Chapter VII Reckless
РокировкаChapter VII Reckless
Рокировка
Рицка.
Опустив на землю тяжелый рюкзак, аккуратно закрываю за собой дверь. Раннее утро субботнего дня замирает вокруг трепещущей тишиной. Солнечные лучи мерцают в ветвях деревьев, бросая косые столпы света на стены домов и асфальтовые аллеи. Улицы пусты и оттого похожи на декорации к какому-то фильму. Это странное ощущение, очаровывающее какой-то незнакомой новизной. Должно быть я чувствую это так, потому что ухожу отсюда, покидая это место на целых десять дней. Я не могу не видеть сейчас все вокруг иначе.
С трудом закинув на плечо сумку, выворачиваю на идущую вдоль домов дорогу. Торопливо иду по ней, выискивая глазами Соби. Он должен быть где-то здесь. Мы договорились, что он будет ждать меня не возле дома, а неподалеку. Я не хотел, чтобы его заметила мама, думаю, она все еще смотрит на меня из окна сейчас. Она все-таки встала так рано, чтобы меня проводить, хотя я бы предпочел, чтобы она этого не делала. Все-таки эти прощания и напутственные слова - это выше моих сил. Хорошо, что я хоть сумел уговорить ее не провожать меня до несуществующего автобуса.
Если бы мама просто проигнорировала мой отъезд, мне было бы намного легче. Будь ей безразлично, куда я делся, я не чувствовал бы себя таким виноватым сейчас.
Но она отнеслась к происходящему иначе, чем я ожидал. Я удивился тому, как она внимательно вглядывалась в меня, после того как я попросил ее заполнить заявку вчера утром. Долго выпытывала, почему я решил вдруг уехать так внезапно, почему не хочу провести каникулы дома. Я вначале не сообразил, зачем она спрашивает, а потом догадался. Мама приняла все это на свой счет, связав мой поспешный отъезд с нашей последней ссорой. Решила, что я стремлюсь быть подальше от нее, что не хочу ее видеть. Меня это очень огорчило, потому что было неправдой и заставило маму страдать. Но в чем состояла истинная причина моего отъезда я так или иначе не мог бы ей рассказать. И, оттого, что мне при этом приходилось лгать о том, куда я еду, становилось только хуже.
Мне казалось, я предаю ее.
Вздыхаю, поднимая глаза. Хватит уже об этом думать. Я все равно не стану уже ничего менять, не развернусь сейчас, не пойду назад. Просто все это оставило в моей душе очень неприятный осадок, сделав этот, в общем-то, радостный день, не таким уж и радостным.
Поворачивая голову из стороны в сторону, обыскиваю взглядом окрестные подъезды и заросли деревьев. Ну где же Соби? Я прошел уже четыре дома, а его все нет. Он же не мог опоздать? Я ведь звонил ему пять минут назад….
Глаза находят в тени раскидистого клена высокую фигуру в длинном пальто. А вот и он. Как обычно курит и ждет меня.
Заметив мое приближение, тут же отбрасывает сигарету в сторону, окидывая теплым взглядом.
- Все хорошо, Рицка? Идем?
Позволяю ему забрать мою сумку, вцепляюсь в протянутую ладонь.
- Да... Пошли.
***
Дом, где живет Соби, распложен в сердце старого пригорода. Здесь нет того привкуса западной жизни, к которому я привык, обитая в своем новом комфортабельном коттеджном поселке, ровные, распланированные как шахматное поле аллеи которого, не идут ни в какое сравнение с этими лежащими на низких холмах, похожими на извилистый лабиринт, кривыми улочками. Стоящие вдоль них трех-пяти этажные деревянные и кирпичные дома иногда почти довоенной постройки приникают друг к другу в лишенном всякой геометрической логики, но исполненном обаяния беспорядке. Узкие проходы между ними, переходя из старого асфальта в гравий, уводят в глубокие тенистые дворы. Узкая асфальтовая дорога, вдоль которой мы с Соби идем сейчас по тротуару, приближаясь к его дому, утопает в кустарнике и деревьях. Их длинные, отросшие ветки упругими зонтами нависают над головой. Кое-где то пропадают, то появляются, расположенные рядом с низкими, резковатыми в своей непривычной старой архитектуре строениями, детские площадки, скамейки и похожие на миниатюрные пагоды беседки. Люди проходят мимо, приветливо улыбаясь и здороваясь, многие тут знают друг друга по именам. Здесь нет присущего большим городам отчуждения и подозрительности. Думаю, Соби не зря выбрал это место. Оно просто пропитано традицией. Все здесь дышит покоем и умиротворенностью. Островок нетронутой провинциальной Японии невдалеке от непримиримого, эгоистичного мегаполиса. Если бы я мог, я бы тоже не отказался жить здесь, несмотря на то, что большинство апато, которыми застроен этот старый район, все-таки причисляются к разряду дешевого, часто съемного жилья. Должно быть, по причине частого отсутствия в них естественных для всего современного мира условий вроде центрального отопления, а иногда и водоснабжения. Ну прямо как в деревнях. Видимо, когда возник этот район, образуясь вначале как отдельный маленький поселок, такие вещи еще не было предусмотрены конструкцией домов и частично встраивались в них позже. Соби в этом смысле повезло. Пусть я не заметил в его квартире ни одной батареи, но хоть горячая вода у него есть.
Поднимаемся на пологий холм, следуя вдоль дороги по тротуару. Дом Соби, утопая в зелени и кустах, находится чуть выше, почти на вершине. Как я успел оценить, с балкона его квартиры, расположенной на последнем этаже, в мансарде, открывается потрясающий вид. Должно быть, это еще одна из причин, почему он терпит все эти неудобства и продолжает жить здесь. Уж больно тут красиво.
Преодолев подъем до конца, сворачиваем вглубь двора к подъездной дорожке, лавируя меж клумб и цветущих кустов. Поднимаемся по примыкающей к внешней стороне дома деревянной лестнице, размашистыми зигзагами уходящей наверх. Ступени приятно поскрипывают под ногами, сквозь просветы в них отчетливо видна все увеличивающаяся под нами высота. Жмурюсь, прикасаясь ладонью к отполированным временем перилам. Вроде не в первый раз подымаюсь здесь, а все равно необычно. Так и должно быть.
Медленно добираемся до четвертого этажа. Дверь на лестничную площадку открывается, оттуда выскальзывает девушка в коротком юката, одетом поверх свитера с высоким горлом и спортивных бриджей. Босые ноги обуты в классические гэта. Темные прямые волосы забраны наверх и заколоты там двумя короткими спицами. Прижимая к бедру квадратную плетеную корзину в чистым бельем, она быстро сбегает по ступенькам нам навстречу.
- Доброе утро, Агатсума-сан,- проскальзывая меж нами, она одаривает Соби очаровательной улыбкой.
- И вам, Минако-сан,- с невозмутимой, доброжелательной вежливостью отвечает Соби, продолжая подниматься.
Окинув меня заинтересованным взглядом, девушка спешит вниз. Обернувшись, хмуро гляжу ей вслед. Это кто еще такая? Соби явно ее знает и даже зовет по имени. Пусть и с уважительной приставкой, но все-таки… Они так хорошо знакомы?
Высунув на несколько секунд голову за перила, смотрю, как девушка легко сбегает вниз по ступеньками. Закусываю губу. У нее уже нет Ушек. И она хорошенькая… Черт. ЧЕРТ!
- Рицка, это просто моя соседка, - поднявшись на последнюю площадку, останавливаясь перед входом в свою квартиру, Соби бросает меня быстрый, слегка насмешливый взгляд, - только и всего.
Мрачно смотрю на него.
- Я разве что-нибудь сказал?
- Нет, - он прячет улыбку в уголках губ, отпирая ключом дверь. - Входи, Рицка.
Хмуро вздыхаю, перешагивая через порог. Насквозь меня видит.
Остановившись у входа, окидываю взглядом помещение. Как здесь светло и чисто. И очень много свободного места, хотя на самом деле квартира Соби невелика. Всего на двадцать четыре – двадцать семь татами, не больше. Наверное, причина того, что помещение кажется таким огромным, в этих высоких покатых потолках, свойственных старым мансардам. Или в том, что здесь почти совсем нет мебели.
Соби ставит мою сумку на пол и поворачивается, чтобы запереть дверь
- Да. Рицка, я не сказал тебе. Нацуо и Йоджи съехали от меня вчера. Теперь здесь будет довольно тихо.
- Вот как, - отвожу глаза. Главное не выдать, что я знаю об этом. Что я вообще узнал о том, что они намерены уйти, раньше Соби. - Они что-нибудь сказали?
- Записку оставили,- запустив руку в карман пальто, он извлекает оттуда сложенный вчетверо листок и протягивает мне. Беру. Разворачиваю.
«Спасибо за все, Соби».
Без подписи. Почерк старательный, хотя и неровный. Должно быть это Йоджи писал.
Вздыхаю. Надо будет позвонить им. Узнать, как они устроились, и не требуется ли помощь. Хотя непонятно немного, чем бы я смог им помочь.
Хмуро возвращаю Соби записку.
- Куда мне вещи складывать?
- Сюда, - он отодвигает в сторону полотно перегородки стоящего в углу, справа от входной двери шкафа, - я освободил тебе несколько вешалок и полок. Извини, тут не очень много места.
- Прекрати, Соби, - волоку свою сумку за ручку по полу к шкафу, - я же не на поселенье к тебе приехал. Мне хватит.
Он слегка поджимает губы, видимо усмотрев в моем ответе что-то огорчительное для себя.
- Тебе помощь…
-…не требуется, - склоняю голову, - спасибо, Соби, я разберусь.
Чуть печально усмехнувшись, он отступается. Уходит к кухонному столу ставить чайник.
Постепенно сгружаю в его шкаф свое прихваченное из дома небогатое имущество. Полки, выделенные мне Соби, расположены по центру, как раз под мой рост. Удивительно. Меня даже слегка смущает его непринужденная забота даже в таких мелочах. Хотя мог бы уже привыкнуть.
Закончив раскладывать вещи, задвигаю назад перегородку, чтобы получить доступ к гардеробному отделению для обуви и верхней одежды. Сюда я еще ни разу не заглядывал. Застыв на мгновение, смотрю на ровные ряды вешалок, на которых аккуратно расправленные висят его брюки и рубашки, знакомая короткая куртка и зимнее пальто с темным меховым воротником. Внутренне пространство шкафа источает едва заметный, приятный запах. Должно быть где-то в глубине лежат крохотные мешочки с освежителями. Вздыхаю. Как раз, исследуя подобные сокрытые от глаз места, и чувствуешь острее всего, что этот дом принадлежит совсем другому человеку. Не тебе. Конечно, нельзя сказать, что мне неуютно здесь, все-таки я столько раз бывал у Соби, но сегодня все тут вдруг стало настолько непривычно. Словно прежде я, лишь изредка выбираясь погулять в соседскую оранжерею, вдруг был озадачен необходимостью ухаживать за ней, пока хозяева в отъезде. Совершенно иной угол зрения на предмет.
Повернувшись, разглядываю комнату, словно вижу ее в первый раз. В принципе, мне всегда тут нравилось. И ощущение этих гладких сухих досок пола под ногами, совершенно не похожих на привычный для меня линолеум и паркет. И эти ничем не прикрытые деревянные стены, с маленькими окошками в толстых рамах. Покатая крыша с массивными, мощными балками так вообще создает непередаваемое ощущение. Я словно действительно нахожусь под сводами старого дома, в деревне. Если бы еще не свисающие с потолка два ряда круглых ламп, образ был бы полным.
Маленькая, кажущаяся почти походной кухня тянется вдоль стены слева от входной двери. Зона для ванной находится возле противоположного балкону окна, отделенная от общего помещения простой матовой занавеской. К ней примыкает, санузел, эдакий, расположенный в самом углу деревянный домик, отгороженный навесной ширмой.
Прикрываю глаза. Все-таки мансарда Соби - это нечто. Хотя я все равно не вполне понимаю, как он тут живет. Словно он сознательно оставил себе минимум удобств и условий. Из постоянно эксплуатируемых приборов только обогреватель, газовая плита и холодильник. Нет ни ставшего привычным для практически любого дома телевизора, ни радио, ни даже телефона, не говоря уже о каких-то иных излишествах. Если конечно не считать излишеством – его ноутбук. Из мебели только шкаф и кровать. Ну еще и убранный обычно раскладной столик, за которым он обедает, и пара низких скамеечек к нему. По сравнению с подавляющим большинством жителей Японии, Соби настоящий аскет. Любопытно, он специально отказывает себе во всех прочих вещах или просто не видит во всем этом нужды? Так или иначе, я не намерен давать ему понять, что мне чего-то не хватает. Даже если вдруг будет не хватать. Это может заставить его чувствовать себя неловко, к тому же, я не хочу, чтобы он счел меня неженкой.
- Рицка, ты завтракал? – Соби выглядывает из-за дверцы встроенного под столешницу холодильника. - Будешь что-нибудь есть?
- Нет,- опускаю глаза,- я поел дома. Спасибо, Соби.
На самом деле мама затолкала в меня перед уходом столько еды, как никогда по утрам до этого. А у меня не хватило сил ей отказать. Я и впрямь ни капли не голоден.
Закончив убирать вещи, запихиваю свою сумку в дальний угол шкафа. Пока она мне не пригодится. Подумав, делаю пару шагов по направлению к расположенной тут же, рядом, балконной двери и, отодвинув ее, выскальзываю наружу. Опершись руками на широкие перила, смотрю на открывающийся с высоты пятого этажа потрясающий вид. Если приплюсовать ко всему, что балкон Соби выходит как раз на склон холма, то расстилающаяся передо мной, понижающаяся панорама и впрямь впечатляет. Все пространство вокруг наполнено деревьями, в которых словно во мху утопают разбросанные в тесном беспорядке плоские и покатые крыши домов. Все вместе они создают единый пестрый узор, разрезанный на неправильные, изогнутые треугольники и трапеции неровными лентами дорог. Отсюда прекрасно виден весь путь, который мы прошли, пока поднимались сюда от автобусной остановки. А вдалеке, на горизонте, в похожей на утренний туман дымке, неровным иззубренным частоколом тянутся в небо тонкие иглы небоскребов.
