Chapter XIX Sunless
Гаснущее солнце.Chapter XIX Sunless
Гаснущее солнце.
Рицка.
Как оказалось, на свете уже есть вещи, про которые я могу сказать: «Это было давно.» Когда-то, после потери памяти, я решил, что она самое ценное, что есть у человека. Если ничего не знаешь о себе, то ощущение такое, словно тебя и не существовало. Словно прежде ты был глиняной фигуркой, вдруг открывшей глаза. И чтобы избавиться от этого чувства, я копил воспоминания, собирал их, сохраняя на снимках. Но со временем понял, что мне далеко не все нравится помнить. Некоторые события я хотел бы стереть из своей жизни навсегда. Или хотя бы забыть о них. Но память не спешит следовать моим желаниям. Вот как сегодня, например.
Не ожидал, что поход в школу станет продолжением вчерашнего кошмара. Я оказался не готов к этому. Когда Соби убеждал меня отправиться на занятия, то говорил, что это поможет отвлечься, что среди ребят мне станет легче. Я позволил Соби уговорить себя. Но лучше бы отправился к нему домой… Со стороны, наверное, казалось, что это утро ничем не отличалось от всех прочих: учительница как обычно расхаживала вдоль доски, рассказывая что-то своим низким, чуть резковатым голосом, а мои одноклассники внимали ей, шуршали ручками, или, отвлекаясь, разговаривали вполголоса и тайком перебрасывались записками. Как всегда… Но было нечто, что делало сегодняшние уроки совершенно невыносимыми для меня. Напряжение… Оно сквозило в движениях каждого, кто находился в классе. Неприятное лихорадочное возбуждение волнами струилось вдоль парт. Оно мешало сосредоточиться, царапало по нервам, досаждая, словно саднящая мозоль.
В это утро я вспомнил, что значит быть центром всеобщего внимания. Однако если раньше оно было назойливым, полным глумливого любопытства, то сейчас стало почти испуганным. Мои одноклассники прятали глаза. Поспешно отворачивались, встречаясь со мной взглядом. Но взволнованные шепотки, словно стайки мошек, кружили вокруг – неслись со всех сторон. Похоже, к обеду весь класс знал о том, что случилось вчера с мамой. И видимо, с каждым новым пересказом подробности истории становились все ужаснее и ужаснее. Откуда, черт возьми, взялись эти слухи?! Впрочем, я догадывался, откуда. Раз кроме мамы в Токио у меня никого нет, то дежурный врач счел необходимым уведомить о происшествии попечительский совет больницы. Состоящие в нем люди связались с моим классным руководителем. Тамино-сенсей не смогла сдержать эмоций, поделилась с коллегами, их кто-то подслушал и… И весть о том, что мать Аояги Рицки пыталась покончить жизнь самоубийством, облетела весь класс.
Тамино-сенсей была приторно добра ко мне. За все утро не высказала ни одного замечания. Даже не обратила внимания на несделанное домашнее задание. Интересно… Чтобы учительница была терпимей к своим ученикам, обязательно нужно, чтобы у них кто-нибудь умирал?
В общем, это было невыносимо. Соби ошибся, мне не сделалось легче. Наоборот, я чувствовал себя прокаженным. Уродцем-калекой, на которого лишь из страха не показывают пальцем. Каждое испуганное выражение глаз, каждый нервный поворот головы напоминали о том, что случилось вчера. И кто в этом виноват. И временами мне начинало казаться, что о моей вине известно всем вокруг, что они судят меня. Осуждают своим шепотом, своими взглядами. Но потом я приходил в себя и осознавал, что такого не может быть, что причина в их проклятом любопытстве, в жадности до чужой боли, и с трудом сдерживался, чтобы вновь не начать ненавидеть. Сидел за своей партой, упрямо выполнял классные задания и пытался делать вид, что ничего не замечаю, что мне плевать. Но чувствовал, что способность выносить этот коллективный психоз медленно, но верно катится к чертям. Я скоро сбегу. Вот сейчас урок закончится и надо будет незаметно удрать из класса. Надеюсь, удастся найти тихое место, где я смогу отсидеться до конца перемены и просто побыть в одиночестве. Может быть, тогда мне хватит воли продержаться до конца учебного дня.
Звонок застает врасплох, он слишком пронзителен и резок, но я слушаю его почти с облегчением. Мои одноклассники тут же вскакивают с мест, начинают суетиться и собирать портфели. В классе поднимается привычный шум, который безуспешно пытается перекричать Тамино-сенсей, напоминая нам, на какую часть заданного на дом параграфа по истории следует обратить внимание в особенности.
Осторожно поднимаюсь, радуясь, что меня временно перестали замечать. Быстро набиваю свой рюкзак тетрадями и учебниками, и, лавируя между партами, пробираюсь к выходу, стараясь никого не задеть по пути. У самой двери замечаю краем глаза устремленный мне вслед несчастный взгляд Юико. Ее тоже просветили, судя по всему. Весь последний урок она ерзала за соседней партой и тоскливо вздыхала, жалостливо косясь на меня. Отворачиваюсь, толкая дверь. Не хочу с ней сейчас разговаривать. Ни с кем не хочу. Мне не требуется, чтобы меня жалели.
Выбравшись наружу, закидываю рюкзак на плечо и торопливо шагаю по коридору вдоль высоких светлых окон. Ученики из других классов спешат навстречу, обгоняют, задевая плечами. Хочу поскорее исчезнуть куда-нибудь. Чтобы никого не видеть.
- Аояги-кун!..
Едва не спотыкаюсь на ходу. С отчаянием оборачиваюсь. Пробираясь между ребятами, ко мне спешит Шинономе-сенсей. Волнение на лице и участливо сведенные брови лучше всяких слов говорят о том, что ей от меня нужно. Нет… И она туда же.
- Аояги-кун… - сенсей переводит дух, останавливаясь напротив. Сочувственно всматривается в лицо. Приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но, по-видимому, не находит слов. Почему бы тогда просто не оставить меня в покое?!
- Да, сенсей? – улыбаюсь, глядя на нее снизу вверх. Давно знаю, что спокойная улыбка помогает отделаться от взрослых куда быстрее, чем истеричные крики. Должно сработать.
Растерянно глядя на меня, Шинономе-сенсей слегка краснеет, губы скорбно поджимаются. Чувствую, что моя улыбка дрожит, она словно резиновая. Мое вымученное дружелюбие и все попытки казаться невозмутимым рассыпаются как карточный домик прямо на глазах. Я не могу так больше... Дайте мне уйти!
