, заставив охнуть от неожиданности. Скрестив руки на груди, он довольно хмыкает:
– Попался! Сдавайся, ты повержен!
Сидит, гордо выпрямившись, во взгляде пляшут черти. Словно пират, он важно обозревает сверху вниз свой трофей. Меня то есть. Я пойман, значит?
Улыбнувшись, пробираюсь рукой по одеялу и легонько щекочу босые пятки. Рицка вздрагивает и, пригнув голову, сверлит меня взглядом, всем своим видом изображая возмущение. Не выходит. Веселые огоньки в глазах выдают его.
Подаюсь вперед, приподнимаясь на локтях. Тянусь наверх, прося о поцелуе. Улыбаюсь, прикрыв глаза, и жду. Сквозь приспущенные ресницы вижу, как торжествующее выражение на лице Рицки сменяется смущенным. Он смотрит вниз, взгляд останавливается на моих губах. Помедлив мгновение, Рицка склоняется ко мне. Крадется словно котенок, мягко переступая ладонями по покрывалу. Опустив голову, дотрагивается до уголка рта. Осторожно, невесомо… Чуть отстраняется, но я подаюсь следом, упрашивая не останавливаться. Прося, но не настаивая на этом. Рицка говорит, что не против, но я должен быть уверен, что он отдает себе отчет в собственных словах. Если он действительно согласен и захочет продолжения, я это пойму. Почувствую.
Рицка легонько вздыхает, приспуская ресницы. Подается обратно. Губы раскрываются, он позволяет целовать себя. Долго, нежно, сладко…. Блаженная истома охватывает тело, но сознание чистое и звонкое, как безоблачное осеннее утро. Столь же ясное и свежее, наполненное золотым сиянием. Прервавшись на мгновение, откидываю голову назад, любуясь румянцем на щеках Рицки, нежными обводами приоткрытых в ожидании губ. Каждое мое действие должно быть разрешено Рицкой. Но разрешение не обязательно должно иметь форму слов. Мне достаточно его ждущего взгляда.
Приподнявшись, сажусь на постели. Обхватив руками бедра, побуждаю Рицку выпрямиться, привстав на коленях. Медленно ласкаю губами шею, прижимая его к себе, и он позволяет, поддается. Поднимает голову, откидывается назад, давая простор рукам.
Тонкие пальчики теребят ворот моей одежды, пытаясь справиться с ней. Помогаю ему. Быстро пробежавшись рукой по пуговицам, расстегиваю их, позволяя Рицке стянуть с меня рубашку. Скользнув ладонями вниз по рукам, освобождая плечи, он смотрит на меня. Взгляд блестящих от волнения глаз сбегает с лица и устремляется вниз по телу, останавливается на посветлевшей надписи с именем. Рицка нерешительно и осторожно накрывает ее ладонью. Проводит рукой вниз от груди к животу, сосредоточенно прислушиваясь к ощущениям, словно хочет понять, каково это – дарить ответные прикосновения. Теплые, шелковистые подушечки пальцев нежно и робко скользят по коже, но мне кажется, что они оставляют за собой горящий след. И от этой несмелой, неискушенной ласки я начинаю трепетать так, словно мне пятнадцать! Рицка!...
Заметив, что я перестал дышать, он поднимает глаза, встречаясь с моим взглядом и, вздрогнув, зажмуривается, словно обжегшись. Слишком ярко, должно быть, отражается в глазах мой восторг. Слишком явно восхищение. Смутившись, он на миг отворачивается, заливаясь краской по самые кончики Ушек. Тянется ко мне, стискивает плечи, пытаясь спрятать лицо в волосах. Отрывисто выдохнув, слитным жестом стаскиваю с него футболку. Привлекаю его к себе, обнимаю, успокаивая. Опустив голову, жадно целую теплые податливые губы, хмелея от затопившей тело сладкой, жгучей истомы.
Рицка… Что ты сотворил со мной одним единственным прикосновением? Пульс взорвался бешеным ритмом. Страсть жидким огнем хлынула по венам – от прежней сдержанности не осталось и следа.