Потрясающе. Определенно понимаю, почему Соби тут живет. Наверное, особенно красивым этот вид будет ближе к лету, к тому времени как листва полностью распустится, заставив все вокруг мерцать разными оттенками живой зелени. Или ранней осенью, когда все здесь покроется золотом и багрянцем.
Слышу за спиной тихие шаги. Соби останавливается рядом, облокачиваясь о перила. Некоторое время молчит, безмятежно созерцая открывающуюся перед нами панораму, затем, склонив голову на бок, бросает теплый взгляд на меня.
- Итак. У тебя есть какие-либо планы на сегодняшний день?
- Да, - улыбаясь, втягиваю носом прохладный весенний воздух, - идем гулять.
Соби.
И мы отправились на длительную пешую прогулку. Вначале я хотел показать Рицке свой район, заодно прикупив несколько необходимых для него вещей, но затем незаметно мы добрели до станции метро и, спустившись вниз, углубились в дебри Токио. Я быстро понял, что Рицке было все равно куда ехать, потому позволил себе скорректировать по собственному усмотрению нашу походную программу. Мы миновали пестрый, многолюдный центр и нарядную, праздничную Сабую, так любимую туристами. Нам достались спокойные, изысканные улочки Уэно, которые, как мне показалось, наилучшим образом соответствовали окутавшему Рицку задумчивому настроению.
Токио – странный город, подобный мозаике из осколков старины и ультра современного мира. Этим он немного похож на Берлин и многие другие города, пострадавшие во время войны. Разрушенные и уничтоженные землетрясениями жилые кварталы заменялись новыми, сугубо утилитарными. И меж этими сияющими неоном эталонами нового времени ютились остатки прошлого, как вкрапления живой руды среди пустой породы. За современными фасадами, в тупиках, зажатые между линиями наземного метро и навесными эстакадами скоростных автострад, еще можно было найти следы старого Токио, того, каким он был полстолетия назад. Степенного и консервативного.
Обычно я избегаю подобных экскурсий. Мне неприятен городской шум и многолюдные однотонные человеческие реки, совершенно бессмысленные в своей упорядоченной бесконечности. Но в обществе Рицки подобные вещи утрачивали значение, уничтожая преследовавшее меня иногда ощущение одиночества в толпе. Странный контраст. Сейчас мне достаточно было идти рядом с ним и молчать, обращая изредка его внимание на некоторые заслуживающие упоминания вещи. Нашу близость необязательно было облекать в слова, я не чувствовал себя одиноким даже несмотря на то, что Рицка почти всю дорогу был очень тих и задумчив. О чем он размышлял, пока шел рядом со мной, засунув руки в карманы, изредка запрокидывая голову, глядя в высокое, окаймленное крышами небо, мне неизвестно. Но он был рядом. Все остальное было неважно.
Рицка.
Думаю, многое могло бы сейчас быть иначе, если бы некоторые события прошлого не произошли. Если бы был жив Сеймей, я, наверное, никогда бы не повстречал Соби. Даже не узнал о его существовании. Это кощунство, конечно, думать так. Находить светлые стороны в гибели того, кто был мне дороже всех на свете. И мне стыдно и неприятно оттого, что такая мысль вообще посетила меня, пока мы гуляли с Соби по городу. Особенно потому, что это правда. Если бы не смерть Сеймея, я так и не заподозрил бы, что у моего брата была другая, тайная жизнь, тщательно скрываемая ото всех. В том числе и от меня. И если уж он ни разу не обмолвился ни о чем, связанным со Школой и Поединками, то с Соби он точно не стал бы меня знакомить. Я бы не встретил его и не смог бы узнать так близко как сейчас. И Соби тоже никогда не полюбил бы меня. Тому, что я в этот момент иду рядом с ним, я обязан Сеймею, но мне невыносимо думать, что брат создал для меня такое счастье тем, что умер. Это действительно кощунственная мысль. И еще нестерпимей она становится от осознания того, что он понимал, что делал, когда завещал мне Соби. Не мог не понимать, ведь Соби был его Стражем. Такой странный прощальный подарок. Словно брат пытался искупить свою вину, оставив мне кого-то, кто сумел бы заполнить образовавшуюся во мне пустоту, кем бы я мог дорожить.
Он этого хотел? Или чего-то иного? Почему он запретил Соби что-то рассказывать мне? Почему сам скрывал правду о Стражах? Он оберегал меня, пока был жив? А когда понял, что вскоре погибнет, наказал делать то же самое Соби? И в чем тогда на самом деле состоит мой долг перед Сеймеем? Он запретил Соби говорить, потому что не хотел, чтобы я ввязывался во все это и пытался разобраться в его смерти? Не хотел, чтобы, разыскивая его убийц, невольно соприкасался с тем, от чего он старался меня оградить? Но если он не желал подобного, то зачем оставил мне подсказки в своем завещании? Я не понимаю этого. Совсем ничего уже не понимаю. Во всем этом слишком много этих «но». Кацуко-сенсей считает, что всему можно найти разумное объяснение, нужно лишь суметь задать правильные вопросы, только что делать, если я не знаю, который из них правильный?
Мой брат был сложным человеком. Хотя я всегда понимал его, потому что он охотно объяснял мне все, что я хотел знать. А теперь он больше не может заговорить со мной. Некому помочь мне разобраться в том, что все это значит.
- Рицка, ты не замерз? - Рука Соби легко опускается на мое плечо. - Тут рядом есть неплохое кафе, мы можем зайти туда, согреться.
Очнувшись, поднимаю взгляд на Соби. Прохладный ветер, проникая в рукава тонкой куртки, заставляет слегка поежиться.
- Хорошая идея, - беру его за руку, - где оно там твое кафе, Соби?
Возможно в моей голове слишком много лишних мыслей. Сколько бы ни думал, все равно я не в силах, что-либо изменить. Только попытаться сберечь то, что у меня есть сейчас. Это Соби. Мне довелось терять, поэтому я научился ценить. Соби рядом. И это просто замечательно.
Соби.
Кипящее масло вальяжно булькает в высоком сотейнике, стоящем на умеренном огне. Рядом в маленьком ковшике покипывает вобравший уже в себя воду рис. Присев перед раскрытым холодильником, осторожно вытаскиваю оттуда четыре заготовленные накануне формы, наполненные полуфабрикатными сырными шариками с любимым Рицкой тунцом. Что бы он не говорил, а легкий ужин ему не повредит. Может, если он увидит, что я для него приготовил, то передумает?
Сбоку раздается негромкий всплеск воды. После долгой, утомительной прогулки Рицка принимает ванну, скрывшись за занавеской. Уже минут двадцать там нежится. Не уснул бы.
Поставив на стол легкие прямоугольные формы, начинаю аккуратно подтыкать края ножом, счищая застывший сыр, высвобождая каждый шарик из симметрично расположенных углублений. Перевернув, вытряхиваю на тарелку. Если расплавить тофу, смешав его с нужными специями, залить равномерно дно формы и, поместив в центр углубления кусочки тунца, покрыть поверх оставшимся сыром, охладить, а затем поджарить…. ну просто чудо, что получится. Надеюсь, мне все-таки удастся уговорить Рицку поесть.
Аккуратно сталкиваю несколько шариков деревянной лопаточкой в кипящее в моем импровизированном фондю масло. Сыр, вначале нагреваясь, начинает течь, слегка теряя форму. Но температура масла слишком высока. Спустя секунду, он схватывается, равномерно покрываясь румяной золотистой корочкой. Тут главное не передержать и вытащить вовремя. Ловко орудуя шумовкой, вылавливаю несколько готовых шариков, слегка встряхиваю, снимая лишнее масло и перевернув, укладываю первую партию на тарелку.
Будучи не особо расположенным к общению, пока мы гуляли, Рицка все же не был так замкнут и суров, как, когда мы вернулись домой. Я могу это понять. Он не из тех, кто легко привыкает к любым переменам, чтобы сразу же в своем сознании сделать это место своим домом. Ему нужно время, чтобы акклиматизироваться. Сейчас он напряжен и держит дистанцию, словно боится где-нибудь допустить промашку. Впрочем, это неудивительно. Если привык жить как на вулкане, опасаясь какой-нибудь провинностью или неверными действиями вызвать гнев, поневоле начнешь относиться ко всему вокруг с недоверием. Мне это знакомо.
Слышу как вода, тихо бурля, сбегает вниз по старой металлической трубе, исчезающей в стене дома. Сзади раздается негромкое шуршание, Рицка, отодвинув занавеску, заглядывает в комнату, застегивая последние пуговки на своей лиловой пижаме. Развешивает на перекладине ванной перегородки влажное полотенце.
Выловив последний шарик, иду к столу и невозмутимо ставлю на середину блюдо и две маленькие глубокие чаши с рисом. Словно невзначай достаю палу тарелок и комплектов палочек. Устраиваюсь перед столиком на полу.
- Рицка, ты уверен, что не хочешь есть?- Осторожно наблюдаю за ним, пока он идет от ванны к кровати. - Здесь столько вкусного.
Прихватив палочками лежащий в моей тарелке кусочек, с удовольствием отправляю его себе в рот. Рицка останавливается, подозрительно разглядывая горку золотистых, неровных шариков, лежащих на плоском, широком блюде. Ноздри слегка вздрагивают. Запах умопомрачительный. Неужели откажется?
- А что это?
- Импровизация на тему темпуры. Сырные шарики с тунцом.
Его брови взлетают, затем в мрачном отвращении опускаются.
- Соби, ты что смешал тофу и тунец?
- Ну да,- невозмутимо отправляю в рот очередной кусочек, - и обжарил сверху.
Он кривится.
- Как это вообще можно смешивать? Гадость же получится.
Улыбаюсь про себя
- Ну. Кто-то говорил мне, что рис, бобы и тунец - это тоже несовместимые вещи. Помнится, в итоге тебе все-таки понравилось.
Он сопит, чуть сдвинув брови. Само собой, он не забыл.
- Ладно. Попробую.
Приблизившись к столу, тянется к тарелке, игнорируя лежащие рядом палочки. Прихватывает кончиками пальцев откатившийся чуть в сторону шарик и, помедлив на мгновение, храбро отправляет его в рот. Старательно и серьезно пережевывает, прикрыв глаза.
Наблюдаю за ним, опустив подбородок на сцепленные замком руки. Ну и?... Резюме?
Его брови приподнимаются, затем, чуть вздрагивая, сходятся. Усмехаюсь про себя. Понравилось.
Осторожно пододвигаю в его сторону чашку с рисом, чистую тарелку и палочки. Ну так что? Будешь ужинать?
Покосившись на меня, он шлепается на скамеечку напротив. Пододвинув к себе блюдо с шариками, вытаскивает из бумажной упаковки палочки, разламывает их, разделяя, и начинает быстро накидывать еду себе в тарелку.
- Я совсем немного съем.
Усмехаюсь.
- Конечно. Сколько хочешь.
Поднявшись, иду к кухонному столу за подносом с чашками. Чай как раз заварился. Прижав прессом крупные листы к днищу маленького прозрачного чайника, наполняю чашки, долив кипяток и добавив сахар.
Возвращаюсь. Рицка как раз расправляется с последним сырным шариком. Проголодался все-таки. Хотя рис едва тронул. Сняв чашки с полноса, придвигаю ему одну из них.
Он заглядывает внутрь, подозрительно рассматривая плавающие там, нарезанные аккуратными кубиками светло-зеленые кусочки.
- А это что?
- Черный чай с яблоками.
- Вот как,- он медленно наклоняется, втягивая носом исходящий от напитка нежный, заманчивый аромат. Слегка вздыхает и, обхватив чашку руками, утыкается в нее.
Прячу улыбку. Он как маленький осторожный котенок. Недоверчивый и такой милый. Все это, конечно, очень забавно, но я все-таки предпочел бы, чтобы Рицка не беспокоился по таким пустякам. Думаю, завтра расспрошу его о том, какие блюда он любит, и буду готовить ему их. Если это, конечно, будут не гамбургеры.
Наблюдаю за тем, как он, допив до конца чай, отчаянно клюет носом над чашкой. Усмехаюсь. Ну совсем еще ребенок. Слишком взрослый, слишком самостоятельный, но реакции тела почти детские. Принял теплую ванну, покушал, и его уже клонит в сон. Впрочем, он очень утомился, мы сегодня много времени провели на ногах.
- Рицка, быть может, ляжешь спасть? Ты устал.
- Угу, - он кивает, отставляя чашку, - спасибо, Соби.
Поднявшись, плетется к кровати. Иду следом, чтобы включить возле постели обогреватель. Летом в этом уже не будет нужды. А сейчас ночи еще весьма холодные.
Откинув одеяло, Рицка забирается с ногами на кровать. Поворачивается, чтобы рухнуть вниз, лицом к стене, и вдруг замирает. Брови озадаченно сходятся.
- Соби, здесь только одна подушка,- обернувшись, глядит на меня,- ты что не собираешься спать?
Он лишь сейчас заметил, что постель приготовлена только на одного? Приблизившись, опускаюсь рядом на краешек кровати.
- Рицка, я намерен спать на футоне, если ты, конечно, не будешь против.
- Буду, - хмурясь, он садится, - я не собираюсь заставлять тебя в собственном доме спать на полу. Зачем, Соби?
Он что и впрямь не понимает?
- Рицка, многие люди спят на циновках и футоне, в этом нет ничего особенного, - потянувшись вперед, осторожно провожу ладонью по его волосам,- я надеялся, что ты не станешь возражать.
Он отводит глаза, брови слегка вздрагивают.
- Ну… это твой дом… Спи, где хочешь, но…
Слегка улыбаюсь. Но?
Он вздыхает.
- Пойми, я не хочу тебя обременять или стеснять в чем-то. Кровать – большая. Ничего - подвинулся бы… Мне не нужно много места, Соби. Я и так…Ох!
Он замолкает, слишком сильно стиснутый в моих объятиях. Крепче прижимаю его к себе, пряча лицо в его волосах, до боли сжав веки. Он просто удивителен. Не хочет обременять, надо же…. Рицка….
- Соби, ты чего? - Не понимает. - Что с тобой?
- Все в порядке, - перевожу дыхание, - не думай о таких вещах.
Отпускаю его, мягко укладываю на подушку.
- Ты никого не стесняешь, Рицка. Этот дом давно уже твой.
Он хмыкает, опуская глаза. Похоже, смутился.
- Ладно. Я понял, - слегка краснеет, - ты только смотри не замерзни там на полу. Если замечу, что ты простудился, отговорки тебе не помогут.