- Аояги-кун, я просто хотела напомнить тебе, что ты не один, - она неловко прижимает руки к груди и жест становится почти умоляющим, - твои друзья с тобой и я тоже. Если тебе хоть что-то будет нужно…
- Спасибо, сенсей, - с каким-то отчаянным, злым на грани слез весельем отвечаю я, делая шаг к выходу, - только мне ничего не надо. Не беспокойтесь. Соби обо мне позаботится.
- Агатсума-сан? – она краснеет еще больше, - да-да, конечно. Просто я хотела сказать, что ты всегда можешь положиться…
- Я понял! - смяв ладонью лямку рюкзака на плече, отступаю назад, пятясь, точно рак, - вы не волнуйтесь. Со мной полный порядок!
- Рицка-кун! – за спиной учительницы я вижу Юико, которая стоит посреди людного коридора и беспомощно озирается, выискивая меня. Тут наши взгляды встречаются, она порывисто подается в мою сторону, и я понимаю - Юико, наконец, решилась поговорить со мной.
Нет… Этого я точно не вынесу.
- Всего доброго, сенсей! – жизнерадостно взмахнув рукой, поворачиваюсь и торопливым шагом припускаю по коридору, надеясь, что это не выглядит как бегство. Хотя оно им и является. Без промедления сворачиваю на лестницу, зная, что учительница расстроенно смотрит мне вслед. Что рядом стоит запыхавшаяся Юико. Не хочу!.. Не хочу никого видеть! Выскочив на площадку, уже не сдерживаясь, мчусь вниз по ступенькам, перепрыгивая через одну. Выбегаю из школы, наплевав на то, что собирался дождаться конца дня. Ничего... Обойдутся без меня! Пусть порадуются еще одному поводу для сплетен!
В этот утренний час улицы почти пустынны. Изредка мимо пролетают машины. Я бегу вдоль домов и заборов, даже не разбирая куда. Просто чтобы бежать. Просто чтобы убраться подальше от этого жадного любопытства, от жалости в глазах!.. Почему?.. Почему я должен терпеть все это?!
Становится тяжело дышать и предательски колет в боку, так что я наконец останавливаюсь, тяжело приваливаясь плечом к стене какого-то здания. Согнувшись, обхватываю себя руками. Жарко… Грудь тяжело вздымается, и кровь ухает в висках с такой силой, словно стремится разнести вены. Что я… делаю? Куда бегу? Беспомощно оглядевшись, осознаю вдруг, что местность вокруг знакома до боли. Все это время я несся в сторону собственного дома. Должно быть, пока голова не участвовала в происходящем, ноги сами выбрали знакомый маршрут.
Тихонько шмыгнув носом, прячу лицо в ладонях. Не хочу туда возвращаться. Я не был дома с прошлого дня. Боялся идти после того, что вчера случилось. Так и отправился в школу в той же одежде, в которой спал, и с теми же тетрадями, что были в рюкзаке. Вид у меня, наверное, сегодня… тот еще.
Сердито вытерев тыльной стороной руки мокрое лицо, тоскливо обвожу взглядом знакомую улицу. Невдалеке виден вход в небольшой муниципальный сквер. Деревья выстроились в ряд за низкой узорчатой оградой, обещая тишину и прохладу под своими широкими кронами. По краям проложенных через парк дорожек стоят аккуратные скамеечки. Я знаю, что если, никуда не сворачивая, пройти главную аллею до конца, то там обнаружится площадка с качелями, где мы сидели когда-то давно с Юико. Она еще рассказывала тогда про свою семью и клубнику. Раз мне все равно некуда идти, я мог бы укрыться там… Вздохнув, плетусь ко входу в сквер. Можно, конечно, пойти домой к Соби, но у меня нет ключей. Они спрятаны в моей комнате, в ящике стола. Звонить же Соби я не стану. Он, конечно, бросит все, прогуляет свои университетские занятия и придет, если узнает, что нужен мне. Но, увидев меня в таком жалком состоянии, расстроится. Я не хочу этого. Вообще не хочу, чтобы меня кто-нибудь замечал.
Дойдя до площадки с качелями, присаживаюсь на одни из них. Раскачиваюсь, отталкиваясь ногами. Ветер вскользь касается лица. Парк равнодушно шумит листвой. Монотонный печальный скрип, издаваемый толстыми металлическими цепями, как нельзя лучше отражает мое состояние. На смену гневу и отчаянию приходит тусклое оцепенение, поглощает, заполняет все внутри, как песок – стеклянные часы. Постепенно, неотвратимо. И веки горят от желания плакать… Как все глупо. До чего бессмысленно… И я ничего не могу сделать, чтобы что-то изменить. Но даже если б мог, то с чего бы начал? Со вчерашнего вечера или с того дня, когда стал другим, потеряв память?
Слезы приходят неожиданно, наворачиваются на глаза, быстрыми стрелками перечеркивают щеки. Согнувшись, закрываю лицо руками, размазывая по нему липкую влагу, ощущая ее соленый вкус во рту. Горечь подступает к горлу, сдавливает, мешая дышать. Каждый вдох перерастает в судорожные рваные рыдания. Не могу сдерживаться… Не могу…
Я думал, что все кончилось. Думал, мама смирилась с тем, что я больше не тот Рицка, каким был. Надеялся, что если она любит меня, то со временем простит. До конца примет. И может быть, даже сможет радоваться мне такому. Я верил в силу своих слов, подаривших мне надежду. Я был просто идиотом… Этого никогда не случится. Она даже не думала, как я буду без нее. Просто пожелала уйти к своему Рицке. Как же нужно не хотеть меня видеть, чтобы на такое решиться. Это я… я во всем виноват.
Мама…
Плечи беспорядочно трясутся, и ладони уже совсем мокрые, но я не могу остановиться – плачу… реву навзрыд.
И вдруг кто-то трогает меня за руку. Осторожно, словно боясь обжечься. Вздрогнув, вскидываюсь, испуганно моргая. Стоящая передо мной фигурка от неожиданности отшатывается. Сквозь слезы с трудом различаю черты лица, но эти хвостики необычного цвета не спутать ни с чем. Это Юико. Черт! Зачем она пришла?!
- Ты что здесь забыла?! – рявкаю я, прежде чем понимаю, что делаю, - зачем ты пошла за мной?! Уходи!
- Рицка-кун…
Юико отступает на шаг, прижав ладони к груди. Глаза становятся огромными, а губы начинают дрожать, словно она сама вот-вот расплачется. Ну нет… Только этого не хватало.
- Юико… - лихорадочно стираю слезы с лица, пытаясь совладать с бунтующей во мне жгучей смесью из злости, стыда и досады, - что тебе от меня надо? Я не хочу никого видеть сейчас!