Рицка…
Руки сами пробираются под пояс домашних брюк, стягивая их вниз сразу вместе с плавками, высвобождая бедра и мечущийся в смущении хвостик. Обхватываю его ладонью, поглаживаю вдоль гладкой шелковистой шерсти. Такое нежное свидетельство невинности сознания Рицки. Когда-нибудь его уже не будет там, но не сегодня. Не сейчас. Крепко прижимаю Рицку к себе, зарываясь носом в шею. Плавясь от желания, нарочито медленно продвигаюсь вниз по груди, целуя и касаясь языком такой чувствительной кожи. Впитываю ладонями тающую дрожь тела…. Мне нравится, как Рицка реагирует. Слабеет, оседает вниз. Не в силах больше терпеть, роняю его на спину, придерживая голову. Избавив Рицку и себя от остатков одежды, опускаюсь сверху, завладев его губами, и они порывисто раскрываются навстречу. Ноги обхватывают бедра… Руки кружат по телу… Я пьян, околдован и счастлив. Я хочу подарить ему все нежность и любовь, что бушуют сейчас во мне, угрожая затопить разум, выплескиваясь через край. Так много…
А Рицка… он желает принять это. Жаждет, не меньше чем я жажду дарить… И в этом самое поразительное из всех чудес, что когда-либо могут случиться в жизни.
***
Тугие струи воды, отливая серебром в свете одинокой лампочки, падают на грудь и плечи. Иголочками покалывают кожу, когда я ныряю под душ полностью, подставляя лицо, поводя головой из стороны в сторону. И вода, срываясь со скул и подбородка, устремляется вниз по телу. Поворачиваясь, энергично массирую руками кожу от плеч до бедер. Смываю мыло. И пена, подхваченная бурными потоками, устремляется по ногам. Мне хорошо сейчас. Невероятно, непередаваемо хорошо. Теплая нега играет в каждой клеточке. Мысли отказываются посещать голову. Но так замечательно, как в последние часы, я себя, пожалуй, никогда в жизни не чувствовал. Совершенно неземное ощущение.
Улыбаясь, прикрываю глаза. Мог ли я думать, что когда-нибудь меня окружат таким теплом? Что на мою долю в один прекрасный день придется столько любви?
Не мог.
Не знал и не ждал. И с трудом верю, что все это происходит со мной.
Выключаю воду. Последние капли, вздрогнув, срываются вниз. Отодвинув занавеску, осторожно ступаю ногами на коврик. Растираю кожу полотенцем, находя удовольствие даже в таких простых действиях. Если счастье – наркотик, то у меня явная затяжная эйфория. И совершенно не хочется ничего с этим делать.
Одевшись, осторожно крадусь к кровати. Рицка спит. Я совсем его измучил, довел до полного изнеможения. Ласкал так жадно и с таким упоением, что он едва не терял сознание от переизбытка ощущений. Он сводит меня с ума тем как ярко реагирует, как бесстрашно, безгранично доверяет… Это просто поразительно.
Опустившись на краешек постели, любуюсь Рицкой. Он спит, разметавшись на смявшихся простынях. Темные волосы веером рассыпались по подушке. Потемневшие от поцелуев губы, искусанные и припухшие, приоткрыты, он дышит совсем тихо. Грудь ровно приподнимается, мелко вздрагивает кончик хвостика – должно быть Рицке что-то снится сейчас. Оторвав взгляд от его лица, скольжу глазами вниз по нагому, завораживающему своей подростковой угловатостью и хрупкостью телу. По матовой, тонкой коже. Теперь мне можно, можно смотреть. Я знаю больше, помню ее запах, то какова она на ощупь и вкус. Как пылает под прикосновениями, как на ней приподнимаются крохотные волоски, когда Рицка, покрываясь мурашками, трепещет и тает в моих объятиях. У меня никогда не выйдет представить себе ничего более нескромного и прекрасного, чем запрокинутая в неподдельном, чувственном томлении голова... ловкое тело, выгибающееся навстречу поцелуям, и дрожащие приспущенные ресницы, скрывающие затуманенный удовольствием взгляд.
Прикрыв глаза, усилием воли прогоняю картинку. Она слишком сильно на меня действует, еще немного и я сбегу обратно в душ. Усмехаюсь. Что там Кио обычно говорит в мой адрес?
Осторожно поднимаюсь и, опершись ладонью о кровать, тяну на себя одеяло, отброшенное Рицкой к стене. Укрываю его снова, чтобы не замерз. Склонившись над ним, несколько секунд вглядываюсь в лицо, затем мягко целую в лоб. Спи… Я не стану тебя тревожить. Ты так красив сейчас, так невероятно мил во сне, что нарушить его кажется почти святотатством.