- Будет исполнено, - улыбаясь, укрываю его. Поправляю одеяло. - Спокойной ночи, Рицка.
Зажигаю висящий на стене небольшой светильник.
- И тебе, - он закрывает глаза, глубже зарываясь в одеяло и подушку, - до завтра, Соби.
Да. Смотрю на него. Завтра я проснусь и обнаружу, что он здесь. У меня дома. Невероятно.
Поднявшись, направляюсь к двери. Выключаю верхние лампы. Комната погружается в полумрак, окрашенный мягким оранжевым светом ночника. Стараясь не шуметь, убираю со стола, перемещая испачканную посуду в раковину. Неслышно включив воду, мою тарелки. Рицка за моей спиной уже спит, я прямо слышу его тихое, ровное дыхание. Хорошо, что его ничто не тревожит. Раз он так легко уснул, значит ему здесь действительно хорошо и уютно. Это не может не радовать.
Составив чистую посуду в сушилку, возвращаюсь к раскладному столику, кидая быстрый взгляд на разобранную постель. Рицка спит очень крепко. В принципе я могу даже не выжидать контрольный срок, как до этого хотел. Что ж, не буду терять времени.
Подойдя к шкафу, снимаю с одной из верхних полок свой ноутбук. Давно я за него не садился. В последнее время его больше эксплуатировали Зеро, да и то в основном для того, чтобы играть в компьютерные и сетевые игры. То, к чему я утратил вкус довольно давно.
Установив компьютер на столе, раскрываю его. Включаю. Пока грузится операционная система, разыскиваю свой телефон и переходной шнур к нему. Подключив сотовый к ноутбуку, запускаю соединение с Интернетом.
Жду, прикрыв глаза. В принципе, стоило сделать все это еще вчера. Но вероятность того, что кто-то из администраторов будет на своем рабочем месте, была слишком велика. А сегодня выходной и к тому же каникулы. Безопасность Школы в такие дни обеспечивают автоматы. Они лишены собственной воли и будут следовать заложенной в них программе. Сейчас у меня есть шанс совершить все, что я задумал, не опасаясь, чьего-нибудь поспешного вмешательства.
«Соединение установлено».
Слегка усмехнувшись, ввожу нужный электронный адрес. Все-таки человеческая память это уникальный инструмент. Даже спустя столь долгий срок мне по прежнему доступен этот длинный двадцатизначный ряд цифр и совершенно бессвязных символов. Хотя трудно забыть то, что вошло в тебя настолько глубоко.
Экран темнеет. На нем вспыхивает простая безыскусная табличка. «Введите логин и пароль.» Это не главная страница портала Школы. Это служебный вход в систему.
Пальцы замирают над клавиатурой. Что ж посмотрим, насколько вы дорожите своей любимой пешкой, сенсей. Станете ли вы что-либо предпринимать теперь. Хотя, впрочем, это не так уж важно.
«Логин: Минами Ритцу»
«Пароль…» Пароль я помню наизусть. Сотни раз видел, как сенсей вводил его, как его длинные пальцы при этом легко скользили над клавиатурой. Обладая почти фотографической памятью художника, я невольно запомнил и довольно быстро расшифровал траекторию этих движений, даже удивившись тому, как легко я вычислил их. Не знаю уж, зачем я это сделал. Была ли это маленькая месть, дававшая мне странное ощущение власти над ним, еще больше усиливавшееся от сознания того, что сенсей об этом не подозревает. Или мне просто хотелось совершить что-то запретное. Что-то выходящее за рамки дозволенного. Желание, свойственное подросткам. Так или иначе, я ни разу не воспользовался этим знанием. Мне было вполне достаточно того, что я обладаю им.
Неторопливо набираю пароль. Три к одному, что он активен. Короткий ряд цифр и следующая за ними без пробелов емкая фраза на латыни. Confessio est luxus. «Покаяние-роскошь». Давно прошло то время, когда я не понимал значения этих слов. Потом это стало слишком очевидным.
Нажимаю на ввод. Жду, пока проверяются предоставленные данные. Если я правильно оценил сложившуюся ситуацию, скорее всего, сейчас внутри системы оживают сторожевые программы, поджидающие того, кто вздумает войти сюда вновь под этим паролем. Того, кто окажется настолько самоуверен. Или глуп.
«Вход разрешен»
«Приветствую, Минами-сенсей»
Усмехаюсь, прикрыв глаза. Как я и думал. Меня впустили внутрь. Интересно, надолго ли? Ограничатся ли они определением моего местонахождения или позволят сделать все, что я хочу, тщательно отслеживая все перемещения? Посмотрим.
Обозреваю открывшуюся после переадресации корневую директорию. Она куда обширнее той, что я привык видеть, но все-таки урезанная. Не затрагивающая самой важной информации. Единственный признак того, что это ловушка. Надеюсь, необходимый мне раздел не вошел в число запрещенных. Нахожу глазами нужную папку. Вот она база данных учащихся и выпускников. В ней содержатся полные личные дела всех, кто учился и учится здесь с тех пор, как Школа перешла на электронную систему хранения информации. Именно то, ради чего я и пришел сюда. Отлично.
Раскрываю приложенную для обработки данных программу. Интерфейс довольно прост. Поиск по обычному и истинному имени, номеру личного дела и группы. Сортировка по различным параметрам. Вот с сортировки и начнем.
Вызываю полный список. Общей объем базы впечатляет. Он составляет пять с лишним тысяч анкет. Меня интересует от силы несколько сотен из них. Но вначале их нужно найти.
Хмурясь, разбираюсь в параметрах. Пол, возраст, статистика Поединков…. Внимание привлекает поле «статус». Без всякого сомнения, тот, кого я ищу, должен быть жив и дееспособен. Даже слишком, насколько я могу судить.
Подчинившись внезапному всплеску любопытства, переключаю параметр на значение “alive”, оставив все прочие поля незаполненными. Список сокращается почти на треть. Хмурюсь. Не думал, что смертность при Поединках настолько высока. То, что подобное случается, конечно, ни для кого не секрет, но статистические данные само собой никто не озвучивает. Неудивительно.
С болезненным интересом дополняю полученный результат меткой «Дееспособен» Нажимаю на ввод. Еще минус пятьсот с лишним фамилий.
Прикрываю глаза. Вот значит как. Что ж. Подобные вещи могут не только убить, но и сделать калекой. Хотя это редкость. В случае тяжелых травм, Стражей либо удается спасти и излечить практически полностью, либо они погибают. Должно быть в большинстве обозначенных здесь случаев речь идет о психологических повреждениях. О разрушении сознания, влекущего за собой неизлечимую кому или безумие. Это опасные игры.
Встряхиваю головой. Я пришел сюда не за этим. Не стоит терять времени. Может статься так, что его у меня не слишком то и много.
Продолжаю методично заполнять оставшиеся предложенные поля. Пол – мужской. Возраст… Рицка сказал, это был «парень». Он не стал бы именовать так кого-то намного превосходящего его годами. Будь это кто-то изрядно старше, он бы сказал о нем «человек». Значит максимум лет двадцать-двадцать пять. Если принять ко вниманию возможную обманчивость внешности, то тридцать. Не больше. Что же до минимального порога, я по-прежнему не думаю, что это мог быть подросток. Но все-таки не следует скидывать такую вероятность со счетов. Если вспомнить, на что я был способен в возрасте Рицки, подчиняясь приказу… Тринадцать лет. Оставим так. Конечно, разброс велик, но у меня так и не хватило душевных сил просить Рицку рассказать подробнее о произошедшем два дня назад. Это было бы слишком.
Ввожу необходимый интервал, спускаясь глазами ниже. Итак, это был Боец или Жертва? Восемьдесят к двадцати, что первое. Жертва, конечно, тоже способна сражаться, но доступный ей спектр воздействия довольно узок. К тому же сломить духовно пару Стражей, выполняющих прямой приказ Семи Лун… Сомневаюсь. Значит все-таки Боец. И очень сильный при этом. Коэффициент ментальной мощи, конечно, нельзя выразить в цифре, это сравнительный показатель. Он измеряется не числом, а возможностями. Но все же уровень того или иного Стража можно вычислить по количественному соотношению выигранных боев. Если я правильно оценил потенциал анонимного недоброжелателя Рицки, индекс успешных поединков должен быть очень высок. Восемьдесят, а то девяносто процентов. Если не почти сто, как у меня. Проблема в том, что подобные статистические сводки учитывают общее количество боев за все время с начала обучения. А бывает так, что потенциал Стража раскрывается далеко не сразу, и он достигает своих истинных возможностей только спустя несколько лет. Должно быть, где-то существует программа для анализа индивидуального роста каждого из учеников, но здесь подобного нет. Эта база предоставляет только общие данные.
Вздыхаю. Семьдесят процентов. Конечно, это гораздо меньшее, чем то, на что по моим оценкам способен тот незнакомец, но если слишком завысить планку, я рискую пропустить его. А значит, оставим так, как есть.
Нажимаю на запуск программы поиска. Запрокинув голову, дожидаюсь, пока система обработает запрос. Насколько велика вероятность, что я таким образом сумею его найти? Не слишком большая. Но все-таки этот некто не может не иметь отношения к Школе и Семи Лунам, иначе зачем ему могло понадобиться вмешиваться во все это. Предположим, что я на верном пути. Иных зацепок у меня попросту нет.
Тихий сигнал оповещает о том, что программа закончила работу и выдала ответ. Открыв глаза, вглядываюсь в экран. Триста пятьдесят четыре анкеты. Меньше чем я ожидал, но все-таки слишком много. К тому же можно смело умножить это количество на два, поскольку я не уверен, не выполнял ли тот, кого я ищу, приказ своей Жертвы. Что ж. Среди всех этих людей может находиться тот, кто сделал все это с Рицкой. А значит я, чего бы мне это ни стоило, должен попытаться его найти. И наказать, поскольку прощать подобное я не намерен.
Закрепив полученный результат, вызываю первую по списку анкету, отрегулировав настройки экрана так, чтобы она помещалась на нем целиком. Отключаю все лишние характеристики. Сейчас меня не интересуют успеваемость или развернутая сводка Поединков. Только статус в организации, психологическая карта личности и сведения о Жертве, личностных связях и контактах. Нужно понять, кто мог быть психически способен на подобные поступки. Кто мог знать о Рицке и настолько ненавидеть, чтобы захотеть убить его. Его или Сеймея. Не стоит исключать шанс того, что это могла быть месть. Допустим некто, не имея возможности свести счеты с Сеймеем, захотел излить свой гнев на его брата и пресечь род Аояги. Вендетта, не вполне доступная моему пониманию, но от того не менее вероятная. Это тоже не следует упускать из виду. И, в том случае, если препятствие похищению Рицки не было невероятным совпадением, этот некто должен обладать довольно высоким допуском, чтобы быть в курсе всего, что происходит в Школе. Если этот допуск, конечно, не получен примерно тем же способом, который использую сейчас я сам.
Прикрываю глаза. Думаю, проанализировав все это, я смогу сократить список анкет до нескольких десятков. Дальше будет проще. Путем личных встреч и допросов с весьма большим пристрастием я рано или поздно вычислю виновного. И убью. Это только вопрос времени.
Смотрю на первую из открывшихся анкет. Разумеется, я не намерен изучать их все прямо на месте. У меня просто физически не хватит времени сделать это за одну ночь, а войти таким образом в систему несколько раз мне вряд ли позволят. Можно сказать, сегодня я истратил свой единственный подобный шанс. Сохранить же эти файлы целиком или тексты из них также не представляется возможным. При любой попытке копирования на внешний адрес система тотчас отреагирует соответствующим образом, обрубив мой доступ и как следует наказав за самонадеянность.
Хорошо, что есть иная возможность. Потянувшись к клавиатуре, пальцы с некоторой издевкой нажимают на кнопку PrintScreen. Сохранить картинку с экрана как графический файл.
Усмехаюсь. Все-таки Сеймею нельзя отказать в гениальности. Сообразить, что таким элементарным способом можно выносить за пределы Школы любые даже самые секретные документы, это надо было еще ухитриться.
Судя по тому, что мой доступ до сих пор не прервали, есть вероятность, что этого и не произойдет. У меня впереди как минимум восемь свободных часов, в каждом из которых по шестьдесят минут. Если ни на что не отвлекаться, то обработать таким образом семьсот с небольшим анкет я вполне успею. А значит не стоит тратить время зря.
***
Промозглый рассвет я встречал на балконе, глядя как полоска синего света ширится и растет на прерываемом темными иглами небоскребов горизонте. Сонная одурь волнами накатывает на разум, заставляя неудержимо закрываться глаза и подрагивать пальцы, держащие в руках вторую подряд сигарету. Полседьмого утра. Голова слегка плывет от долгого отсутствия сна. Как же я вымотался. Но это не имеет значения.
Усмехаюсь. Может мне, конечно, следовало действовать тоньше. Сенсей умен, он не поверит в эту совершенно очевидную фальшивку. Предположить, что их анонимный злоумышленник, судя по всему тщательно маскировавшийся вначале, вдруг явит себя во всей красе… Слишком напористо, даже навязчиво. После моего разговора с сенсеем вычислить причины, которые могли бы побудить меня совершить такой поступок, не составит для него труда. Но о моем вмешательстве узнает не только он. Будем надеяться, что прочие не окажутся настолько проницательными, списав все на мою предполагаемую заносчивую дерзость.
Докурив, тушу сигарету о дно пепельницы. Захожу внутрь квартиры. Ноутбук уже выключен и убран. Диск с анкетами надежно спрятан среди альбомов и книг, я вернусь к нему следующей ночью. На месте столика на полу раскатана циновка, на которой сверху лежат футон и плед. Потратив остатки воли на то, чтобы переодеться в пижаму, подхожу к своей импровизированной кровати и без сил опускаюсь на нее, откидываясь на подушку.
Я могу позволить себе всего пару часов сна, если хочу встать раньше Рицки. Главное, чтобы он ничего не заметил утром. А то он может заинтересоваться, чем таким я занимался всю ночь, если настолько не выспался. Закрываю глаза. Сознание просто выключается. Что ответить Рицке,… я придумаю, когда проснусь.
***
Телефонная трубка в руке Ритцу-сенсея тихо шелестит запинающимися виноватыми интонациями.