- Но я подумала… - она коротко всхлипывает, - Юико подумала, что Рицке-куну нужна помощь.
- Ты зря так подумала, - опускаю голову, скрывая под челкой заплаканные глаза. А вот опухший нос никуда не денешь – видно.
- Я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Уходи.
Жалобно шмыгнув носом, она зажмуривается, сжимая руки в кулачки.
- Не прогоняй Юико, Рицка-кун! Она… Я так тебя искала! Все вокруг оббегала!..
Мрачно вскинув голову, вижу в ее глазах отчаянную надежду и понимаю – Юико не уйдет. Даже если я вновь начну кричать и что-то требовать, все равно не уйдет. Вот ведь…
Воспользовавшись моим молчанием, она осторожно присаживается на соседние качели. Ссутулившись, печально поникнув Ушками, смотрит себе под ноги, не осмеливаясь взглянуть в мою сторону. Ее несчастный вид слегка приводит меня в чувство. Злость и досада притупляются. Но стыд усиливается, еще и по той причине, что я заставил Юико беспокоиться и страдать.
- Как ты нашла меня?
На ее лице мелькает слабая улыбка.
- Я обошла все дворики вокруг школы. А потом подумала, что ты здесь – ведь это наше любимое место.
- Тебе просто повезло. На самом деле я забрел сюда случайно.
- Ну все равно. Юико рада, что нашла тебя, - она застенчиво смотрит на меня, но, опомнившись, сразу же отворачивается, устремляя взгляд в землю, - А то я боялась, что с тобой что-нибудь случится.
Тяжело вздыхаю. Да что со мной случится? Максимум – меня отыщет кто-нибудь из Семи Лун. Но тогда я смогу позвать Соби…
- Извини, что накричал. Я просто не хотел, чтобы кто-то видел…
- Как ты плачешь?
Хмуро киваю.
- Да. Это нехорошо. Это слабость.
Задумчиво сдвинув бровки, Юико комкает в руках край короткой школьной юбки.
- А мама говорит, что если человек плачет, это не значит, что он слабый, просто ему больно.
Сглатываю застрявший в горле горький шершавый комок.
- У тебя хорошая мама, Юико.
На ее губах вновь появляется несмелая улыбка.
- Да. Очень.
Робко повернувшись ко мне, она тихонько спрашивает:
- А твоя? Ей тоже было больно?
Наверное, мое лицо изменилось – возможно, по нему пробежала судорога, потому что Юико вдруг отрывисто вздохнула, сообразив, что спросила о том, о чем спрашивать не стоило.
- Прости, Рицка-кун! Я… я не хотела!..
Беззвучно выдыхаю, только сейчас заметив, что тяжело дышу ртом. Отворачиваюсь. Она не нарочно. Она… просто не подумала…
- Ничего, - тихо отвечаю я, рискуя напугать Юико хриплыми нотками, вдруг прорезавшимися в голосе, - Наверное, маме правда было больно, я не знаю.
Роняю голову, чтобы Юико не могла видеть мое лицо. Лжец... Мне все известно… Я знаю причину, по которой все произошло. Дело во мне. И я могу убегать, могу изображать равнодушие перед одноклассниками, улыбаться Соби, чтобы скрыть, как мне больно, но от себя не спрячешься. Случившееся вчера – моя вина. Мама в больнице, потому что я не тот, кем должен быть.
Закрываю глаза, и в темноте под веками вспыхивают воспоминания - эти яркие, выворачивающие душу наизнанку картины. Темные волосы, рассыпавшиеся по подушке, бледная до синевы кожа, воткнутая в вену игла капельницы...
Это не то, от чего можно сбежать. Не то, что можно простить себе! Почему я не тот Рицка?..
- Если б я был прежним, все было бы в порядке.
Юико удивленно поднимает голову.
- Что?
Тяжело дыша, наклоняюсь вперед, обхватывая себя руками. Почему я – не он?..
- Если бы я был другим… жизнерадостным… общительным, плохо учился, но имел бы много друзей… гонял с ними после школы в футбол…
- Рицка-кун…
- Если бы я был другим, то все было бы гораздо лучше! И всем…
- Не говори этого! – она подается ко мне, с силой сжимая ладошками цепи качелей.
- Рицка-кун – такой хороший! Он… - Юико сбивается, не находя слов, – он… классный...
Бред. Желчно усмехаюсь.
- Что с того, что ты считаешь меня классным? Что от этого меняется?!
- Я меняюсь, - тихо шепчет она. Затем с надеждой улыбается, - Юико теперь не такая, как прежде, она… то есть я, стала смелая. Помнишь, как тебя вызвали к директору? Раньше Юико не смогла бы и слова сказать, а теперь...
Сглотнув, она осторожно наклоняется ко мне, дотягивается до лежащей на колене руки. Дотрагивается, но тут же пугливо отдергивает ладонь.
- А еще рядом с тобой я делаюсь умнее. Юико прочитала все книжки, которые ты ей давал. Они сложные, но я справилась – читала каждый день… - она замолкает, затем умоляюще заглядывает в глаза.
- Я не хочу, чтобы ты был другим. Мальчишек, которые плохо учатся и играют в футбол, много, а Рицка-кун – один-единственный. Таких больше нет.
Все время, пока она говорила, я сидел, стиснув зубы, проклиная себя за несдержанность. Юико понятия не имеет, о чем идет речь. Черт бы побрал мой длинный язык.
- Ты ничего не знаешь. Тебе не с чем сравнивать!
А маме есть. И ей всегда будет дороже тот – другой. Ради него она может пойти на что угодно.
- Мне не нужно сравнивать, чтобы знать, что ты самый лучший, Рицка-кун, - Юико смущенно поправляет истерзанный край юбки, щеки розовеют, - и для меня и… еще для Соби-сана.
Что?
Удивленно моргнув, поднимаю голову.
- С чего ты решила, что для Соби я лучший?
- Это же просто. Он так тебя бережет и всегда старается быть рядом, - не глядя на меня, она застенчиво ковыряет носком туфли землю, - Юико знает, потому что тоже хочет быть рядом с Рицкой-куном.
Подняв голову, безмятежно улыбается плывущим в вышине облакам.
- Мама говорит: «Если тебе кто-то дорог, береги его – это важно». Значит, ты очень дорог Соби-сану, раз он так о тебе заботится.
Дорог… Так сильно… Что забота становится смыслом жизни… Я знаю, как это…
Молчу, уткнувшись лбом в сцепленные в замок руки.
Такое странное чувство… Юико ведь не в курсе того, что на самом деле происходит, но мне хочется ей верить. И от каждого слова становится легче, словно внутри одна за другой расслабляются незримые пружины, щелкают выключатели, и в мою окутанную горячим туманом голову начинают проникать чистые лучики света.