Беззвучно вздохнув, выпрямляюсь. Возвращаюсь к столь спонтанно прерванным делам: складываю раскиданные вещи, домываю посуду, провожу ревизию холодильника. Рицка и впрямь уничтожил весь мой запас продуктов. Упорный… Маленькое чудо, глядя на которое я то смеюсь и плачу от умиления, то задыхаюсь от нежности и счастья.
Краткий сигнал сотового прерывает мои мысли. Пришло СМС. Закрыв холодильник, выпрямляюсь и, прислонившись спиной к дверце, вытаскиваю из кармана телефон. Хм… Давненько мне никто не присылал сообщений с не поддающихся определению номеров. Я не играю в эти игры. Равнодушно открыв SMS, бегло просматриваю текст и застываю. Впиваюсь глазами в подпись. Чувствуя, что комната начинает плыть и поворачиваться вокруг оси, хватаюсь рукой за стол, чтобы не упасть. Телефон выскальзывает из ладони и с тихим глухим стуком падает на пол, подпрыгивая и переворачиваясь. Опираясь руками о край, тяжело дыша, гляжу на замерший на гладких досках сотовый, затем обвожу полубезумным взглядом голые стены. Покачнувшись, трогаюсь с места. Ноги слушаются с трудом. Дойдя до шкафа, нахожу в нем похожую на пиджак рубашку и натягиваю поверх водолазки. Действуя все быстрее, запихиваю ноги в ботинки, хватаю мобильный и сумку. Отыскав в ней записную книжку, вырываю листок, пишу записку Рицке и оставляю на столе. Не думая, не задерживаясь, не останавливаясь больше, покидаю квартиру, быстро закрыв ее на ключ. Сбегая вниз по лестнице, вновь достаю телефон. Набираю номер Кио и коротко и, возможно, резко диктую ему то, что он должен будет сделать в ближайшее время. Кио не сопротивляется, поддается моему севшему, не терпящему возражений голосу, только тон его выдает тревогу и крайнее недоумение. Ничего… Мне слегка не до того, чтобы оценивать произведенное впечатление.
Спустившись до самого низа, внезапно останавливаюсь на последней ступеньке. Приваливаюсь к стене, сжав веки… Выдыхаю с силой. Рванув из кармана телефон, вызываю на экран проклятое СМС. «Через час на старом месте – ты знаешь где…» и подпись: «Сеймей».
Рицка
Меня будит стук в дверь. Кто-то так настойчиво и громко колотит в нее кулаками, что, очнувшись, я сперва зажимаю руками уши, а уже потом отрываю голову от подушки.
– Эй, Рит-тян! – три звучных удара. – Это Кио. Рит-тян, открой дверь, наконец.
Сев на постели, протираю ладонями глаза в попытке прогнать сонную одурь. Морщась от доносящихся снаружи раздражающих воплей, озираюсь в поисках Соби. И никого не нахожу. Я что ли тут один? Ничего не понимаю.
В комнате полумрак. Лампы не горят, а за окном…. За окном почти вечер! Как так получилось?! Соскользнув с кровати, торопливо подбираю аккуратно сложенную на полу одежду. Натянув под аккомпанемент из криков и грохота штаны с футболкой, шлепаю босиком к двери, пытаясь пальцами привести в порядок растрепанные волосы. Поворачиваю ключ и толкаю дверь, выныривая в проем. Хмуро осматриваю Кио с головы до ног. Он аж отступает на шаг под моим взглядом.
– Заходи, – отступаю в сторону, пропуская его.
– Рит-тян, ты что, спал что ли?
Мрачно киваю, наблюдая, как Кио боком просачивается в квартиру, втаскивая за собой необъятные пакеты с чем-то на вид довольно увесистым.
– А… Тогда все ясно, – Кио вручает мне одну из сумок, и я, бездумно перехватив узкие ручки, тащу свою ношу в комнату.
Кио идет следом, удивленно и пристально рассматривая мой качающийся при ходьбе хвост. Перехватив краем глаза этот взгляд, останавливаюсь и недовольно дергаю Ухом.
– Что… Что-то не так?