Раздражение, поднимающееся в нем сейчас, проявляется лишь в едва заметной дроби, отбиваемой длинными, сухими пальцами по поверхности рабочего стола.
- Похоже вы не вполне понимаете шаткость вашего положения. Такие вещи не следует откладывать на крайний срок. Если вы взялись отслеживать безопасность вверенного вам участка, то должны осознавать, что от вас будут ожидать результатов. А не оправданий. Последние не смогут заменить вам отчет, который я рассчитываю увидеть на своем столе к завтрашнему дню. Весьма рассчитываю. Надеюсь, это понятно.
Откинувшись на удобное глубокое кресло, он прикрывает глаза, вслушиваясь в торопливые заверения собеседника.
- Это радует, что вы правильно уловили суть вопроса. То, сумеете ли вы сохранить доверие к себе, зависит исключительно от ваших собственных усилий. При известном усердии любой справится с подобными обязанностями. Не вынуждайте искать себе замену, - слегка хмурясь Ритцу-сенсей, потирает кончиками пальцев тонкую складочку меж сведенных бровей, - завтра в полдень я жду вас в своем кабинете со всеми документами. И, пожалуйста, без опозданий. Всего доброго.
Потянувшись в сторону, он кладет трубку на рычаг безыскусно-практичного телефона, стоящего в правом углу широкого, полупустого стола.
Утренние лучи, косо падающие из окна, мягко освещают просторное помещение скромно обставленного кабинета. Сбегают вниз по молочно-белым стенами, оживляя застывшие на них темные квадратные рамы.
Закончив разговор, Ритцу-сенсей возвращается к прерванной работе. Компьютер давно загрузился и произвел вход в систему. Сейчас на экране, дожидаясь решения сенсея, висит скупая узкая табличка с несколькими вариантами возможных действий: «Выйти»; «Открыть новое приложение»; «Продолжить работу с последними документами»
Продолжить. Стрелочка мыши выбирает нужный вариант. Нужно занести в соответствующий раздел данные о последних исследованиях.
Телефон вновь вздрагивает на столе, привлекая внимание настойчивым звоном. Помедлив мгновение, сенсей снимает трубку. Ну что там еще.
- Прошу прощения, Минами-сенсей, - голос секретаря слегка встревожен, - вас беспокоят из кабинета системного администрирования. Говорят, появилось нечто заслуживающее вашего внимания.
Слегка нахмурившись, сенсей склоняет голову. Надеюсь не какая-нибудь мелочь, у него и так много работы.
- Соедините.
Из трубки доносится несколько шелестящих звуков, затем щелчок переключения. На другом конце провода обозначается легкий вздох, словно оппонент не знает с чего следует начать.
- Говорите, я слушаю,- сенсей прикрывает глаза, подавляя неудовольствие, - что именно у вас случилось?
-Э-э, извините за беспокойство, Минами-сенсей, - тихий голос в трубке выдает волнение,- но вы просили сразу же оповестить вас, если кто-то попытается воспользоваться вашими старыми опознавательными данными.
Сенсей выпрямляется на кресле, вскидывая голову.
- Кто-то вошел в базу данных? Сейчас?
- Э-э.. Нет…- администратор начинает слегка запинаться, - доступ был осуществлен ночью, когда оператора не было на месте. Сейчас каникулы… вы понимаете… следить особо не за чем…, - он продолжает бормотать, то ли оправдываясь, то ли защищаясь.
- Я понял, - сенсей обрывает поток этих слов. Подается вперед, облокотившись на стол.
- Мне нужны развернутые сведения обо всех действиях, которые этот субъект совершал во время пребывания в системе, это возможно?
- Да, - с готовностью и облегчением произносит администратор, - все подробным образом зарегистрировано.
- Хорошо. Я сейчас спущусь. Не предпринимайте пока ничего.
Сенсей кладет трубку. Завершив работу текущего приложения и выключив компьютер, поднимается, снимая со спинки кресла светлый пиджак. Накинув его на плечи выходит из кабинета, заставив сидящую в приемной секретаря, слегка встрепенуться.
- Минами-сенсей?
- Я скоро вернусь. Переадресовывайте все входящие звонки на мой мобильный телефон.
Не дожидаясь ответа, он сворачивает на ведущую вниз, в общие помещения лестницу.
Спустившись, выходит в светлый безлюдный коридор с высокими арочными сводами и большими окнами, выходящими на внешний периметр Школы. Следует вдоль пустых кабинетов, приближаясь к служебным помещениям, его быстрые шаги отдаются под потолком гулким эхом. Сейчас здесь непривычно тихо, но едва каникулы завершатся, обозначив начало нового учебного года, эти стены наполнятся шумом шагов и разговорами. Совсем скоро уже распущенные на это время по домам ученики вернутся, вновь вдохнув в это место жизнь.
Остановившись перед раздвижной металлической дверью в конце коридора, он вводит свой личный пароль в расположенную справа на уровне груди квадратную панель доступа. Невозмутимо ждет, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди. Двери расходятся в обе стороны, открывая узкую кабину лифта. Войдя внутрь и утопив в пластиковую пластину, соответствующую нужному этажу кнопку, склоняет голову, прислушиваясь, как тихо гудят за пределами кабины толстые металлические тросы.
Лифт останавливается, являя взору стерильно освещенный, практично утилитарный коридор с ровным рядом ничем не примечательных дверей, с висящими на них однотипными табличками. Все в Школе должно выглядеть достойно. Даже кладовка для хранения бытовой химии и инвентаря скрыта за аккуратной перегородкой и снабжена соответствующей вывеской.
Свернув за угол, Ритцу-сенсей останавливается рядом с неотличимой от всех прочих дверью, негромко, но настойчиво стучит.
- Войдите! - слегка напряженный голос раздается изнутри. Сенсей толкает дверь и входит в полутемное, освещенное лишь экранами работающих мониторов помещение.
Администратор поднимается навстречу. Невысокий смуглый мужчина средних лет в безликом сером костюме.
- Проходите, пожалуйста, - он приглашает сенсея к столу с стоящими на нем работающими машинами, незаметно обегая взглядом кабинет. Надеюсь, сенсей не станет ничего говорить по поводу того, что здесь такой беспорядок.
Уступив гостю свое удобное кресло, он торопливо придвигает себе вращающийся компьютерный стул. Щелкает мышью по свернутому документу, восстанавливая на экране системный лог.
- Вот посмотрите. Это все полные данные о том, что он делал, пока бы внутри.
- Хм,- наклоняясь к экрану, сенсей задумчиво потирает кончиками пальцев подбородок, скользя взглядом по строчкам.
- База данных учеников. Как необычно. Он посещал еще какие-нибудь иные директории?
- Нет, - администратор качает головой, - только эту. Он пробыл в системе в общей сложности около шести часов и за все время ни разу не покинул базу. Наверно искал кого-то.
- Вот как, - слегка хмурясь, сенсей склоняет голову, обдумывая что-то, затем поднимает ставший пристальным взгляд на экран, - вы производили сличение IP-адреса на предмет поиска соответствий?
- Э-э… Пока нет, - похоже администратор слегка удивился, - вы полагаете, что кто-то мог рискнуть сделать такое со своего персонального, служебного компьютера?
- Это легко выяснить,- Ритцу опирается локтями на стол, сцепляя руки в замок, -произведите опознание.
- Сейчас, - все еще недоумевая, администратор тянется к клавиатуре, чтобы выполнить нужные команды.
Слегка мигнув, система выдает ответ: «Искомый IP-адрес соответствует номеру, присвоенному служебному ноутбуку Бойца Beloved, именуемого Агатсума Соби».
Изумленно вскинув брови, администратор выпрямляется на кресле. Смотрит вперед, не рискуя повернуть голову и посмотреть на Ритцу.
- Выйдите,- Ритцу-сенсей обращает на собеседника хладнокровный взгляд, - подождите в коридоре. Я позову вас.
- Слушаюсь, - администратор торопливо встает и, обогнув кресла, идет к двери, не поднимая глаз.
Едва он выходит из кабинета, маска ледяного спокойствия покидает лицо Ритцу, уступая место сдержанному, мрачному негодованию.
«Недоступно пониманию. Он использовал компьютер своего Бойца. Непростительная, непревзойденная наглость. Совершенно не заботится о последствиях своих поступков. Недалекий, самонадеянный ребенок. Одним словом, мальчишка. Он не понимает, что только что подставил Соби-куна? Почти уничтожил этим. Теперь виновным во всех произошедших событиях сочтут его».
Ритцу прикрывает глаза, постукивая пальцами по столу.
«Любопытно, чем могло быть вызвано подобное поведение? Это небрежение? Глупость? Или равнодушие? К сожалению, неизвестно, как Аояги относится к своему Бойцу, имеют ли для него какое-либо значение очевидные результаты его действий. Возможно испугавшись за себя, он поспешил переложить вину на кого-то другого. Непривычно видеть такую подлость и расчетливость в подростке, но если он унаследовал некоторые качества характера своего брата…»
Слегка вздохнув, сенсей поднимает взгляд на экран.
«Вполне возможно, что Соби-кун сам согласился с таким решением. Скорее всего, с готовностью возьмет всю вину на себя. Ему свойственна жертвенность по отношению к тем, кому он предан. Я воспитал его таким».
Выпрямившись в кресле и придвинувшись ближе к столу, Ритцу начинает прокручивать вверх лог записей, тщательно отслеживая все изменения.
«Зачем ему могли понадобиться сведения об учащихся? Из каких соображений можно было зайти настолько далеко? Только лишь, чтобы отвести от себя подозрения? Но его передвижения по базе не являются бессмысленными маневрами, он явно искал кого-то. Просмотреть около семиста анкет, за шесть с лишним часов – это слишком, чтобы счесть простым прикрытием».
Сенсей замирает.
«Шесть часов. Он тратил на каждую анкету около тридцати-сорока секунд, работая систематично и последовательно. Делая каждые полчаса десятиминутные перерывы, а затем вновь возобновляя свою деятельность. Какова вероятность, что тринадцатилетний способен так долго концентрироваться на чем-то? Способен на такую усидчивость и методичность действий? Тот, кто был сегодня в системе, всю ночь провел перед компьютером, механически совершая определенные действия через равные промежутки времени, ухитряясь при этом еще и извлекать за полминуты информацию из просмотренного.»
Со вздохом Ритцу-сенсей откидывается назад на кресле. Рука скользит сверху вниз по лицу, замерев у подбородка и сжимаясь».
«Это не Loveless… Это Соби-кун. Все-таки это был он…»
Потянувшись к карману пиджака, Ритцу-сенсей извлекает оттуда пачку сигарет. Неспешно раскуривает одну из них, сквозь кольца дыма задумчиво изучая взглядом экран.
«Что могло побудить Соби-куна нарушить правила Школы? Он всегда неукоснительно соблюдал их, зарекомендовав себя одним из самых дисциплинированных студентов. Невозможно предположить, что он не понимал, что делает. Все это было совершено намеренно, с полным осознанием последствий. Если, предположительно, он не выполнял приказ Жертвы. В этом случае становится понятным, откуда он взял пароли, если, конечно, первоначальное проникновение также не являлось его рук делом. Хотя… Если бы ему просто нужен был доступ к базе, Соби-кун и во второй раз изыскал бы способ, как остаться незамеченным. Все это было сделано с расчетом на то, чтобы привлечь внимание. Если бы виновным в произошедшем три недели назад был именно Соби-кун, он бы не стал обнаруживать себя, даже выполняя приказ. Но он сделал это открыто, словно хотел, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кто является автором всей этой истории».
Сенсей усмехается, качнув головой.
«Похвально. Я б даже сказал самоотверженно. Выяснил, что Аояги обвиняют в краже информации и пожелал занять его место. Можно было бы испытать удовлетворение при мысли о собственных педагогических достижениях. При других обстоятельствах».
Сдвинув брови, сенсей вновь потирает пальцами переносицу.
«Осталось понять, знает ли об этом Loveless. Не может не знать, раз передал Соби-куну украденные пароли. Если он в курсе происходящего и допустил подобное или даже способствовал этому – то ситуация безнадежна. Если же нет… То возможно кое-что все-таки удастся исправить».
Посмотрев на зажатую в руке сигарету, Ритцу-сенсей равнодушно тушит ее о стоящую тут же на столе пепельницу. Поднявшись, направляется к двери. Выходит из кабинета, притворяя за собой дверь, переводя взгляд на замершего у противоположной стены администратора.
- Можете возвращаться. Скопируйте все собранные данные и перешлите мне для анализа.
Повернувшись, Ритцу уходит, следуя по коридору к лифту.
- Минами-сенсей…
Он останавливается, поворачивая голову, бросая бесстрастный взгляд назад Администратор неуверенно мнется перед дверью, обеспокоено всматриваясь в него.
- Вы ведь понимаете, я должен доложить о случившемся наверх…
- Разумеется, - сенсей усмехается, иронично приподнимая брови, - никто не ожидает от вас иного. Делайте свою работу.
Отвернувшись, идет к лифту, слыша за спиной облегченный вздох. Подавляет скупую улыбку.
«Предположил, что я могу приказать ему уничтожить лог и молчать. Вот уж чего не стал бы делать, так это давать кому-то в руки такой инструмент для шантажа. Даже если этот служащий слишком порядочен или слишком благоразумен, чтобы когда-нибудь им воспользоваться. К тому же это дурной тон отягощать совесть подчиненных своими преступлениями, из каких бы соображений они не совершались».
Вызвав лифт, сенсей замирает напротив металлических раздвижных дверей, склонив голову и скрестив руки на груди.
«Прискорбно, конечно, но все же вся эта ситуация потребует моего личного вмешательства. Невозможно уже оставаться в стороне, притворяясь простым зрителем. Жаль. Я бы предпочел, чтобы все обошлось без моего непосредственного участия. Положение еще можно исправить. Если все удастся, как я задумал, и участники этой трагикомедии будут вести себя соответствующим образом, то, думаю, можно будет добиться благополучного исхода. Осталось только позаботиться, чтобы все случилось так, как требуется. Надеюсь, ими еще не забыто такое понятие, как благоразумие. Пока же Loveless и Соби-кун занимаются тем, что успешно топят себя в трясине. Если так продолжится и дальше, то может наступить такой момент, когда им уже ничто не сможет помочь».
РокировкаChapter VII Reckless
Рокировка
Рицка.