Невольно шмыгнув носом, резко выпрямляюсь. Довольно… Хватит сходить с ума…
- Я говорил тебе, что ты очень логична?
- Правда? – Юико расцветает радостной и немного растерянной улыбкой, словно не знает, как реагировать.
Улыбаюсь в ответ:
- Да, правда.
Пожалуй, единственное, из-за чего стоит оставаться собой – сознание, что есть Юико и Соби. Из-за всеобщего помешательства на Бойцах и Жертвах я как-то забываю, что он может стремиться быть рядом просто так. Потому что хочет сам. Потому что любит… Меня, а не какого-то другого Рицку.
- Идем, - поднимаюсь с качелей, - пошли назад в школу, Юико. Может быть, успеем на последние два урока.
- Конечно! – она вскакивает с места и порывисто хватается за мой локоть, - Рицка-кун, ты снова улыбаешься! Так здорово!
Повернув голову, тепло смотрю на нее. Юико едва сдерживается, чтобы не начать хлопать в ладоши. Похоже, это действительно важно для нее. Такую радость и облегчение в глазах невозможно подделать. Если такой чудесный, светлый человек, как Юико, дорожит мной, то, наверное, это что-то значит.
Мы выходим из парка, она крепко держит меня под локоть, словно боится, что я куда-нибудь исчезну по дороге. Не желает отпускать, расстаться со мной.
Каждый из дорогих мне людей не хочет расставаться с тем Рицкой, который ему больше по душе. Соби… Мама… Юико… Такое чувство, что мой мир раскололся, поделившись на два враждующих лагеря. Я не могу разрываться между теми, кем дорожу. Не могу…. Но невозможно быть хорошим для всех.
Тихонько вздохнув, накрываю своей ладонью руку Юико и вижу ее смущенную улыбку.
«Если тебе кто-нибудь дорог, береги его – это важно».
Мама… Знаю, что тебе нужен не я. Но мне нужна ты, и потому я буду беречь тебя. Как смогу.
Соби.
Ярко-синее безоблачное небо ослепительно сияет над головой. Старые величественные деревья и пышные, словно шатры, кусты погружены в уютную сонную безмятежность. Ноги утопают в траве. Ветер играет листвой. Солнечные лучи, проникая сквозь древесный полог, придают изумрудному полумраку парка глубокий янтарный оттенок.
В любой другой день я назвал бы это утро прекрасным. По достоинству оценил бы фон, выбранный Сеймеем для совместных тренировок с Акаме. Если бы не видел в этой красоте насмешку над собой. Душистому аромату трав далеко до терпких запахов больничных коридоров. Нежному солнцу – до раздражающих глаза резких ламп. Надобность, приведшая меня сюда, ничтожна по сравнению с болью того, кого я бросил. Рицка как никогда нуждается в поддержке, но вместо того, чтобы остаться с ним, я лгал и изворачивался, выискивая пути для бегства, чтобы получить возможность идти сейчас сквозь этот сказочный мир, полный умиротворения и покоя. Ступать по жемчужной росе… Тяжело отделаться от ощущения, что я предаю Рицку каждым шагом, приближающим меня к Сеймею.
Короткий сигнал SMS прозвучал в половине второго ночи. Сеймей назначил встречу в этом парке на окраине города. Он пожелал видеть меня, и я пришел, хотя мысленно проклял все на свете. Сеймей тянул с началом тренировок почти две недели, так почему же именно сегодня?..
Ботинки ступают на хрустящий гравий дорожки. Чтобы явиться точно к назначенному времени, мне пришлось срезать угол и идти напрямик, теперь же передо мной стелется тропа, покрытая островками пробивающейся зелени. Этот парк очень велик, но запущен. Природа здесь давно живет своей жизнью. Вьюны оплетают пожелтевшие от времени указатели. В тени деревьев прячется почти игрушечная часовенка – с ее покатой каменной крыши тонкими нитями свисает мох. Живое и рукотворное слилось воедино, и кажется, что семь маленьких Будд, сидящих в ряд в нише часовни, провожают меня отрешенными взглядами, полными безразличия к судьбам людей.
Выхожу, наконец, на берег пруда. Ровные листья кувшинок лежат на неподвижной чернильно-темной воде. Присев у самого края, Сеймей осторожно касается рукой поверхности, и от кончиков его пальцев разбегаются круги. Из небольшой беседки на краю поляны доносятся голоса и тихий смех. Акаме, душа компании, развлекает двух незнакомых мне молодых людей. Останавливаюсь, глядя на эту картину. Небрежно бросив взгляд на часы, Сеймей поднимается на ноги. Чуть сжав мокрую ладонь, легко стряхивает с пальцев капли. Оборачивается, уверенный в моем присутствии, и идет навстречу.
Разговор в беседке обрывается, три головы одновременно поворачиваются, следя за Сеймеем в ожидании указаний. Наконец они замечают меня. Акаме чуть усмехается и с издевательской приветливостью машет мне рукой. Один из юношей – сразу понимаю, что Боец – неуловимо хмурится, он не ощутил моего приближения. Это объяснимо – я сильнее его.
Едва заметный кивок Акаме, и все трое выходят из беседки. Нисей спускается по ступенькам последним, словно овчарка, гонящая перед собой отару. Неторопливо и вальяжно идет следом.
А я смотрю на Сеймея, не в силах, как положено, опустить глаза под его изучающим взглядом.
Я пришел, как ты того хотел, и приду - когда бы ни позвал. Того требует служение, но мне с некоторых пор известна разница между ним и потребностью подчиняться. Видишь ли ты это в моих глазах, Сеймей?
Не дойдя пары метров, он останавливается.
- Ты как всегда точен, Соби, - его взгляд задерживается на моем лице, и в нем на миг проскальзывает усмешка, - Что ж, теперь все в сборе.
Слегка повернув голову, он краем глаза наблюдает за приближением своих помощников.
- Подойди сюда. Я познакомлю тебя с остальными участниками действа.
Получив приказ приблизиться, молча следую ему, наблюдая, как указанные «участники», словно ручьи к озеру, торопливо стекаются к Сеймею. Замирают чуть поодаль за его спиной в почтительном ожидании. И только Нисей стоит позади всех и, скрестив руки на груди, наблюдает за нами с ироничной полуулыбкой, словно смотрит забавное представление. Он изменился за этот год. Исчезла показная жеманность, а вот глумливая насмешливость осталась. Впрочем, мне теперь все равно.
Сеймей оборачивается, оглядывая свою свиту.