– Да нет, – Кио чуть кисло улыбается, – похоже, мне надо будет извиниться перед Со-тяном.
Так и не поняв, что Кио имеет в виду, пожимаю плечами и, повернувшись, бреду к столу, волоча за собой пакеты Кио с неизвестным содержимым.
– Эй, поаккуратней! Там продукты!
Отмахнувшись свободной рукой в знак того, что понял, взваливаю сумки на кухонный стол. Ерунда какая-то. Кио – есть, а Соби – нет. Почему он не разбудил меня, если собирался уходить? Оставил вот так, в одиночестве. Совсем на него не похоже.
Бросив Кио разбираться с покупками, угрюмо бреду умываться. Не люблю спать днем. Голова после этого будто вареная, и мысли в ней такие же. Туман один...
Повернув кран и набрав холодную воду в горсти, ополаскиваю лицо и тру глаза так, что их начинает щипать. Едва ли ощутив себя освеженным этой процедурой, со вздохом опираюсь о рукомойник. Почему мне настолько не по себе от того, что Соби вот так без предупреждения исчез? Не мог же он?.. Задохнувшись от внезапной мысли, стискиваю пальцами край. Я ведь не проспал бы загрузку Системы, нет? Во время бодрствования я ощущаю ее очень четко, но во сне?!.. Вздумай Соби без меня вступить в схватку, это разбудило бы меня или нет?!
Стремительно повернувшись, впиваюсь глазами в Кио.
– Слушай, можно тебе дурацкий вопрос задать? – произношу я, стараясь не выдать своего волнения.
– Валяй, – выкладывая продукты из пакетов, Кио ловко переправляет их в холодильник.
– Ты не знаешь, где Соби?
Он как-то странно косится на меня, но тут же вновь ныряет в недра холодильника, откуда и раздается приглушенный голос
– Вообще-то Со-тян звонил мне часа три назад. Сказал, что у него появились неотложные дела, и ему необходимо уйти. Велел вот купить продуктов для ужина. Приготовить что-нибудь, если его долго не будет.
Кио убирает опустевший пакет и смахивает на пол небольшой листок бумаги, что лежал на столе придавленный сумкой с покупками. Увидев, как он кружится в воздухе, я подаюсь вперед, но Кио успевает раньше поймать его на лету.
– Хм, Рит-тян, это тебе.
Я и так знаю, что это мне.
Чуть ли не вырвав из протянутой руки записку, впиваюсь в нее глазами. Это точно почерк Соби. И написанное почти дословно повторяет слова Кайдо. У Соби появилось дело, но не хотел меня будить, а потому ушел, не попрощавшись. Просил не волноваться и встретить Кио….
– Ну что, все в порядке?
– Вроде да… – покусывая губу, обвожу глазами стены, так и не избавившись от неясного беспокойства. – Просто… это очень странно. Соби не собирался никуда уходить, мы намеревались готовить ужин…
Усевшись по-турецки на полу, Кио задорно смотрит на меня снизу вверх.
– Ничего… Ужин мы можем сделать и сами – с этим проблем нет.
Ничуть не смущенный моим унылым видом, Кио расплывается в лукавой улыбке.
– Не боись, Рит-тян, ты в опытных руках. Если нужно я могу готовить не хуже Соби.
– Не может быть, – отвлекшись на мгновение от своих сомнений, кривовато усмехаюсь в ответ на это самонадеянное заявление. – Лучше Соби никто не готовит.
– Спорим? – подмигнув, он поднимается с пола. – Погоди. Сейчас я буду демонстрировать тебе свои таланты.
продолжение в комментариях...
-
-
12.10.2011 в 21:21В итоге все и впрямь оказалось не так плохо. Я сидел на полу и, обнимая рукой миску, взбивал венчиком какой-то соус, который Кио соорудил за пару минут. Сам Кио непринужденно скользил вдоль стола, нарезая что-то, перемешивая, подбрасывая на сковородке... Он готовил не так как Соби, я это заметил. Если Соби все делал хоть и быстро, но плавно, превращая процесс приготовления пищи в сложный, полный пируэтов и пассов танец, то движения Кио пусть и были столь же стремительными и легкими, но легкость эта была сродни хаотичности. Каждую секунду казалось, что у него что-нибудь выльется, упадет или пережарится, но этого почему-то не происходило.