Опустив на землю тяжелый рюкзак, аккуратно закрываю за собой дверь. Раннее утро субботнего дня замирает вокруг трепещущей тишиной. Солнечные лучи мерцают в ветвях деревьев, бросая косые столпы света на стены домов и асфальтовые аллеи. Улицы пусты и оттого похожи на декорации к какому-то фильму. Это странное ощущение, очаровывающее какой-то незнакомой новизной. Должно быть я чувствую это так, потому что ухожу отсюда, покидая это место на целых десять дней. Я не могу не видеть сейчас все вокруг иначе.
С трудом закинув на плечо сумку, выворачиваю на идущую вдоль домов дорогу. Торопливо иду по ней, выискивая глазами Соби. Он должен быть где-то здесь. Мы договорились, что он будет ждать меня не возле дома, а неподалеку. Я не хотел, чтобы его заметила мама, думаю, она все еще смотрит на меня из окна сейчас. Она все-таки встала так рано, чтобы меня проводить, хотя я бы предпочел, чтобы она этого не делала. Все-таки эти прощания и напутственные слова - это выше моих сил. Хорошо, что я хоть сумел уговорить ее не провожать меня до несуществующего автобуса.
Если бы мама просто проигнорировала мой отъезд, мне было бы намного легче. Будь ей безразлично, куда я делся, я не чувствовал бы себя таким виноватым сейчас.
Но она отнеслась к происходящему иначе, чем я ожидал. Я удивился тому, как она внимательно вглядывалась в меня, после того как я попросил ее заполнить заявку вчера утром. Долго выпытывала, почему я решил вдруг уехать так внезапно, почему не хочу провести каникулы дома. Я вначале не сообразил, зачем она спрашивает, а потом догадался. Мама приняла все это на свой счет, связав мой поспешный отъезд с нашей последней ссорой. Решила, что я стремлюсь быть подальше от нее, что не хочу ее видеть. Меня это очень огорчило, потому что было неправдой и заставило маму страдать. Но в чем состояла истинная причина моего отъезда я так или иначе не мог бы ей рассказать. И, оттого, что мне при этом приходилось лгать о том, куда я еду, становилось только хуже.
Мне казалось, я предаю ее.
Вздыхаю, поднимая глаза. Хватит уже об этом думать. Я все равно не стану уже ничего менять, не развернусь сейчас, не пойду назад. Просто все это оставило в моей душе очень неприятный осадок, сделав этот, в общем-то, радостный день, не таким уж и радостным.
Поворачивая голову из стороны в сторону, обыскиваю взглядом окрестные подъезды и заросли деревьев. Ну где же Соби? Я прошел уже четыре дома, а его все нет. Он же не мог опоздать? Я ведь звонил ему пять минут назад….
Глаза находят в тени раскидистого клена высокую фигуру в длинном пальто. А вот и он. Как обычно курит и ждет меня.
Заметив мое приближение, тут же отбрасывает сигарету в сторону, окидывая теплым взглядом.
- Все хорошо, Рицка? Идем?
Позволяю ему забрать мою сумку, вцепляюсь в протянутую ладонь.
- Да... Пошли.
***
Дом, где живет Соби, распложен в сердце старого пригорода. Здесь нет того привкуса западной жизни, к которому я привык, обитая в своем новом комфортабельном коттеджном поселке, ровные, распланированные как шахматное поле аллеи которого, не идут ни в какое сравнение с этими лежащими на низких холмах, похожими на извилистый лабиринт, кривыми улочками. Стоящие вдоль них трех-пяти этажные деревянные и кирпичные дома иногда почти довоенной постройки приникают друг к другу в лишенном всякой геометрической логики, но исполненном обаяния беспорядке. Узкие проходы между ними, переходя из старого асфальта в гравий, уводят в глубокие тенистые дворы. Узкая асфальтовая дорога, вдоль которой мы с Соби идем сейчас по тротуару, приближаясь к его дому, утопает в кустарнике и деревьях. Их длинные, отросшие ветки упругими зонтами нависают над головой. Кое-где то пропадают, то появляются, расположенные рядом с низкими, резковатыми в своей непривычной старой архитектуре строениями, детские площадки, скамейки и похожие на миниатюрные пагоды беседки. Люди проходят мимо, приветливо улыбаясь и здороваясь, многие тут знают друг друга по именам. Здесь нет присущего большим городам отчуждения и подозрительности. Думаю, Соби не зря выбрал это место. Оно просто пропитано традицией. Все здесь дышит покоем и умиротворенностью. Островок нетронутой провинциальной Японии невдалеке от непримиримого, эгоистичного мегаполиса. Если бы я мог, я бы тоже не отказался жить здесь, несмотря на то, что большинство апато, которыми застроен этот старый район, все-таки причисляются к разряду дешевого, часто съемного жилья. Должно быть, по причине частого отсутствия в них естественных для всего современного мира условий вроде центрального отопления, а иногда и водоснабжения. Ну прямо как в деревнях. Видимо, когда возник этот район, образуясь вначале как отдельный маленький поселок, такие вещи еще не было предусмотрены конструкцией домов и частично встраивались в них позже. Соби в этом смысле повезло. Пусть я не заметил в его квартире ни одной батареи, но хоть горячая вода у него есть.
Поднимаемся на пологий холм, следуя вдоль дороги по тротуару. Дом Соби, утопая в зелени и кустах, находится чуть выше, почти на вершине. Как я успел оценить, с балкона его квартиры, расположенной на последнем этаже, в мансарде, открывается потрясающий вид. Должно быть, это еще одна из причин, почему он терпит все эти неудобства и продолжает жить здесь. Уж больно тут красиво.
Преодолев подъем до конца, сворачиваем вглубь двора к подъездной дорожке, лавируя меж клумб и цветущих кустов. Поднимаемся по примыкающей к внешней стороне дома деревянной лестнице, размашистыми зигзагами уходящей наверх. Ступени приятно поскрипывают под ногами, сквозь просветы в них отчетливо видна все увеличивающаяся под нами высота. Жмурюсь, прикасаясь ладонью к отполированным временем перилам. Вроде не в первый раз подымаюсь здесь, а все равно необычно. Так и должно быть.
Медленно добираемся до четвертого этажа. Дверь на лестничную площадку открывается, оттуда выскальзывает девушка в коротком юката, одетом поверх свитера с высоким горлом и спортивных бриджей. Босые ноги обуты в классические гэта. Темные прямые волосы забраны наверх и заколоты там двумя короткими спицами. Прижимая к бедру квадратную плетеную корзину в чистым бельем, она быстро сбегает по ступенькам нам навстречу.
- Доброе утро, Агатсума-сан,- проскальзывая меж нами, она одаривает Соби очаровательной улыбкой.
- И вам, Минако-сан,- с невозмутимой, доброжелательной вежливостью отвечает Соби, продолжая подниматься.
Окинув меня заинтересованным взглядом, девушка спешит вниз. Обернувшись, хмуро гляжу ей вслед. Это кто еще такая? Соби явно ее знает и даже зовет по имени. Пусть и с уважительной приставкой, но все-таки… Они так хорошо знакомы?
Высунув на несколько секунд голову за перила, смотрю, как девушка легко сбегает вниз по ступеньками. Закусываю губу. У нее уже нет Ушек. И она хорошенькая… Черт. ЧЕРТ!
- Рицка, это просто моя соседка, - поднявшись на последнюю площадку, останавливаясь перед входом в свою квартиру, Соби бросает меня быстрый, слегка насмешливый взгляд, - только и всего.
Мрачно смотрю на него.
- Я разве что-нибудь сказал?
- Нет, - он прячет улыбку в уголках губ, отпирая ключом дверь. - Входи, Рицка.
Хмуро вздыхаю, перешагивая через порог. Насквозь меня видит.
Остановившись у входа, окидываю взглядом помещение. Как здесь светло и чисто. И очень много свободного места, хотя на самом деле квартира Соби невелика. Всего на двадцать четыре – двадцать семь татами, не больше. Наверное, причина того, что помещение кажется таким огромным, в этих высоких покатых потолках, свойственных старым мансардам. Или в том, что здесь почти совсем нет мебели.
Соби ставит мою сумку на пол и поворачивается, чтобы запереть дверь
- Да. Рицка, я не сказал тебе. Нацуо и Йоджи съехали от меня вчера. Теперь здесь будет довольно тихо.
- Вот как, - отвожу глаза. Главное не выдать, что я знаю об этом. Что я вообще узнал о том, что они намерены уйти, раньше Соби. - Они что-нибудь сказали?
- Записку оставили,- запустив руку в карман пальто, он извлекает оттуда сложенный вчетверо листок и протягивает мне. Беру. Разворачиваю.
«Спасибо за все, Соби».
Без подписи. Почерк старательный, хотя и неровный. Должно быть это Йоджи писал.
Вздыхаю. Надо будет позвонить им. Узнать, как они устроились, и не требуется ли помощь. Хотя непонятно немного, чем бы я смог им помочь.
Хмуро возвращаю Соби записку.
- Куда мне вещи складывать?
- Сюда, - он отодвигает в сторону полотно перегородки стоящего в углу, справа от входной двери шкафа, - я освободил тебе несколько вешалок и полок. Извини, тут не очень много места.
- Прекрати, Соби, - волоку свою сумку за ручку по полу к шкафу, - я же не на поселенье к тебе приехал. Мне хватит.
Он слегка поджимает губы, видимо усмотрев в моем ответе что-то огорчительное для себя.
- Тебе помощь…
-…не требуется, - склоняю голову, - спасибо, Соби, я разберусь.
Чуть печально усмехнувшись, он отступается. Уходит к кухонному столу ставить чайник.
Постепенно сгружаю в его шкаф свое прихваченное из дома небогатое имущество. Полки, выделенные мне Соби, расположены по центру, как раз под мой рост. Удивительно. Меня даже слегка смущает его непринужденная забота даже в таких мелочах. Хотя мог бы уже привыкнуть.
Закончив раскладывать вещи, задвигаю назад перегородку, чтобы получить доступ к гардеробному отделению для обуви и верхней одежды. Сюда я еще ни разу не заглядывал. Застыв на мгновение, смотрю на ровные ряды вешалок, на которых аккуратно расправленные висят его брюки и рубашки, знакомая короткая куртка и зимнее пальто с темным меховым воротником. Внутренне пространство шкафа источает едва заметный, приятный запах. Должно быть где-то в глубине лежат крохотные мешочки с освежителями. Вздыхаю. Как раз, исследуя подобные сокрытые от глаз места, и чувствуешь острее всего, что этот дом принадлежит совсем другому человеку. Не тебе. Конечно, нельзя сказать, что мне неуютно здесь, все-таки я столько раз бывал у Соби, но сегодня все тут вдруг стало настолько непривычно. Словно прежде я, лишь изредка выбираясь погулять в соседскую оранжерею, вдруг был озадачен необходимостью ухаживать за ней, пока хозяева в отъезде. Совершенно иной угол зрения на предмет.
Повернувшись, разглядываю комнату, словно вижу ее в первый раз. В принципе, мне всегда тут нравилось. И ощущение этих гладких сухих досок пола под ногами, совершенно не похожих на привычный для меня линолеум и паркет. И эти ничем не прикрытые деревянные стены, с маленькими окошками в толстых рамах. Покатая крыша с массивными, мощными балками так вообще создает непередаваемое ощущение. Я словно действительно нахожусь под сводами старого дома, в деревне. Если бы еще не свисающие с потолка два ряда круглых ламп, образ был бы полным.
Маленькая, кажущаяся почти походной кухня тянется вдоль стены слева от входной двери. Зона для ванной находится возле противоположного балкону окна, отделенная от общего помещения простой матовой занавеской. К ней примыкает, санузел, эдакий, расположенный в самом углу деревянный домик, отгороженный навесной ширмой.
Прикрываю глаза. Все-таки мансарда Соби - это нечто. Хотя я все равно не вполне понимаю, как он тут живет. Словно он сознательно оставил себе минимум удобств и условий. Из постоянно эксплуатируемых приборов только обогреватель, газовая плита и холодильник. Нет ни ставшего привычным для практически любого дома телевизора, ни радио, ни даже телефона, не говоря уже о каких-то иных излишествах. Если конечно не считать излишеством – его ноутбук. Из мебели только шкаф и кровать. Ну еще и убранный обычно раскладной столик, за которым он обедает, и пара низких скамеечек к нему. По сравнению с подавляющим большинством жителей Японии, Соби настоящий аскет. Любопытно, он специально отказывает себе во всех прочих вещах или просто не видит во всем этом нужды? Так или иначе, я не намерен давать ему понять, что мне чего-то не хватает. Даже если вдруг будет не хватать. Это может заставить его чувствовать себя неловко, к тому же, я не хочу, чтобы он счел меня неженкой.
- Рицка, ты завтракал? – Соби выглядывает из-за дверцы встроенного под столешницу холодильника. - Будешь что-нибудь есть?
- Нет,- опускаю глаза,- я поел дома. Спасибо, Соби.
На самом деле мама затолкала в меня перед уходом столько еды, как никогда по утрам до этого. А у меня не хватило сил ей отказать. Я и впрямь ни капли не голоден.
Закончив убирать вещи, запихиваю свою сумку в дальний угол шкафа. Пока она мне не пригодится. Подумав, делаю пару шагов по направлению к расположенной тут же, рядом, балконной двери и, отодвинув ее, выскальзываю наружу. Опершись руками на широкие перила, смотрю на открывающийся с высоты пятого этажа потрясающий вид. Если приплюсовать ко всему, что балкон Соби выходит как раз на склон холма, то расстилающаяся передо мной, понижающаяся панорама и впрямь впечатляет. Все пространство вокруг наполнено деревьями, в которых словно во мху утопают разбросанные в тесном беспорядке плоские и покатые крыши домов. Все вместе они создают единый пестрый узор, разрезанный на неправильные, изогнутые треугольники и трапеции неровными лентами дорог. Отсюда прекрасно виден весь путь, который мы прошли, пока поднимались сюда от автобусной остановки. А вдалеке, на горизонте, в похожей на утренний туман дымке, неровным иззубренным частоколом тянутся в небо тонкие иглы небоскребов.
Потрясающе. Определенно понимаю, почему Соби тут живет. Наверное, особенно красивым этот вид будет ближе к лету, к тому времени как листва полностью распустится, заставив все вокруг мерцать разными оттенками живой зелени. Или ранней осенью, когда все здесь покроется золотом и багрянцем.