- Итак, Нисея ты знаешь, - черноволосый ухмыляется и кивает, чуть покачиваясь с пятки на носок. Сеймей тем временем небрежно указывает рукой на молчащих молодых людей, представляя каждого. Запоминаю имена, хоть мне и не важно, как кого из них зовут. Я, не торопясь, оглядываю обоих, оценивая приблизительный потенциал. Судя по всему, эти двое будут выполнять функцию наших противников во время тренировок.
– Агатсума Соби – мой Боец. О нем вы слышали.
- Это правда, имя Агатсумы-сана известно каждому Стражу в Японии, - один из молодых людей, более живой и бойкий, чем его напарник, одаривает меня улыбкой.
Известно каждому, значит? Всматриваясь в его лицо, ищу насмешку, но не нахожу ее.
Этот паренек… Жертва… Хрупкий, русоволосый, с теплыми светло-карими глазами – он похож на осколок солнца, по странному недоразумению упавшего с небес. Открытый взгляд, задорные ямочки на щеках – этому мальчику не место в компании Сеймея. А вот его Боец прекрасно вписывается в обстановку, он совсем не похож на свою Жертву. Высокий, смуглый - напоминает чем-то поджарую борзую. Длинные темные волосы собраны в хвост, взгляд черных глаз цепкий и внимательный. Этот может оказаться неплохим противником. Хотя Сеймей не стал бы брать в помощники слабаков. Незаметно изучая обоих, осознаю вдруг, что этот хмурый боец рассматривает меня с жадным, напряженным вниманием и чем-то похожим на участие. Столкнувшись со мной взглядом, он тотчас же отворачивается, и почудившиеся мне эмоции стираются с лица. Оно становится абсолютно бесстрастным, непроницаемым, как поверхность пруда за его спиной.
Что за странная реакция?..
- Если все готовы, то начинаем, - Сеймей повелительно вздергивает подбородок, - времени не так много.
- Как пожелаете, Сей-сама, - светловолосый Агнец твердо кивает и делает знак своему Бойцу следовать за ним. Они уходят на другой край площадки, я смотрю им вслед.
- Кто они?
- Эти? – Сеймей беспечно оглядывается на своих удаляющихся ассистентов, - отбросы Семи Лун. Два года назад Юсуи потерял своего Бойца в Поединке, а в Школе не было на тот момент ни одного Чистого на замену. Парень оказался не у дел. О нем просто забыли. Выбросили за ненадобностью. И он едва не свихнулся из-за своей утраты. Я его подобрал, привел в чувство, нашел ему нового Бойца. Как ни странно, Юсуи принял его. Даже счастлив теперь, - губы Сеймея вздрагивают в усмешке, - благодарен мне сверх всякой меры.
Так вот в чем дело. Теперь понятно, почему мое появление вызвало у этого темноволосого Стража настолько бурный всплеск эмоций. Он такой же, как я. Пария... Злая шутка природы. Безымянный Боец.
- Мы готовы, - наши добровольные противники поворачиваются к нам.
- Нисей?
- Слышу-слышу, - Акаме играючи вскидывает руку, - Загрузка системы!
Волна темноты проходит сквозь пространство, уничтожая краски и делая все вокруг плоским и нереальным. Деревья, похожие на макеты из картона, обступают арену с трех сторон. Кромка воды, кажущаяся схематичной белой линией, замыкает овал с четвертой. Грань между землей и небом стирается, уступая место необъятному неподвижному космосу. Подчиняясь чужим словам, система раскрыла нам свое бездонное нутро. И именно сейчас, стоя в центре этой застывшей пустоты, я особенно остро чувствую свою ненужность. Я посторонний. Лишняя фигура на чужой доске… Того теплого живого участия, придающего всему смысл – его нет.
Сеймей неохотно, вскользь, касается кончиками пальцев руки Нисея, и имя загорается на ней. Пылающие алым буквы складывающиеся в надпись «Beloved». Закрыв глаза, наши противники читают свое соединяющее заклинание. Белый слепящий свет обволакивает их, струится по сомкнутым ладоням. Вихрь чужих сосредоточенных движений кружит по площадке, и готовые схлестнуться стороны словно бы отражаются друг в друге. Но не до конца, этому мешаю я, застыв между ними, нелепый и неуместный, как любой инородный предмет. В двадцати шагах передо мной двое единых размыкают руки, за спиной азартно пританцовывает Акаме, впитавший силу Сеймея, купающийся в ней…
Среди этой суеты я ощущаю себя деревянной марионеткой, покорно ожидающей рывка за нити. И мое стылое одиночество настолько осязаемо и реально, что кажется, его можно зачерпнуть в горсти. Уронив руки, я жду приказов.
- Мы вызываем вас…
- Мы принимаем…
После наших с Рицкой каждодневных Поединков происходящее выглядит неуместным фарсом.
- Роль Нисея стандартна. Твоя же задача, Соби, в том, чтобы удержать внешний радиус как можно дольше. Атакуете вместе. Начали!
- Будет выполнено, - механически простираю вперед руку, почти не вслушиваясь в бормотание Акаме за спиной.
- Лунный свет. Серебряная спица, пронзи врагов, как острое копье!
Несложное заклинание отдается покалыванием в кончиках пальцев. Изящный знак, танцуя в воздухе, превращается в стремительную юркую ленту. Сверкая, словно чистое серебро, она рассекает иллюзорную плоскость арены, легко и послушно устремляясь к нашим противникам.
По команде Бойца их окружает щит. Стрела не успевает даже коснуться его, как ее настигает плотный поток темноты. Густой сумрачный туман пожирает пространство – словно оживший бесформенный монстр обрушивается на купол, но, соприкоснувшись с сияющей ледяной иглой, раздается в стороны, испуганно сворачиваясь в дрожащие кольца. Внутри образуется рваная брешь, в центре которой бессильно бьется, изгибаясь, тонкий серебряный лучик света. Истончается и тает. Пронзенное насквозь темное облако распадается.
За спиной я слышу шумный выдох Акаме.
- Что за дерьмо, Агатсума?! Ты рассеял мою атаку!
- Как и ты мою.
Машинально провожу рукой по карману, остро сожалея, что не могу закурить сейчас. Происходящее напоминает бред.
- Не отвлекаться, - суровый голос Сеймея пресекает льющийся мне в спину поток отборной брани, - Вам следует научиться координировать свои действия. Ваши заклинания должны не пересекать, а дополнять друг друга.
Моя усмешка выходит довольно мрачной. С трудом себе это представляю.
- Мы атакуем, - предупреждает Юсуи.
Его Боец, наблюдавший всю сцену с непроницаемым лицом, поднимает руку и резко рубит ладонью воздух.
- Пусть слово станет плетью! Рассечение!