Совершая за раз несколько действий, он ко всему прочему еще и ухитрялся развлекать меня разговорами. У него вновь нашлась масса забавных историй, которые я может и оценил бы по достоинству, если бы не был настолько обеспокоен и подавлен. А так – я просто угрюмо взбивал соус, натянуто улыбался в нужных местах и сверлил глазами свой мобильный телефон, молча лежащий на холодильнике. Это молчание меня совсем не радовало. Зная, что Кио в этот час наверняка уже придет и разбудит меня, Соби мог бы позвонить.
Перехватив взгляд, в сотый раз брошенный на мобильник, Кио со вздохом поворачивается ко мне, прислоняясь спиной к краю стола.
– Рит-тян, ну хватит уже, быть может? Он ведь сказал, что скоро вернется, какой смысл беспокоиться?
– Для тебя может и никакого, – глухо бурчу, еще быстрее начиная работать венчиком.
Качнув головой, Кио возвращается к своему занятию. Высыпает поджаренные кусочки мяса в латку, сверху укладывает порезанные на кубики овощи и, отобрав у меня миску, выливает соус сверху на получившееся ассорти, так чтобы он едва покрывал его. Ставит латку на огонь и закрывает крышкой, оставив небольшую щель.
Повернувшись, опирается локтями о стол.
– Слушай, Рицка, я не знаю, что у вас там с Со-тяном происходит, но ты не должен так серьезно ко всему относиться. Соби, он… – взмахивая рукой в воздухе, Кио пытается подобрать верные слова, – иногда он ведет себя очень безответственно. Может исчезнуть неизвестно куда, никого не предупредив. Даже на несколько дней. Это в его стиле, знаешь?.. А тут он тебе еще и записку оставил… Чем плохо-то?
Отвернувшись, молча смотрю в пол. Наблюдая за мной, Кио задумчиво трет ладонью лоб.
– Мне вот, к примеру, он никогда ни о чем не говорит. Просто уходит и все.
Вскинув голову, выпаливаю неожиданно резко:
– Так может быть с кем угодно, но только не со мной!
– О-о-о… – Кио вскидывает брови, явно задетый сказанным. – Ну извини тогда.
Отвернувшись к столу, он выкручивает краны и переключает внимание на посуду. Наступившая тишина теперь заполняется лишь тихим звяканьем тарелок и шумом бегущей воды.
Черт… Досадуя на свою несдержанность, гляжу ему в спину. Что за муха меня укусила? Кио ведь ничего не знает о наших с Соби отношениях, он не понимает...
Вздохнув, поднимаюсь на ноги.
– Слушай, прости, – остановившись рядом с ним, упираюсь взглядом в столешницу. – Я, когда нервничаю, могу говорить всякие обидные вещи. Это, конечно, не оправдание…
Ополаскивая что-то, Кио, безмолвствуя, искоса наблюдает за мной, чуть приподняв брови. Поставив посуду в сушилку, неожиданно усмехается.
– А у тебя крутой нрав, да, Рит-тян?
Вскидываю голову и удивленно смотрю на него, потом выдавливаю кривую улыбку.
– Ну что-то вроде того, – неуверенным жестом заправляю прядь за ухо. – Я просто отвык от того, чтобы Соби исчезал вот так.
Кио, смягчившись, отворачивается и тянется за следующей миской.
– Это еще ничего, – говорит он, натирая ее губкой, – сейчас он здорово изменился. Года два назад с ним вообще невозможно было общаться.
Осторожно смотрю на Кио краем глаза.
– Невозможно общаться?
– Ну да, – ловко переворачивая плошку под струями воды, Кио сноровисто смывает с нее остатки пены.
– Со-тян и так довольно непредсказуем, а тогда я вовсе не понимал, о чем он думает. Его поступки временами были настолько ошеломляющими... Создавалось впечатление, что ему вообще плевать на себя, – вздохнув, Кио осуждающе качает головой. – Порой он так меня доводил, что хотелось огреть его чем-нибудь тяжелым, чтобы в себя пришел.
– Вот как, – прикрываю глаза, Ушки огорченно опускаются.
Два года назад…
– Соби тогда был с Сеймеем, верно?
При упоминании этого имени, Кио на мгновение замирает, приподняв голову и глядя перед собой, а затем продолжает возиться с посудой.