Слышу за спиной тихие шаги. Соби останавливается рядом, облокачиваясь о перила. Некоторое время молчит, безмятежно созерцая открывающуюся перед нами панораму, затем, склонив голову на бок, бросает теплый взгляд на меня.
- Итак. У тебя есть какие-либо планы на сегодняшний день?
- Да, - улыбаясь, втягиваю носом прохладный весенний воздух, - идем гулять.
Соби.
И мы отправились на длительную пешую прогулку. Вначале я хотел показать Рицке свой район, заодно прикупив несколько необходимых для него вещей, но затем незаметно мы добрели до станции метро и, спустившись вниз, углубились в дебри Токио. Я быстро понял, что Рицке было все равно куда ехать, потому позволил себе скорректировать по собственному усмотрению нашу походную программу. Мы миновали пестрый, многолюдный центр и нарядную, праздничную Сабую, так любимую туристами. Нам достались спокойные, изысканные улочки Уэно, которые, как мне показалось, наилучшим образом соответствовали окутавшему Рицку задумчивому настроению.
Токио – странный город, подобный мозаике из осколков старины и ультра современного мира. Этим он немного похож на Берлин и многие другие города, пострадавшие во время войны. Разрушенные и уничтоженные землетрясениями жилые кварталы заменялись новыми, сугубо утилитарными. И меж этими сияющими неоном эталонами нового времени ютились остатки прошлого, как вкрапления живой руды среди пустой породы. За современными фасадами, в тупиках, зажатые между линиями наземного метро и навесными эстакадами скоростных автострад, еще можно было найти следы старого Токио, того, каким он был полстолетия назад. Степенного и консервативного.
Обычно я избегаю подобных экскурсий. Мне неприятен городской шум и многолюдные однотонные человеческие реки, совершенно бессмысленные в своей упорядоченной бесконечности. Но в обществе Рицки подобные вещи утрачивали значение, уничтожая преследовавшее меня иногда ощущение одиночества в толпе. Странный контраст. Сейчас мне достаточно было идти рядом с ним и молчать, обращая изредка его внимание на некоторые заслуживающие упоминания вещи. Нашу близость необязательно было облекать в слова, я не чувствовал себя одиноким даже несмотря на то, что Рицка почти всю дорогу был очень тих и задумчив. О чем он размышлял, пока шел рядом со мной, засунув руки в карманы, изредка запрокидывая голову, глядя в высокое, окаймленное крышами небо, мне неизвестно. Но он был рядом. Все остальное было неважно.
Рицка.
Думаю, многое могло бы сейчас быть иначе, если бы некоторые события прошлого не произошли. Если бы был жив Сеймей, я, наверное, никогда бы не повстречал Соби. Даже не узнал о его существовании. Это кощунство, конечно, думать так. Находить светлые стороны в гибели того, кто был мне дороже всех на свете. И мне стыдно и неприятно оттого, что такая мысль вообще посетила меня, пока мы гуляли с Соби по городу. Особенно потому, что это правда. Если бы не смерть Сеймея, я так и не заподозрил бы, что у моего брата была другая, тайная жизнь, тщательно скрываемая ото всех. В том числе и от меня. И если уж он ни разу не обмолвился ни о чем, связанным со Школой и Поединками, то с Соби он точно не стал бы меня знакомить. Я бы не встретил его и не смог бы узнать так близко как сейчас. И Соби тоже никогда не полюбил бы меня. Тому, что я в этот момент иду рядом с ним, я обязан Сеймею, но мне невыносимо думать, что брат создал для меня такое счастье тем, что умер. Это действительно кощунственная мысль. И еще нестерпимей она становится от осознания того, что он понимал, что делал, когда завещал мне Соби. Не мог не понимать, ведь Соби был его Стражем. Такой странный прощальный подарок. Словно брат пытался искупить свою вину, оставив мне кого-то, кто сумел бы заполнить образовавшуюся во мне пустоту, кем бы я мог дорожить.
Он этого хотел? Или чего-то иного? Почему он запретил Соби что-то рассказывать мне? Почему сам скрывал правду о Стражах? Он оберегал меня, пока был жив? А когда понял, что вскоре погибнет, наказал делать то же самое Соби? И в чем тогда на самом деле состоит мой долг перед Сеймеем? Он запретил Соби говорить, потому что не хотел, чтобы я ввязывался во все это и пытался разобраться в его смерти? Не хотел, чтобы, разыскивая его убийц, невольно соприкасался с тем, от чего он старался меня оградить? Но если он не желал подобного, то зачем оставил мне подсказки в своем завещании? Я не понимаю этого. Совсем ничего уже не понимаю. Во всем этом слишком много этих «но». Кацуко-сенсей считает, что всему можно найти разумное объяснение, нужно лишь суметь задать правильные вопросы, только что делать, если я не знаю, который из них правильный?
Мой брат был сложным человеком. Хотя я всегда понимал его, потому что он охотно объяснял мне все, что я хотел знать. А теперь он больше не может заговорить со мной. Некому помочь мне разобраться в том, что все это значит.
- Рицка, ты не замерз? - Рука Соби легко опускается на мое плечо. - Тут рядом есть неплохое кафе, мы можем зайти туда, согреться.
Очнувшись, поднимаю взгляд на Соби. Прохладный ветер, проникая в рукава тонкой куртки, заставляет слегка поежиться.
- Хорошая идея, - беру его за руку, - где оно там твое кафе, Соби?
Возможно в моей голове слишком много лишних мыслей. Сколько бы ни думал, все равно я не в силах, что-либо изменить. Только попытаться сберечь то, что у меня есть сейчас. Это Соби. Мне довелось терять, поэтому я научился ценить. Соби рядом. И это просто замечательно.
Соби.
Кипящее масло вальяжно булькает в высоком сотейнике, стоящем на умеренном огне. Рядом в маленьком ковшике покипывает вобравший уже в себя воду рис. Присев перед раскрытым холодильником, осторожно вытаскиваю оттуда четыре заготовленные накануне формы, наполненные полуфабрикатными сырными шариками с любимым Рицкой тунцом. Что бы он не говорил, а легкий ужин ему не повредит. Может, если он увидит, что я для него приготовил, то передумает?
Сбоку раздается негромкий всплеск воды. После долгой, утомительной прогулки Рицка принимает ванну, скрывшись за занавеской. Уже минут двадцать там нежится. Не уснул бы.
Поставив на стол легкие прямоугольные формы, начинаю аккуратно подтыкать края ножом, счищая застывший сыр, высвобождая каждый шарик из симметрично расположенных углублений. Перевернув, вытряхиваю на тарелку. Если расплавить тофу, смешав его с нужными специями, залить равномерно дно формы и, поместив в центр углубления кусочки тунца, покрыть поверх оставшимся сыром, охладить, а затем поджарить…. ну просто чудо, что получится. Надеюсь, мне все-таки удастся уговорить Рицку поесть.
Аккуратно сталкиваю несколько шариков деревянной лопаточкой в кипящее в моем импровизированном фондю масло. Сыр, вначале нагреваясь, начинает течь, слегка теряя форму. Но температура масла слишком высока. Спустя секунду, он схватывается, равномерно покрываясь румяной золотистой корочкой. Тут главное не передержать и вытащить вовремя. Ловко орудуя шумовкой, вылавливаю несколько готовых шариков, слегка встряхиваю, снимая лишнее масло и перевернув, укладываю первую партию на тарелку.
Будучи не особо расположенным к общению, пока мы гуляли, Рицка все же не был так замкнут и суров, как, когда мы вернулись домой. Я могу это понять. Он не из тех, кто легко привыкает к любым переменам, чтобы сразу же в своем сознании сделать это место своим домом. Ему нужно время, чтобы акклиматизироваться. Сейчас он напряжен и держит дистанцию, словно боится где-нибудь допустить промашку. Впрочем, это неудивительно. Если привык жить как на вулкане, опасаясь какой-нибудь провинностью или неверными действиями вызвать гнев, поневоле начнешь относиться ко всему вокруг с недоверием. Мне это знакомо.
Слышу как вода, тихо бурля, сбегает вниз по старой металлической трубе, исчезающей в стене дома. Сзади раздается негромкое шуршание, Рицка, отодвинув занавеску, заглядывает в комнату, застегивая последние пуговки на своей лиловой пижаме. Развешивает на перекладине ванной перегородки влажное полотенце.
Выловив последний шарик, иду к столу и невозмутимо ставлю на середину блюдо и две маленькие глубокие чаши с рисом. Словно невзначай достаю палу тарелок и комплектов палочек. Устраиваюсь перед столиком на полу.
- Рицка, ты уверен, что не хочешь есть?- Осторожно наблюдаю за ним, пока он идет от ванны к кровати. - Здесь столько вкусного.
Прихватив палочками лежащий в моей тарелке кусочек, с удовольствием отправляю его себе в рот. Рицка останавливается, подозрительно разглядывая горку золотистых, неровных шариков, лежащих на плоском, широком блюде. Ноздри слегка вздрагивают. Запах умопомрачительный. Неужели откажется?
- А что это?
- Импровизация на тему темпуры. Сырные шарики с тунцом.
Его брови взлетают, затем в мрачном отвращении опускаются.
- Соби, ты что смешал тофу и тунец?
- Ну да,- невозмутимо отправляю в рот очередной кусочек, - и обжарил сверху.
Он кривится.
- Как это вообще можно смешивать? Гадость же получится.
Улыбаюсь про себя
- Ну. Кто-то говорил мне, что рис, бобы и тунец - это тоже несовместимые вещи. Помнится, в итоге тебе все-таки понравилось.
Он сопит, чуть сдвинув брови. Само собой, он не забыл.
- Ладно. Попробую.
Приблизившись к столу, тянется к тарелке, игнорируя лежащие рядом палочки. Прихватывает кончиками пальцев откатившийся чуть в сторону шарик и, помедлив на мгновение, храбро отправляет его в рот. Старательно и серьезно пережевывает, прикрыв глаза.
Наблюдаю за ним, опустив подбородок на сцепленные замком руки. Ну и?... Резюме?
Его брови приподнимаются, затем, чуть вздрагивая, сходятся. Усмехаюсь про себя. Понравилось.
Осторожно пододвигаю в его сторону чашку с рисом, чистую тарелку и палочки. Ну так что? Будешь ужинать?
Покосившись на меня, он шлепается на скамеечку напротив. Пододвинув к себе блюдо с шариками, вытаскивает из бумажной упаковки палочки, разламывает их, разделяя, и начинает быстро накидывать еду себе в тарелку.
- Я совсем немного съем.
Усмехаюсь.
- Конечно. Сколько хочешь.
Поднявшись, иду к кухонному столу за подносом с чашками. Чай как раз заварился. Прижав прессом крупные листы к днищу маленького прозрачного чайника, наполняю чашки, долив кипяток и добавив сахар.
Возвращаюсь. Рицка как раз расправляется с последним сырным шариком. Проголодался все-таки. Хотя рис едва тронул. Сняв чашки с полноса, придвигаю ему одну из них.
Он заглядывает внутрь, подозрительно рассматривая плавающие там, нарезанные аккуратными кубиками светло-зеленые кусочки.
- А это что?
- Черный чай с яблоками.
- Вот как,- он медленно наклоняется, втягивая носом исходящий от напитка нежный, заманчивый аромат. Слегка вздыхает и, обхватив чашку руками, утыкается в нее.
Прячу улыбку. Он как маленький осторожный котенок. Недоверчивый и такой милый. Все это, конечно, очень забавно, но я все-таки предпочел бы, чтобы Рицка не беспокоился по таким пустякам. Думаю, завтра расспрошу его о том, какие блюда он любит, и буду готовить ему их. Если это, конечно, будут не гамбургеры.
Наблюдаю за тем, как он, допив до конца чай, отчаянно клюет носом над чашкой. Усмехаюсь. Ну совсем еще ребенок. Слишком взрослый, слишком самостоятельный, но реакции тела почти детские. Принял теплую ванну, покушал, и его уже клонит в сон. Впрочем, он очень утомился, мы сегодня много времени провели на ногах.
- Рицка, быть может, ляжешь спасть? Ты устал.
- Угу, - он кивает, отставляя чашку, - спасибо, Соби.
Поднявшись, плетется к кровати. Иду следом, чтобы включить возле постели обогреватель. Летом в этом уже не будет нужды. А сейчас ночи еще весьма холодные.
Откинув одеяло, Рицка забирается с ногами на кровать. Поворачивается, чтобы рухнуть вниз, лицом к стене, и вдруг замирает. Брови озадаченно сходятся.
- Соби, здесь только одна подушка,- обернувшись, глядит на меня,- ты что не собираешься спать?
Он лишь сейчас заметил, что постель приготовлена только на одного? Приблизившись, опускаюсь рядом на краешек кровати.
- Рицка, я намерен спать на футоне, если ты, конечно, не будешь против.
- Буду, - хмурясь, он садится, - я не собираюсь заставлять тебя в собственном доме спать на полу. Зачем, Соби?
Он что и впрямь не понимает?
- Рицка, многие люди спят на циновках и футоне, в этом нет ничего особенного, - потянувшись вперед, осторожно провожу ладонью по его волосам,- я надеялся, что ты не станешь возражать.
Он отводит глаза, брови слегка вздрагивают.
- Ну… это твой дом… Спи, где хочешь, но…
Слегка улыбаюсь. Но?
Он вздыхает.
- Пойми, я не хочу тебя обременять или стеснять в чем-то. Кровать – большая. Ничего - подвинулся бы… Мне не нужно много места, Соби. Я и так…Ох!
Он замолкает, слишком сильно стиснутый в моих объятиях. Крепче прижимаю его к себе, пряча лицо в его волосах, до боли сжав веки. Он просто удивителен. Не хочет обременять, надо же…. Рицка….
- Соби, ты чего? - Не понимает. - Что с тобой?
- Все в порядке, - перевожу дыхание, - не думай о таких вещах.
Отпускаю его, мягко укладываю на подушку.
- Ты никого не стесняешь, Рицка. Этот дом давно уже твой.
Он хмыкает, опуская глаза. Похоже, смутился.
- Ладно. Я понял, - слегка краснеет, - ты только смотри не замерзни там на полу. Если замечу, что ты простудился, отговорки тебе не помогут.
- Будет исполнено, - улыбаясь, укрываю его. Поправляю одеяло. - Спокойной ночи, Рицка.