Его заклинание превращается в огненный знак. В вышине вспыхивает крошечная звездочка. Падая с неба, она разворачивается в тонкое кольцо, и я уже вижу, что меня ждет. Упругая гибкая струна раскручивается на лету, издавая тонкий хищный свист. Ненавистный звук.
- Отражение! Защита!
Прозрачное полотно раскрывается передо мной. Стальная нить вязнет в нем, вминается, вдавливается вглубь, теряя силу, скорость и напор. Но рассекает… Обретя свободу, хлещет наотмашь, наискось, прокладывая кровавую дорожку через щеку и плечо.
Боль вспухает огненным цветком. На мгновение я слепну. Покачнувшись, отступаю на шаг, сжимая зубы, чтобы не издать ни звука. Оковы охватывают кисть, сдавливают ее жгучим обручем, почти парализуя руку.
Разлепив веки, вижу проблеск изумления во взгляде Бойца напротив. Удивлен, что так легко сумел ранить меня, мальчик? Скупо усмехнувшись, стираю свободной ладонью алые потеки с лица. Это объяснимо. Ты слабее, но сражаешься в Паре. Я же один. Моя Жертва далеко.
- Ты позволил сковать себя при первой же атаке, Соби, - голос Сеймея холоден и сух, - это недопустимо. Соберись!
- Слушаюсь, - на мгновение прикрываю глаза.
Я понял, чем для меня станет эта тренировка. И закончится она вполне предсказуемо.
- Вторая попытка. Нисей. Соби. Атакуйте.
- Только попробуй еще раз что-нибудь выкинуть, - слышится над ухом свистящий шепот Акаме, - не смей выставлять меня в дурацком свете!
Он думает, это произошло не случайно? Недоумок…
Резко выдыхаю:
- Спираль стихий, плоть урагана. Смети! Сотри с лица земли!
За моей спиной темноволосый призывает огонь, даже не пытаясь, по-видимому, представить, как его заклинание будет взаимодействовать с моим. Впрочем, поздно переигрывать. Вращающийся вихрь ударяется оземь, заставив очертания арены содрогнуться и пойти волнами. Подняв руку, я прикрываю лицо – ветер рвет одежду, треплет волосы. Кружась с обманчивой вальсирующей неторопливостью, узкий конус торнадо поворачивается вокруг своей оси, наклоняется и с медленной угрозой скользит в сторону нашего противника, обещая смести две застывшие фигурки со своего пути. Волна пламени ударяет в центр смерча, накрывая его, словно плащом. Пока Нисей бормотал свои угрозы, я атаковал чуть раньше, и удар Акаме опоздал. Вклинившись в бешеную круговерть воздушной спирали, поток огня произвел взрывной эффект. Край торнадо вспух облаком, воздух в том месте стремительно расширился, вращаясь, потащил шлейф огня за собой. Раздувшись, словно гигантский мыльный пузырь, воронка накренилась. Утратив равновесие и форму, рухнула вниз – изломанный, пожирающий сам себя вихрь накрыл купол противника. Все вокруг заволокло туманом, сквозь который тускло мерцал матовый контур защитной сферы. Голос Бойца с трудом перекрывал вой ветра, но мне уже сделалось ясно, что купол выстоит. И эта атака не нанесет вреда.
Облако рассеивается.
Несколько секунд стоит полная тишина. Наши противники переглядываются, но не издают ни звука и только шумное дыхание Акаме бьет по ушам. Ну, этот долго молчать не станет.
- Сеймей, сделай что-нибудь! Он мне мешает!
Без труда догадываюсь, что черноволосый имеет в виду меня. Устало стянув очки, убираю их в карман.
- Это так, мы только мешаем друг другу. Кто-то должен быть ведущим, чтобы второй подбирал вспомогательную атаку под основную. Иначе мы ничего не добьемся.
Сеймей молчит, принимая решение. Во время боя он всегда делает это быстро.
- Испробуем этот вариант. Первым атакует Соби.
- Что?!
Я прямо чувствую, как Акаме вспыхивает от негодования.
- Какого черта ведет он?!
- Ты с чем-то не согласен, Нисей? – спрашивает Сеймей обманчиво тихо и ровно, но от этих интонаций по коже бежит дрожь. Акаме давится возражениями и, что-то невнятно булькнув, замолкает.
Сеймей продолжает равнодушно и терпеливо, словно объясняя взбалмошному ребенку всем очевидную истину.
- Соби отвечает за внешний периметр. Тебе будет хорошо видно и слышно, что и как он делает. Заодно изучишь его тактику. Разнообразишь познания.
Черноволосый свистяще выдыхает. По моим губам скользит горькая улыбка.
Значит, ты все же признаешь, что я лучше, Сеймей. И гораздо опытней. Еще год назад я был бы счастлив узнать об этом. А теперь…
Если ты желаешь преподать своему строптивцу урок послушания и заодно сделать так, чтобы он чему-то научился, то что ж… Я послужу твоим орудием и в этом. Мне неважно, чем быть для тебя.
- Атакуйте, мы готовы, - Жертва противника кивает, услышав эти слова Сеймея. Боец поднимает руку…
Сеймей жестко бросает мне в спину:
- Надеюсь, повторного промаха не будет, Соби. Отрази эту атаку.
- Слушаюсь, - вскидываю голову. Боец уже читает заклинание, и знаки танцуют над его головой, сплетаясь в пламенеющий иероглиф.
- Пусть боль скует тебя. Разряд!
Усмехаюсь. Простейшее заклинание. Грубое и мощное. Но справиться с ним не составит труда.
- Веришь в силу боли? Так встреть ее. Зеркальная стена! Возврат!
Он втягивает ртом воздух, потратив последние мгновения на удивление. А затем его лицо искажается мукой. Глаза бессмысленно распахиваются. Изломанные искрящиеся змейки опутывают обоих, вызывая беспорядочные конвульсии. Я знаю, как это действует – боль скручивает мышцы, кожа горит огнем, сердце безумствует… Не выдержав, Жертва тонко вскрикивает. Оковы охватывают горло Юсуи, превращая крик в сдавленный хрип.
- Отлично, - удовлетворенно замечает Сеймей, - так и продолжай, Соби.
Я наблюдаю за тем, как Боец противника, едва держась на ногах, подхватывает свою Жертву, не давая упасть. Тяжело дыша, оба выпрямляются.
- Наша очередь атаковать, - с деланной жизнерадостностью произносит Нисей за моей спиной. Он еще не смирился.
- Начинайте. Все помнят, что они должны делать.
Последняя фраза Сеймея не подразумевает ответа, но Акаме тем не менее ворчит сквозь зубы:
- Забудешь тут, как же.