– Да. Они тогда много общались, – глухо и неохотно отвечает он, убирая в сушилку разделочную доску. Покончив с громоздкой посудой, переключается на ножи и прочую мелочь.
Закусив губу, наблюдаю за тем как мелькают руки Кио. Сказанное им отчего-то не дает покоя. От одного только упоминания прошлого Соби, на душе становится очень скверно. Я уже понял, что Сеймей плохо относился к Соби. Слышал это не раз и от Йоджи, и от самого Кио. Но отрицал... В глубине души я страстно желал верить, что все они ошибаются. Что-то не так поняли, где-то чего-то не рассмотрели. Но я своими глазами видел этой ночью имя Сеймея вырезанное его рукой на шее Соби, а значит довольно прятать голову в песок. Правда куда болезненней и горше, чем я боялся. И сейчас рядом со мной человек, который хоть что-то может рассказать о том периоде жизни Соби, когда тот служил Сеймею. Надо быть идиотом, чтобы такой шанс упустить.
– Расскажи мне о моем брате и Соби.
Повернувшись боком к столу, в упор гляжу на Кио, скрестив руки на груди.
– Все, что знаешь о них.
Рука Кио, потянувшаяся было, выключить воду, чуть вздрагивает. Во взгляде вначале мелькает удивление, затем он становится просто внимательным.
– Зачем тебе это, Рит-тян? – Кио все же перекрывает краны, и, вытерев руки полотенцем, поворачивается ко мне. – Ты ведь знаешь, как я отношусь к твоему брату, и все равно хочешь услышать, что я думаю?
– Именно, – сжалившись над ним – уж больно растерянным вдруг стало его лицо – добавляю: – Я знаю, что ты ненавидишь Сеймея. Поэтому можешь говорить все, что считаешь нужным.
Все еще растеряно глядя на меня, он запускает пальцы в волосы.
– У тебя какая-то странная логика, Рит-тян. Я не совсем ее понимаю.
Я и сам ее с трудом понимаю. Но после всего, что увидел…
Подчинившись внезапному импульсу, спрашиваю вдруг.
– Ты ведь знаешь, что у Соби под повязкой, я прав?
Его лицо становится серьезным, губы чуть поджимаются.
– А-а… Вижу, и ты уже знаешь. Теперь мне понятен твой вопрос.
Вздохнув, Кио засовывает руку в карман. Достает из него конфету на палочке и, рассеяно сорвав обертку, запихивает в рот. Спрашивает немного невнятно.
– Что ты хочешь услышать, Рит-тян? Что твой брат издевался над Соби? За человека его не держал? Ну, вот считай, что услышал.
-
-
12.10.2011 в 21:22– Я уже говорил тебе, что знаю не так уж и много. Но того, что видел, мне хватило с лихвой.
Повернув голову, Кио тоскливо смотрит в окно.
– Соби всегда был очень гордым, даже заносчивым, острым на язык. А рядом с Сеймеем становился безвольным, как тряпичная кукла. Смотрел на него, как…. Как…
– Как собака на хозяина, – едва слышно заканчиваю я, опуская в расстройстве глаза.
Кио бросает на меня быстрый, пристальный взгляд.
– Да, что-то в этом роде.
Кусая губы, зажмурившись, отворачиваюсь, пытаясь скрыть выражение лица. Склонив голову набок, Кио наблюдает за мной, приподняв брови. Со вздохом вынимает конфету изо рта.
– Ну вот видишь, ты расстроился, – качнув шевелюрой, бормочет в сторону: – Стоило ли вообще заводить об этом разговор?..
– Стоило. Как бы там ни было, я должен был узнать, – твердо отвечаю, глядя себе под ноги, но губы все равно подрагивают и кривятся.
Глядя на меня, Кио горестно вздыхает и, протянув руку, осторожно трогает за плечо.
– Эй… Ну сейчас-то все в порядке.
Едва удержавшись от того, чтобы хлюпнуть носом, киваю.