Зажигаю висящий на стене небольшой светильник.
- И тебе, - он закрывает глаза, глубже зарываясь в одеяло и подушку, - до завтра, Соби.
Да. Смотрю на него. Завтра я проснусь и обнаружу, что он здесь. У меня дома. Невероятно.
Поднявшись, направляюсь к двери. Выключаю верхние лампы. Комната погружается в полумрак, окрашенный мягким оранжевым светом ночника. Стараясь не шуметь, убираю со стола, перемещая испачканную посуду в раковину. Неслышно включив воду, мою тарелки. Рицка за моей спиной уже спит, я прямо слышу его тихое, ровное дыхание. Хорошо, что его ничто не тревожит. Раз он так легко уснул, значит ему здесь действительно хорошо и уютно. Это не может не радовать.
Составив чистую посуду в сушилку, возвращаюсь к раскладному столику, кидая быстрый взгляд на разобранную постель. Рицка спит очень крепко. В принципе я могу даже не выжидать контрольный срок, как до этого хотел. Что ж, не буду терять времени.
Подойдя к шкафу, снимаю с одной из верхних полок свой ноутбук. Давно я за него не садился. В последнее время его больше эксплуатировали Зеро, да и то в основном для того, чтобы играть в компьютерные и сетевые игры. То, к чему я утратил вкус довольно давно.
Установив компьютер на столе, раскрываю его. Включаю. Пока грузится операционная система, разыскиваю свой телефон и переходной шнур к нему. Подключив сотовый к ноутбуку, запускаю соединение с Интернетом.
Жду, прикрыв глаза. В принципе, стоило сделать все это еще вчера. Но вероятность того, что кто-то из администраторов будет на своем рабочем месте, была слишком велика. А сегодня выходной и к тому же каникулы. Безопасность Школы в такие дни обеспечивают автоматы. Они лишены собственной воли и будут следовать заложенной в них программе. Сейчас у меня есть шанс совершить все, что я задумал, не опасаясь, чьего-нибудь поспешного вмешательства.
«Соединение установлено».
Слегка усмехнувшись, ввожу нужный электронный адрес. Все-таки человеческая память это уникальный инструмент. Даже спустя столь долгий срок мне по прежнему доступен этот длинный двадцатизначный ряд цифр и совершенно бессвязных символов. Хотя трудно забыть то, что вошло в тебя настолько глубоко.
Экран темнеет. На нем вспыхивает простая безыскусная табличка. «Введите логин и пароль.» Это не главная страница портала Школы. Это служебный вход в систему.
Пальцы замирают над клавиатурой. Что ж посмотрим, насколько вы дорожите своей любимой пешкой, сенсей. Станете ли вы что-либо предпринимать теперь. Хотя, впрочем, это не так уж важно.
«Логин: Минами Ритцу»
«Пароль…» Пароль я помню наизусть. Сотни раз видел, как сенсей вводил его, как его длинные пальцы при этом легко скользили над клавиатурой. Обладая почти фотографической памятью художника, я невольно запомнил и довольно быстро расшифровал траекторию этих движений, даже удивившись тому, как легко я вычислил их. Не знаю уж, зачем я это сделал. Была ли это маленькая месть, дававшая мне странное ощущение власти над ним, еще больше усиливавшееся от сознания того, что сенсей об этом не подозревает. Или мне просто хотелось совершить что-то запретное. Что-то выходящее за рамки дозволенного. Желание, свойственное подросткам. Так или иначе, я ни разу не воспользовался этим знанием. Мне было вполне достаточно того, что я обладаю им.
Неторопливо набираю пароль. Три к одному, что он активен. Короткий ряд цифр и следующая за ними без пробелов емкая фраза на латыни. Confessio est luxus. «Покаяние-роскошь». Давно прошло то время, когда я не понимал значения этих слов. Потом это стало слишком очевидным.
Нажимаю на ввод. Жду, пока проверяются предоставленные данные. Если я правильно оценил сложившуюся ситуацию, скорее всего, сейчас внутри системы оживают сторожевые программы, поджидающие того, кто вздумает войти сюда вновь под этим паролем. Того, кто окажется настолько самоуверен. Или глуп.
«Вход разрешен»
«Приветствую, Минами-сенсей»
Усмехаюсь, прикрыв глаза. Как я и думал. Меня впустили внутрь. Интересно, надолго ли? Ограничатся ли они определением моего местонахождения или позволят сделать все, что я хочу, тщательно отслеживая все перемещения? Посмотрим.
Обозреваю открывшуюся после переадресации корневую директорию. Она куда обширнее той, что я привык видеть, но все-таки урезанная. Не затрагивающая самой важной информации. Единственный признак того, что это ловушка. Надеюсь, необходимый мне раздел не вошел в число запрещенных. Нахожу глазами нужную папку. Вот она база данных учащихся и выпускников. В ней содержатся полные личные дела всех, кто учился и учится здесь с тех пор, как Школа перешла на электронную систему хранения информации. Именно то, ради чего я и пришел сюда. Отлично.
Раскрываю приложенную для обработки данных программу. Интерфейс довольно прост. Поиск по обычному и истинному имени, номеру личного дела и группы. Сортировка по различным параметрам. Вот с сортировки и начнем.
Вызываю полный список. Общей объем базы впечатляет. Он составляет пять с лишним тысяч анкет. Меня интересует от силы несколько сотен из них. Но вначале их нужно найти.
Хмурясь, разбираюсь в параметрах. Пол, возраст, статистика Поединков…. Внимание привлекает поле «статус». Без всякого сомнения, тот, кого я ищу, должен быть жив и дееспособен. Даже слишком, насколько я могу судить.
Подчинившись внезапному всплеску любопытства, переключаю параметр на значение “alive”, оставив все прочие поля незаполненными. Список сокращается почти на треть. Хмурюсь. Не думал, что смертность при Поединках настолько высока. То, что подобное случается, конечно, ни для кого не секрет, но статистические данные само собой никто не озвучивает. Неудивительно.
С болезненным интересом дополняю полученный результат меткой «Дееспособен» Нажимаю на ввод. Еще минус пятьсот с лишним фамилий.
Прикрываю глаза. Вот значит как. Что ж. Подобные вещи могут не только убить, но и сделать калекой. Хотя это редкость. В случае тяжелых травм, Стражей либо удается спасти и излечить практически полностью, либо они погибают. Должно быть в большинстве обозначенных здесь случаев речь идет о психологических повреждениях. О разрушении сознания, влекущего за собой неизлечимую кому или безумие. Это опасные игры.
Встряхиваю головой. Я пришел сюда не за этим. Не стоит терять времени. Может статься так, что его у меня не слишком то и много.
Продолжаю методично заполнять оставшиеся предложенные поля. Пол – мужской. Возраст… Рицка сказал, это был «парень». Он не стал бы именовать так кого-то намного превосходящего его годами. Будь это кто-то изрядно старше, он бы сказал о нем «человек». Значит максимум лет двадцать-двадцать пять. Если принять ко вниманию возможную обманчивость внешности, то тридцать. Не больше. Что же до минимального порога, я по-прежнему не думаю, что это мог быть подросток. Но все-таки не следует скидывать такую вероятность со счетов. Если вспомнить, на что я был способен в возрасте Рицки, подчиняясь приказу… Тринадцать лет. Оставим так. Конечно, разброс велик, но у меня так и не хватило душевных сил просить Рицку рассказать подробнее о произошедшем два дня назад. Это было бы слишком.
Ввожу необходимый интервал, спускаясь глазами ниже. Итак, это был Боец или Жертва? Восемьдесят к двадцати, что первое. Жертва, конечно, тоже способна сражаться, но доступный ей спектр воздействия довольно узок. К тому же сломить духовно пару Стражей, выполняющих прямой приказ Семи Лун… Сомневаюсь. Значит все-таки Боец. И очень сильный при этом. Коэффициент ментальной мощи, конечно, нельзя выразить в цифре, это сравнительный показатель. Он измеряется не числом, а возможностями. Но все же уровень того или иного Стража можно вычислить по количественному соотношению выигранных боев. Если я правильно оценил потенциал анонимного недоброжелателя Рицки, индекс успешных поединков должен быть очень высок. Восемьдесят, а то девяносто процентов. Если не почти сто, как у меня. Проблема в том, что подобные статистические сводки учитывают общее количество боев за все время с начала обучения. А бывает так, что потенциал Стража раскрывается далеко не сразу, и он достигает своих истинных возможностей только спустя несколько лет. Должно быть, где-то существует программа для анализа индивидуального роста каждого из учеников, но здесь подобного нет. Эта база предоставляет только общие данные.
Вздыхаю. Семьдесят процентов. Конечно, это гораздо меньшее, чем то, на что по моим оценкам способен тот незнакомец, но если слишком завысить планку, я рискую пропустить его. А значит, оставим так, как есть.
Нажимаю на запуск программы поиска. Запрокинув голову, дожидаюсь, пока система обработает запрос. Насколько велика вероятность, что я таким образом сумею его найти? Не слишком большая. Но все-таки этот некто не может не иметь отношения к Школе и Семи Лунам, иначе зачем ему могло понадобиться вмешиваться во все это. Предположим, что я на верном пути. Иных зацепок у меня попросту нет.
Тихий сигнал оповещает о том, что программа закончила работу и выдала ответ. Открыв глаза, вглядываюсь в экран. Триста пятьдесят четыре анкеты. Меньше чем я ожидал, но все-таки слишком много. К тому же можно смело умножить это количество на два, поскольку я не уверен, не выполнял ли тот, кого я ищу, приказ своей Жертвы. Что ж. Среди всех этих людей может находиться тот, кто сделал все это с Рицкой. А значит я, чего бы мне это ни стоило, должен попытаться его найти. И наказать, поскольку прощать подобное я не намерен.
Закрепив полученный результат, вызываю первую по списку анкету, отрегулировав настройки экрана так, чтобы она помещалась на нем целиком. Отключаю все лишние характеристики. Сейчас меня не интересуют успеваемость или развернутая сводка Поединков. Только статус в организации, психологическая карта личности и сведения о Жертве, личностных связях и контактах. Нужно понять, кто мог быть психически способен на подобные поступки. Кто мог знать о Рицке и настолько ненавидеть, чтобы захотеть убить его. Его или Сеймея. Не стоит исключать шанс того, что это могла быть месть. Допустим некто, не имея возможности свести счеты с Сеймеем, захотел излить свой гнев на его брата и пресечь род Аояги. Вендетта, не вполне доступная моему пониманию, но от того не менее вероятная. Это тоже не следует упускать из виду. И, в том случае, если препятствие похищению Рицки не было невероятным совпадением, этот некто должен обладать довольно высоким допуском, чтобы быть в курсе всего, что происходит в Школе. Если этот допуск, конечно, не получен примерно тем же способом, который использую сейчас я сам.
Прикрываю глаза. Думаю, проанализировав все это, я смогу сократить список анкет до нескольких десятков. Дальше будет проще. Путем личных встреч и допросов с весьма большим пристрастием я рано или поздно вычислю виновного. И убью. Это только вопрос времени.
Смотрю на первую из открывшихся анкет. Разумеется, я не намерен изучать их все прямо на месте. У меня просто физически не хватит времени сделать это за одну ночь, а войти таким образом в систему несколько раз мне вряд ли позволят. Можно сказать, сегодня я истратил свой единственный подобный шанс. Сохранить же эти файлы целиком или тексты из них также не представляется возможным. При любой попытке копирования на внешний адрес система тотчас отреагирует соответствующим образом, обрубив мой доступ и как следует наказав за самонадеянность.
Хорошо, что есть иная возможность. Потянувшись к клавиатуре, пальцы с некоторой издевкой нажимают на кнопку PrintScreen. Сохранить картинку с экрана как графический файл.
Усмехаюсь. Все-таки Сеймею нельзя отказать в гениальности. Сообразить, что таким элементарным способом можно выносить за пределы Школы любые даже самые секретные документы, это надо было еще ухитриться.
Судя по тому, что мой доступ до сих пор не прервали, есть вероятность, что этого и не произойдет. У меня впереди как минимум восемь свободных часов, в каждом из которых по шестьдесят минут. Если ни на что не отвлекаться, то обработать таким образом семьсот с небольшим анкет я вполне успею. А значит не стоит тратить время зря.
***
Промозглый рассвет я встречал на балконе, глядя как полоска синего света ширится и растет на прерываемом темными иглами небоскребов горизонте. Сонная одурь волнами накатывает на разум, заставляя неудержимо закрываться глаза и подрагивать пальцы, держащие в руках вторую подряд сигарету. Полседьмого утра. Голова слегка плывет от долгого отсутствия сна. Как же я вымотался. Но это не имеет значения.
Усмехаюсь. Может мне, конечно, следовало действовать тоньше. Сенсей умен, он не поверит в эту совершенно очевидную фальшивку. Предположить, что их анонимный злоумышленник, судя по всему тщательно маскировавшийся вначале, вдруг явит себя во всей красе… Слишком напористо, даже навязчиво. После моего разговора с сенсеем вычислить причины, которые могли бы побудить меня совершить такой поступок, не составит для него труда. Но о моем вмешательстве узнает не только он. Будем надеяться, что прочие не окажутся настолько проницательными, списав все на мою предполагаемую заносчивую дерзость.
Докурив, тушу сигарету о дно пепельницы. Захожу внутрь квартиры. Ноутбук уже выключен и убран. Диск с анкетами надежно спрятан среди альбомов и книг, я вернусь к нему следующей ночью. На месте столика на полу раскатана циновка, на которой сверху лежат футон и плед. Потратив остатки воли на то, чтобы переодеться в пижаму, подхожу к своей импровизированной кровати и без сил опускаюсь на нее, откидываясь на подушку.
Я могу позволить себе всего пару часов сна, если хочу встать раньше Рицки. Главное, чтобы он ничего не заметил утром. А то он может заинтересоваться, чем таким я занимался всю ночь, если настолько не выспался. Закрываю глаза. Сознание просто выключается. Что ответить Рицке,… я придумаю, когда проснусь.
***
Телефонная трубка в руке Ритцу-сенсея тихо шелестит запинающимися виноватыми интонациями.
Раздражение, поднимающееся в нем сейчас, проявляется лишь в едва заметной дроби, отбиваемой длинными, сухими пальцами по поверхности рабочего стола.