Не обращая на него внимания, простираю руку к уже изготовившемуся для отражения удара Бойцу. На этот раз не должно быть осечек.
- Осколки льда, как острые кинжалы... Разите!
Слова срываются с губ. Сложный знак полыхает алым… И воздух вокруг меня ощетинивается тучей ледяных копий. Они взмывают ввысь, рвут пространство…
Растерявшись, Нисей выдыхает короткое ругательство. Не знаю, что сейчас творится у него в голове и не хочу знать.
- Э-э… Секущий ветер! Зимняя пурга! Вперед!
Спину обдает холодом. Обжигающая волна стужи проносится мимо, окатив ледяным дыханием. Закручивающаяся в спираль метель подхватывает брошенные мной в бой осколки, несет, кружит. Набирая мощь, воздушный сель из льда и снега падает на вскинутые в страхе головы. И выставленный по мановению руки Бойца щит кажется хрупкой прозрачной скорлупкой.
- Защита! Защита! – голос Стража срывается, он едва слышен за воем ветра, - Дерьмо! Защи!...
Буря вминается в щит, взламывает его, теснит и он не выдерживает. Всей своей мощью ледяной поток обрушивается внутрь, поднимая фонтаны снежной крошки.
- Бинго! – краем глаза замечаю, как Акаме коротко бьет ребром ладони о ладонь.
Молочный туман постепенно растворяется, и сквозь него проступают очертания лежащих на земле тел. Тускло сияют оковы. Подойдя ближе, остановившись рядом со мной, Нисей чуть наклоняется, опираясь руками о колени, присматриваясь.
- Неужели уложили с одного удара? Класс!
- Сомневаюсь, - щурясь, вглядываюсь в оседающую снежную пыль, - зря радуешься.
- Не забывайтесь! - жестко одергивает нас Сеймей, - это хоть и приближенная к реальным условиям, но все же тренировка.
- Помним-помним, верно, Агатсума? - Нисей ухмыляется, весело косясь на меня.
Отворачиваюсь, не в силах смотреть на его нахальную улыбку. Панибратские отношения с Акаме не входят в мои планы на ближайшую тысячу лет.
Со стороны противника доносится тихий стон. Боец садится на земле, держась рукой за скованное горло, ладонь стискивает цепь. Рядом начинает шевелиться Агнец. Темноволосый Страж бросается к нему, обнимает за плечи, поворачивает к себе лицом…
- Вы в порядке? – бесстрастный голос Сеймея заставляет обоих поднять головы, - можете продолжать?
- Да, Сей-сама, - Юсуи выдавливает из себя бледную улыбку, - с нами все хорошо.
Слабым движением подбородка он приказывает своему Бойцу поставить его на ноги. Тот подчиняется.
- Постарайся, Кенжи, - чуть пошатнувшись, но затем снова встав прямо, светловолосый Агнец отступает за спину своего Стража, - покажи Сей-саме все, на что мы способны.
- Будет исполнено, - немного хрипло отвечает Боец, поворачивается к нам, и мрачный блеск в его глазах не сулит ничего хорошего.
Невольно усмехаюсь, склоняя голову. Эти двое, даже ненамеренно, располагают к себе. Они обречены на поражение и знают об этом. Но держатся. Такое присутствие духа заслуживает уважения.
- Мы атакуем, - сухо сообщает Страж.
Встречаюсь с ним взглядом.
- Я готов.
***
Ослепительный на фоне черных верхушек деревьев полукруг неба наделяет окаймляющие его контрастные силуэты радужной короной. Нелепо распластавшись на траве у самой воды, я смотрю вверх. Осторожно дышу, ожидая, когда схлынет боль. Жгучие вспышки в мышцах и суставах медленно успокаиваются, сменяясь ровной тупой пульсацией. Уже можно двигаться. Слабо шевельнув рукой, дотягиваюсь до кармана, невольно поморщившись от мучительной судороги, которой отозвалось это простое действие. Добираюсь до пачки сигарет. Давно хотел. Пока Сеймея нет рядом, я могу курить.
Чуть приподнимаю голову. Пальцы не слушаются от слабости – огонек зажигалки неровно дергается и пляшет, промахиваясь мимо кончика сигареты. Но в итоге я справляюсь и с этим. Откинувшись обратно, затягиваюсь, наблюдая за неспешным бегом облаков. Для меня Поединок уже закончен.
Как и предполагалось, меня выбросило из Системы, едва я был полностью скован. Это произошло не сразу. Мы успели обменяться примерно десятком взаимных ударов. Бой затянулся, потому что первая успешная атака с нашей стороны, как оказалось, вовсе не означала, что все последующие будут такими же. Нисей часто ошибался и опаздывал. И каждый его промах сопровождался вспышкой злости. Удары же Бойца противника оставались взвешенными и точными. И поскольку рядом не было Рицки, мне удалось отразить не больше половины. А тех, что достигли цели, было достаточно, чтобы в итоге оказаться скованным. В общем, мне слегка досталось.
С трудом поднеся ладонь ко рту, вынимаю сигарету и роняю руку с ней на грудь. Пепел сыпется на рубашку.
Если Акаме сумеет приспособиться, то все Поединки будут решаться в несколько атак, как и хотел Сеймей. А пока мне предстоит заканчивать эти Дуэли вот так, как сейчас.
Приподнявшись на локтях, пытаюсь сесть. Рот невольно кривится, когда все мышцы тут же сводит судорогой. С трудом сдерживаю стон. Проклятье… Мне бы еще хоть немного времени, но Поединок вот-вот закончится – нельзя допустить, чтобы Сеймей застал меня беспомощно лежащим на земле.
Подняться удается только с третьей попытки. Отрывисто хватая ртом воздух, стираю выступившую на лбу испарину. Тяжело опираюсь локтями о колени. Я бы хотел сейчас быть в другом месте. Ждать Рицку у ворот школы. Стоять там час, два – сколько потребуется. Чтобы потом быть вознагражденным теплом его маленькой ладони в своей руке.
Пространство за спиной искажается, идет волнами, выпуская Сейсея и остальных из недр Системы. Краем глаза я вижу бесчувственные тела его помощников, распростертые на земле. Впрочем, я не сомневался, что в итоге Дуэль завершится именно так. Не обращая на них внимания, Сеймей стоит чуть справа от меня, массируя запястье. Похоже, нашим ассистентам все же удалось его сковать.
- Ты должен быть внимательней в обороне.
- Ну прости, - заискивающие нотки в голосе Акаме сопровождаются нервной усмешкой, - Я слегка расслабился из-за Агатсумы…
Глаза Сеймея опасно сужаются.