– Угу…
Поджав губы, Кио молча глядит на меня, брови сочувственно сведены к переносице. Не выдержав его взгляда, вскакиваю на ноги и начинаю беспокойно бродить по комнате взад-вперед. Я догадывался, что говорить на эту тему будет тяжело, но не понимал – насколько. Облик Сеймея, такой родной прежде и знакомый, поплыл и исказился до неузнаваемости. А если подумать, сколько боли пришлось вытерпеть Соби… Я же знаю его, помню каким он был, когда мы только познакомились. Он больше не предлагает наказать его из-за всякой мелочи, но сколько раз что-нибудь подобное проделывал с ним Сеймей? Что он с ним делал?! Резал?! Издевался?! За что?! За какие ошибки?! Соби!..
Остановившись у стены, тяжело опираюсь об нее ладонью. Руки дрожат от противной слабости. Легкие, точно меха, качают воздух. Я и не заметил, как за несколько секунд состояние приблизилось чуть ли не к истерическому. Что за?..
Кио сидит, замерев в той же позе, и только глаза все это время скользили вслед за мной.
– Рит-тян…
– Где его носит?!!
Кричу вдруг, не совсем узнавая свой голос. Уткнувшись лбом в стену, зажмуриваюсь, согнувшись в непонятном приступе удушья. В попытке справиться с ним оттягиваю ворот футболки. Мне невыносимо жарко. Что, черт возьми, происходит?!
– Рит-тян!
Кио уже на ногах. Уже склоняется надо мной, с тревогой заглядывая в лицо.
– Рит-тян, тебе плохо?!
Кажется, да… Кровь шумит в висках. Пульсирует… Сердце бьется с бешеной скоростью. Этот страх, скручивающий желудок, эта слабость и жар – откуда они?! Я похоже знаю, как такое состояние называется. Приступ неконтролируемой паники. Почему со мной?.. Почему сейчас?! Соби!
Вырвавшись из рук Кио, бросаюсь к холодильнику. Хватаю телефон и дрожащими руками набираю знакомый номер. Первый в списке. Съехав вниз по металлической дверце, вжимаюсь лбом в колени. Гудки тянутся целую вечность! Ну же, Соби! Отвечай! Отвечай, чтоб тебя!..
Щелчок соединения выливается на мою голову десятью галлонами облегчения.
– Соби!
– Да, Рицка. Я здесь, – едва сдерживаю стон, услышав его голос. Боги… Я думал, что умру прямо тут, если он не ответит.
– Соби, где ты ходишь?! Мы весь вечер ждем тебя!
Я, кажется, хотел сказать что-то другое, но не могу сформулировать это «что-то». Я счастлив, счастлив, что слышу его!
– Прости.
Оседаю на полу, прижав к уху трубку. Слабость кружит голову, я еще не совсем отдышался и очухался после случившегося со мной только что сумасшедшего всплеска эмоций. Но от одних только спокойных интонаций Соби мне становится лучше. Хоть мысли немного прояснились.
Прислонившись спиной к холодильнику, обессилено прикрываю глаза.
– Когда ты придешь? Почему ты так долго вообще?
В голосе слышны чуть ли не умоляющие нотки, но мне на это глубоко плевать. Когда, Соби?
– Мои дела заняли несколько больше времени, чем я ожидал. Я скоро вернусь, Рицка. Очень скоро.
Сжав плотнее веки, вслушиваюсь в его ровный уверенный голос. Такой сдержанный… Слишком…
– Ну хорошо…, – облизываю пересохшие губы. Что-то в его тоне мне не нравится. Не могу понять – что. Это паранойя?
Не удержавшись, прикрываю трубку рукой и приглушаю голос, чтобы Кио не смог услышать.
– Соби, эти твои дела… Они, надеюсь, никак не связаны с?... Ты ведь не наделал глупостей, нет?
Бесполезный вопрос. Если Соби и правда попал в переделку с участием кого-то из Семи Лун, какова вероятность, что он об этом скажет?
– Нет, – резкий выдох, – я не стал бы ничего предпринимать без твоего приказа, Рицка. Не волнуйся, я не буду совершать опрометчивых поступков.
Он так серьезно и твердо это говорит, что хочется… Зажмурившись, бурчу:
– Хочется в это верить.
И правда – хочется. И главное, нет стоящих причин не делать этого. Какие у меня вообще есть основания для подозрений? Никаких. Соби оставил записку… Я позвонил, и он мне ответил. Успокоил… Я, похоже, изрядно перегнул палку со своими страхами. Может у Соби и правда какие-нибудь срочные дела. Может он устал, и оттого тон голоса немного суховатый. Какого черта я устроил такой спектакль вокруг его ухода? Я что ли так и буду паниковать каждый раз по любому поводу? Бред полнейший.