- Похоже вы не вполне понимаете шаткость вашего положения. Такие вещи не следует откладывать на крайний срок. Если вы взялись отслеживать безопасность вверенного вам участка, то должны осознавать, что от вас будут ожидать результатов. А не оправданий. Последние не смогут заменить вам отчет, который я рассчитываю увидеть на своем столе к завтрашнему дню. Весьма рассчитываю. Надеюсь, это понятно.
Откинувшись на удобное глубокое кресло, он прикрывает глаза, вслушиваясь в торопливые заверения собеседника.
- Это радует, что вы правильно уловили суть вопроса. То, сумеете ли вы сохранить доверие к себе, зависит исключительно от ваших собственных усилий. При известном усердии любой справится с подобными обязанностями. Не вынуждайте искать себе замену, - слегка хмурясь Ритцу-сенсей, потирает кончиками пальцев тонкую складочку меж сведенных бровей, - завтра в полдень я жду вас в своем кабинете со всеми документами. И, пожалуйста, без опозданий. Всего доброго.
Потянувшись в сторону, он кладет трубку на рычаг безыскусно-практичного телефона, стоящего в правом углу широкого, полупустого стола.
Утренние лучи, косо падающие из окна, мягко освещают просторное помещение скромно обставленного кабинета. Сбегают вниз по молочно-белым стенами, оживляя застывшие на них темные квадратные рамы.
Закончив разговор, Ритцу-сенсей возвращается к прерванной работе. Компьютер давно загрузился и произвел вход в систему. Сейчас на экране, дожидаясь решения сенсея, висит скупая узкая табличка с несколькими вариантами возможных действий: «Выйти»; «Открыть новое приложение»; «Продолжить работу с последними документами»
Продолжить. Стрелочка мыши выбирает нужный вариант. Нужно занести в соответствующий раздел данные о последних исследованиях.
Телефон вновь вздрагивает на столе, привлекая внимание настойчивым звоном. Помедлив мгновение, сенсей снимает трубку. Ну что там еще.
- Прошу прощения, Минами-сенсей, - голос секретаря слегка встревожен, - вас беспокоят из кабинета системного администрирования. Говорят, появилось нечто заслуживающее вашего внимания.
Слегка нахмурившись, сенсей склоняет голову. Надеюсь не какая-нибудь мелочь, у него и так много работы.
- Соедините.
Из трубки доносится несколько шелестящих звуков, затем щелчок переключения. На другом конце провода обозначается легкий вздох, словно оппонент не знает с чего следует начать.
- Говорите, я слушаю,- сенсей прикрывает глаза, подавляя неудовольствие, - что именно у вас случилось?
-Э-э, извините за беспокойство, Минами-сенсей, - тихий голос в трубке выдает волнение,- но вы просили сразу же оповестить вас, если кто-то попытается воспользоваться вашими старыми опознавательными данными.
Сенсей выпрямляется на кресле, вскидывая голову.
- Кто-то вошел в базу данных? Сейчас?
- Э-э.. Нет…- администратор начинает слегка запинаться, - доступ был осуществлен ночью, когда оператора не было на месте. Сейчас каникулы… вы понимаете… следить особо не за чем…, - он продолжает бормотать, то ли оправдываясь, то ли защищаясь.
- Я понял, - сенсей обрывает поток этих слов. Подается вперед, облокотившись на стол.
- Мне нужны развернутые сведения обо всех действиях, которые этот субъект совершал во время пребывания в системе, это возможно?
- Да, - с готовностью и облегчением произносит администратор, - все подробным образом зарегистрировано.
- Хорошо. Я сейчас спущусь. Не предпринимайте пока ничего.
Сенсей кладет трубку. Завершив работу текущего приложения и выключив компьютер, поднимается, снимая со спинки кресла светлый пиджак. Накинув его на плечи выходит из кабинета, заставив сидящую в приемной секретаря, слегка встрепенуться.
- Минами-сенсей?
- Я скоро вернусь. Переадресовывайте все входящие звонки на мой мобильный телефон.
Не дожидаясь ответа, он сворачивает на ведущую вниз, в общие помещения лестницу.
Спустившись, выходит в светлый безлюдный коридор с высокими арочными сводами и большими окнами, выходящими на внешний периметр Школы. Следует вдоль пустых кабинетов, приближаясь к служебным помещениям, его быстрые шаги отдаются под потолком гулким эхом. Сейчас здесь непривычно тихо, но едва каникулы завершатся, обозначив начало нового учебного года, эти стены наполнятся шумом шагов и разговорами. Совсем скоро уже распущенные на это время по домам ученики вернутся, вновь вдохнув в это место жизнь.
Остановившись перед раздвижной металлической дверью в конце коридора, он вводит свой личный пароль в расположенную справа на уровне груди квадратную панель доступа. Невозмутимо ждет, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди. Двери расходятся в обе стороны, открывая узкую кабину лифта. Войдя внутрь и утопив в пластиковую пластину, соответствующую нужному этажу кнопку, склоняет голову, прислушиваясь, как тихо гудят за пределами кабины толстые металлические тросы.
Лифт останавливается, являя взору стерильно освещенный, практично утилитарный коридор с ровным рядом ничем не примечательных дверей, с висящими на них однотипными табличками. Все в Школе должно выглядеть достойно. Даже кладовка для хранения бытовой химии и инвентаря скрыта за аккуратной перегородкой и снабжена соответствующей вывеской.
Свернув за угол, Ритцу-сенсей останавливается рядом с неотличимой от всех прочих дверью, негромко, но настойчиво стучит.
- Войдите! - слегка напряженный голос раздается изнутри. Сенсей толкает дверь и входит в полутемное, освещенное лишь экранами работающих мониторов помещение.
Администратор поднимается навстречу. Невысокий смуглый мужчина средних лет в безликом сером костюме.
- Проходите, пожалуйста, - он приглашает сенсея к столу с стоящими на нем работающими машинами, незаметно обегая взглядом кабинет. Надеюсь, сенсей не станет ничего говорить по поводу того, что здесь такой беспорядок.
Уступив гостю свое удобное кресло, он торопливо придвигает себе вращающийся компьютерный стул. Щелкает мышью по свернутому документу, восстанавливая на экране системный лог.
- Вот посмотрите. Это все полные данные о том, что он делал, пока бы внутри.
- Хм,- наклоняясь к экрану, сенсей задумчиво потирает кончиками пальцев подбородок, скользя взглядом по строчкам.
- База данных учеников. Как необычно. Он посещал еще какие-нибудь иные директории?
- Нет, - администратор качает головой, - только эту. Он пробыл в системе в общей сложности около шести часов и за все время ни разу не покинул базу. Наверно искал кого-то.
- Вот как, - слегка хмурясь, сенсей склоняет голову, обдумывая что-то, затем поднимает ставший пристальным взгляд на экран, - вы производили сличение IP-адреса на предмет поиска соответствий?
- Э-э… Пока нет, - похоже администратор слегка удивился, - вы полагаете, что кто-то мог рискнуть сделать такое со своего персонального, служебного компьютера?
- Это легко выяснить,- Ритцу опирается локтями на стол, сцепляя руки в замок, -произведите опознание.
- Сейчас, - все еще недоумевая, администратор тянется к клавиатуре, чтобы выполнить нужные команды.
Слегка мигнув, система выдает ответ: «Искомый IP-адрес соответствует номеру, присвоенному служебному ноутбуку Бойца Beloved, именуемого Агатсума Соби».
Изумленно вскинув брови, администратор выпрямляется на кресле. Смотрит вперед, не рискуя повернуть голову и посмотреть на Ритцу.
- Выйдите,- Ритцу-сенсей обращает на собеседника хладнокровный взгляд, - подождите в коридоре. Я позову вас.
- Слушаюсь, - администратор торопливо встает и, обогнув кресла, идет к двери, не поднимая глаз.
Едва он выходит из кабинета, маска ледяного спокойствия покидает лицо Ритцу, уступая место сдержанному, мрачному негодованию.
«Недоступно пониманию. Он использовал компьютер своего Бойца. Непростительная, непревзойденная наглость. Совершенно не заботится о последствиях своих поступков. Недалекий, самонадеянный ребенок. Одним словом, мальчишка. Он не понимает, что только что подставил Соби-куна? Почти уничтожил этим. Теперь виновным во всех произошедших событиях сочтут его».
Ритцу прикрывает глаза, постукивая пальцами по столу.
«Любопытно, чем могло быть вызвано подобное поведение? Это небрежение? Глупость? Или равнодушие? К сожалению, неизвестно, как Аояги относится к своему Бойцу, имеют ли для него какое-либо значение очевидные результаты его действий. Возможно испугавшись за себя, он поспешил переложить вину на кого-то другого. Непривычно видеть такую подлость и расчетливость в подростке, но если он унаследовал некоторые качества характера своего брата…»
Слегка вздохнув, сенсей поднимает взгляд на экран.
«Вполне возможно, что Соби-кун сам согласился с таким решением. Скорее всего, с готовностью возьмет всю вину на себя. Ему свойственна жертвенность по отношению к тем, кому он предан. Я воспитал его таким».
Выпрямившись в кресле и придвинувшись ближе к столу, Ритцу начинает прокручивать вверх лог записей, тщательно отслеживая все изменения.
«Зачем ему могли понадобиться сведения об учащихся? Из каких соображений можно было зайти настолько далеко? Только лишь, чтобы отвести от себя подозрения? Но его передвижения по базе не являются бессмысленными маневрами, он явно искал кого-то. Просмотреть около семиста анкет, за шесть с лишним часов – это слишком, чтобы счесть простым прикрытием».
Сенсей замирает.
«Шесть часов. Он тратил на каждую анкету около тридцати-сорока секунд, работая систематично и последовательно. Делая каждые полчаса десятиминутные перерывы, а затем вновь возобновляя свою деятельность. Какова вероятность, что тринадцатилетний способен так долго концентрироваться на чем-то? Способен на такую усидчивость и методичность действий? Тот, кто был сегодня в системе, всю ночь провел перед компьютером, механически совершая определенные действия через равные промежутки времени, ухитряясь при этом еще и извлекать за полминуты информацию из просмотренного.»
Со вздохом Ритцу-сенсей откидывается назад на кресле. Рука скользит сверху вниз по лицу, замерев у подбородка и сжимаясь».
«Это не Loveless… Это Соби-кун. Все-таки это был он…»
Потянувшись к карману пиджака, Ритцу-сенсей извлекает оттуда пачку сигарет. Неспешно раскуривает одну из них, сквозь кольца дыма задумчиво изучая взглядом экран.
«Что могло побудить Соби-куна нарушить правила Школы? Он всегда неукоснительно соблюдал их, зарекомендовав себя одним из самых дисциплинированных студентов. Невозможно предположить, что он не понимал, что делает. Все это было совершено намеренно, с полным осознанием последствий. Если, предположительно, он не выполнял приказ Жертвы. В этом случае становится понятным, откуда он взял пароли, если, конечно, первоначальное проникновение также не являлось его рук делом. Хотя… Если бы ему просто нужен был доступ к базе, Соби-кун и во второй раз изыскал бы способ, как остаться незамеченным. Все это было сделано с расчетом на то, чтобы привлечь внимание. Если бы виновным в произошедшем три недели назад был именно Соби-кун, он бы не стал обнаруживать себя, даже выполняя приказ. Но он сделал это открыто, словно хотел, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кто является автором всей этой истории».
Сенсей усмехается, качнув головой.
«Похвально. Я б даже сказал самоотверженно. Выяснил, что Аояги обвиняют в краже информации и пожелал занять его место. Можно было бы испытать удовлетворение при мысли о собственных педагогических достижениях. При других обстоятельствах».
Сдвинув брови, сенсей вновь потирает пальцами переносицу.
«Осталось понять, знает ли об этом Loveless. Не может не знать, раз передал Соби-куну украденные пароли. Если он в курсе происходящего и допустил подобное или даже способствовал этому – то ситуация безнадежна. Если же нет… То возможно кое-что все-таки удастся исправить».
Посмотрев на зажатую в руке сигарету, Ритцу-сенсей равнодушно тушит ее о стоящую тут же на столе пепельницу. Поднявшись, направляется к двери. Выходит из кабинета, притворяя за собой дверь, переводя взгляд на замершего у противоположной стены администратора.
- Можете возвращаться. Скопируйте все собранные данные и перешлите мне для анализа.
Повернувшись, Ритцу уходит, следуя по коридору к лифту.
- Минами-сенсей…
Он останавливается, поворачивая голову, бросая бесстрастный взгляд назад Администратор неуверенно мнется перед дверью, обеспокоено всматриваясь в него.
- Вы ведь понимаете, я должен доложить о случившемся наверх…
- Разумеется, - сенсей усмехается, иронично приподнимая брови, - никто не ожидает от вас иного. Делайте свою работу.
Отвернувшись, идет к лифту, слыша за спиной облегченный вздох. Подавляет скупую улыбку.
«Предположил, что я могу приказать ему уничтожить лог и молчать. Вот уж чего не стал бы делать, так это давать кому-то в руки такой инструмент для шантажа. Даже если этот служащий слишком порядочен или слишком благоразумен, чтобы когда-нибудь им воспользоваться. К тому же это дурной тон отягощать совесть подчиненных своими преступлениями, из каких бы соображений они не совершались».
Вызвав лифт, сенсей замирает напротив металлических раздвижных дверей, склонив голову и скрестив руки на груди.
«Прискорбно, конечно, но все же вся эта ситуация потребует моего личного вмешательства. Невозможно уже оставаться в стороне, притворяясь простым зрителем. Жаль. Я бы предпочел, чтобы все обошлось без моего непосредственного участия. Положение еще можно исправить. Если все удастся, как я задумал, и участники этой трагикомедии будут вести себя соответствующим образом, то, думаю, можно будет добиться благополучного исхода. Осталось только позаботиться, чтобы все случилось так, как требуется. Надеюсь, ими еще не забыто такое понятие, как благоразумие. Пока же Loveless и Соби-кун занимаются тем, что успешно топят себя в трясине. Если так продолжится и дальше, то может наступить такой момент, когда им уже ничто не сможет помочь».
-
-
10.12.2011 в 05:49-
-
10.12.2011 в 06:05думаю, тут все таки речь о подносе а не о половине носа))))
-
-
10.12.2011 в 06:06думаю, тут все таки речь о подносе а не о половине носа))))