- Значит, больше не расслабляйся, Нисей, - негромко, но жестко чеканит он, и, отвернувшись, идет в мою сторону, оставив Акаме с обидой глядеть ему вслед. Остановившись возле меня, недовольно приподнимает бровь, заметив почти погасшую сигарету в моей руке. Без напоминаний равнодушно тушу ее о землю.
- Как ты оцениваешь свое состояние, Соби? Сможешь продолжать тренировку?
- Смогу, - устало вздохнув, опускаю голову, – как только ты скажешь, что ее пора продолжить.
Сеймей слегка усмехается, покровительственно глядя на меня сверху вниз. Мы оба знаем, что на такой вопрос нет другого ответа. Но он всегда сочтет нужным спросить, прекрасно зная, что услышит взамен. Это одна из игр, в которые Сеймею никогда не надоест играть.
- У тебя есть примерно полчаса, чтобы подготовиться к следующему Поединку. Думаю, этого хватит, чтобы мои ассистенты полностью пришли в себя. Рекомендую провести время с толком и обсудить с Нисеем вашу общую тактику, - он критически осматривает мою окровавленную рубашку, - чтобы в следующий раз результат оказался лучше.
Сказав это, уходит к беседке. С мрачной иронией оглядываюсь на стоящего неподалеку Акаме. «Обсудить тактику?..» Посмотрев на меня с явным отвращением, темноволосый раздраженно выдыхает и отправляется следом за Сеймеем, неприступно вздернув подбородок. От его реакции сразу делается смешно и горько. Как капризный ребенок. Впрочем, я стал свидетелем его унижения, и можно даже не надеяться, что «результат» после этого и правда окажется «лучше».
Неподалеку слышится тихий стон – наши бывшие противники начинают шевелиться. Боец приподнимает голову, машинально встряхивает ею, пытаясь прийти в норму, и тут же застывает. Скривившись, обхватывает сзади шею ладонью. Проходя мимо, Нисей замедляет шаги, опускается на одно колено и что-то говорит ему вполголоса. На губах вновь сияет сердечная улыбка. Он как хамелеон. Сначала на лице одно выражение, а спустя секунду другое. Бодро потрепав Кенжи по плечу и вызвав этим мимолетную болезненную гримасу, Акаме поднимается и уходит следом за Сеймеем. Сделав над собой усилие, Страж неловко перекатывается на бок. Остановившись, сделав несколько глубоких вдохов, тянется к своей Жертве. Садится, не обращая внимания на боль, и приподняв Юсуи за плечи, бережно устраивает его на коленях, обнимает, словно желая защитить, но на самом деле устанавливая физический контакт. Хотя, возможно, все вместе. Светловолосый Агнец слабо тянет к нему руку, и ладонь Бойца тут же обвивает ее, тихонько сжимая. Он смотрит вниз на свою обессиленную Жертву, и темные брови тяжело сходятся. При виде этого на лице Юсуи появляется легкая улыбка. Разомкнув губы, он начинает что-то тихо говорить своему Бойцу. Успокаивая. Не в силах больше смотреть на это, отворачиваюсь. Тупая тоскливая боль сдавливает сердце. Этому Чистому несказанно повезло с Жертвой. В глазах обоих светятся неподдельные чувства. Тепло, преданность друг другу... А что в моих?
Не позволив эмоциям взять верх, безжалостно давлю их в себе. Сожалеть бессмысленно. Все решено. Я не вправе ничего изменить.
Подняв голову, скольжу взглядом по раскинувшейся передо мной непроницаемой глади воды. Моя душа теперь выглядит так же. Ни единого блика, ни одной краски. Только темнота.
Слышатся тихие шаги. Стараясь держаться прямо, темноволосый Страж подходит ко мне. Двигаясь медленно и осторожно, неловко садится рядом, поджав под себя ноги. Чего он хочет? Справиться, как я себя чувствую после Поединка с ним? Это никому не нужно.
Боец молчит, а я не спешу помогать ему начать разговор. Разговора не будет. Пусть скажет, что собирается, и уходит.
- Мне следует извиниться перед вами, Агатсума-сан, за свою первую атаку. Я должен был выбрать другое заклинание.
Чуть удивившись про себя такому странному началу, безразлично пожимаю плечами.
- Незачем.
Темноволосый упрямо склоняет голову.
- Аояги-сама говорит, что тренировки должны оставаться тайной. А это… - он кивает на вздувшийся багровый рубец на моей щеке, - это заметно. Маленький брат Аояги-самы может начать задавать вопросы.
Вот оно что… Невольно улыбаюсь про себя. Ну, в том, что Рицка заметит порез и начнет допытываться, откуда он взялся, я не сомневаюсь. Ничего… Найду, что сказать, чтобы успокоить его. Скрыть неловкость при движении раненого плеча было бы куда сложнее.
Невольно кошусь на своего угрюмого собеседника. Однако же… Этот, как его, Кенжи много знает о происходящем. Насколько много?
- Тебе известно, зачем нужны эти тренировки?
- Да, - кратко отвечает он, - Юсуи сказал мне.
И все-таки они участвуют в этом. Настолько ненавидят Семь Лун?
- Так значит, вы собираетесь сводить свои счеты со Школой.
- Нет, - Боец равнодушно пожимает плечами, - Юсуи очень добрый. Он не держит ни на кого зла. Но мы оба в безграничном долгу перед Аояги-сама. Какая бы помощь ему ни потребовалась, мы сделаем все, что сможем.
- Все, значит?
Он серьезно смотрит на меня.
- Да. Все.
Невольно вздыхаю. Как Сеймей говорил о Юсуи? «Благодарен мне сверх всякой меры…»
Благодарность – вот их капкан.
Теплый ветер, дохнув в спину, приносит с собой звук уверенного голоса Сеймея. Невольно оглядываюсь. Тот стоит, прислонившись спиной к перилам беседки, и разговаривает с кем-то по сотовому телефону. Нисей, невозмутимо устроившись на ступеньках, жует травинку. Прикрыв глаза, отдыхая, светловолосый Агнец сидит на земле, закутавшись в чей-то плащ. Сколько еще таких как Юсуи и Кенжи, припрятано у Сеймея в рукаве?
- Иди к своей Жертве. Ты не должен был оставлять его одного сейчас.
Боец поджимает губы.
- Юсуи сам послал меня.
Устало прикрываю глаза. Я мог бы догадаться.
- Понятно. Извинения приняты. Можешь теперь вернуться к нему.
Не сказав больше ни слова, он поднимается и уходит. Остаюсь сидеть в одиночестве у кромки воды. Свинцовая тяжесть охватывает тело. Хочется спать, но нельзя. У меня всего полчаса.
Продолжение в комментариях...