– Возвращайся скорее, – прошу гораздо тише и немного виновато. – Мы, между прочим, до сих пор не ели. Тебя ждем.
– Если так, то не надо ждать. Незачем.
В его голосе наконец-то чувствуется улыбка. Она согревает меня.
– Со-би… – упрямо склоняю голову набок, сведенные брови укоризненно вздрагивают.
– Я не буду есть без тебя. Лучше нигде не задерживайся. – Уж этот-то стимул точно должен побудить его вернуться как можно быстрее. Такая мысль добавляет мне оптимизма.
– Слушаюсь, – он чуть усмехается.
– Жду, – отключаюсь, ощутив себя полностью удовлетворенным таким ответом.
Вздохнув куда свободнее, прижимаю телефон к груди. Соби скоро вернется – он обещал.
Открыв глаза, вспоминаю вдруг, что не один в комнате. Кио ведь все это время наблюдал за мной. Он все видел. Почти все слышал. Черт. Наверняка, теперь он будет думать, что у меня с головой не все в норме.
Обращаю встревоженный взгляд на Кио. Он стоит, прислонившись к стене напротив, меланхолично перекатывая во рту свою конфету. Заметив, что я смотрю на него, выпрямляется и идет к плите. Прихватив полотенцем ручку крышки, приподнимает ее, выпуская на волю дивный аромат жаркого. Тыкает в него лопаточкой.
– Ну что, в порядке все?
Молча киваю, все еще не спуская с Кио глаз.
– Ну вот. Я же говорил.
Он закрывает крышку и уменьшает газ.
– Кио… Ты только не подумай, что я псих, – выпаливаю неожиданно для самого себя. Он вскидывает голову и смеется. Беззвучно, но совершенно искренне, аж плечи вздрагивают.
Глядя на это, я только хлопаю глазами, совершенно не понимая, что же его так развеселило. Повернувшись ко мне, он стягивает очки и трет глаза ладонью.
– Ох, Рит-тян, знаешь, это странное чувство, – улыбнувшись шире некуда, он дружески хлопает меня по плечу. – Я думал, что один на свете такой придурок. В общем, я рад, что есть кому психовать насчет Со-тяна вместо меня.
***
Остаток вечера я провел с пользой. Ожидая, мы разложили стол и, устроившись на стульчиках друг напротив друга, разговаривали о Соби. Я пытал Кио, выспрашивая у него все подробности и детали, которые тот только мог вспомнить. Мне было интересно, я хотел знать больше. И Кио охотно делился воспоминаниями, расписывая их с Соби совместные занятия, пивные посиделки, поездки и прочий милый бред. Мы так старательно игнорировали в разговоре имя Сеймея, но постоянно возвращались к нему, спотыкались, как о незримую преграду. Потому как стоило Сеймею объявиться на горизонте, Соби отставлял все дела и являлся к нему по первому же требованию, словно был живой вещью, игрушкой, которую Сеймей брал в руки, когда хотел. Я знал, что для Соби власть моего брата более чем реальна, но по-настоящему оценить размах смог только сейчас, когда слушал Кио. Слушал и не мог поверить. И в то же время мне казалось, что разгадка этого ребуса проста, что достаточно только руку протянуть, и я пойму нечто важное о Сеймее и Соби. Не зря же я так упорно штудировал учебник Ритцу. Но все мое существо отвергало это. Я не хочу понимать. Говорят, понять – значит простить, а я отказываюсь прощать своего брата! Какие бы цели он ни преследовал, чего бы ни пытался добиться, ничто не способно оправдать в моих глазах такое отношения к Соби! Beloved хоть сто раз могли быть идеальной парой, хоть тысячу раз – непобедимыми, для меня это не имеет значения. Я не прощу…
Ключ со знакомым, лязгающим звуком вращается в замочной скважине. Входная дверь издает неуловимый скрип, отворяясь. Тотчас воспрянув духом, оборачиваюсь и вскакиваю на ноги.
– Соби!
Ну, наконец-то…
Радостная улыбка, вспыхнув, медленно гаснет, сползая с лица.
- Что… Что такое?...
To be continued.